– А он бесплатно будет преподавать. Он англичанин, желает волонтером поработать.

Тетя Вика недоверчиво покачала головой:

– Англичанин? И что ему вдруг захотелось у нас уроки давать?

– А ему страна наша понравилась. Хочет подольше пожить здесь, посмотреть по максимуму, а для этого виза нужна. Если сделаем ему от вашего интерната приглашение на работу, он за это отработает у вас бесплатно. Я его знаю, так что контроль беру на себя. Не бойтесь, не обманет.

– Так я... – растерялась Виктория Александровна, – я не боюсь, просто неожиданное такое предложение...

– Так что, привести его к вам, поговорите с Майклом?

– Его зовут Майклом? – Тетя Вика вдруг засмеялась, прикрыв рот рукой. – Ой, простите, я представила, как наши детки воспримут его – как экзотику какую-то, они ведь не так часто общаются с иностранцами. Конечно, приводите, Кирочка, мы будем очень вам благодарны за такое содействие. Нашим деткам английский совсем не лишним будет, а об англичанине мы и мечтать не могли!


С документами проблем не было. Работа волонтером для детей-инвалидов не вызвала ни у кого лишних вопросов, и визу для Майкла сделали очень быстро. Кроме того что Кира помогла Гарри, ее не покидало смутное чувство, что за всей этой историей кроется еще что-то, гораздо более существенное, чем помощь другу или уроки английского больным детям. Устройство Майкла принесло Кире большее удовлетворение, чем приезд всех профессиональных консультантов, вместе взятых. Это казалось парадоксом – ни прибыли от этого, ни нужных контактов и связей, ничего такого, что принесло бы пользу фирме и ей самой. И все же...

Майкл поселился у нее, в том самом доме, к полному неудовольствию Алекса. Он не понимал, почему Кира, и так оказавшая такую помощь парню, еще и позволяет ему жить у себя. Присутствие Майкла сковывало его, он постоянно намекал Кире, что их выходные превращаются в сюжет из серии «Трое в лодке, не считая собаки». И хотя Майкл приходил домой только поздно вечером, все равно он то и дело становился предметом раздора.

– Может, в твоем сне Майкл тоже присутствует? – съязвил как-то Алекс. – Поэтому ты так радушно его принимаешь?

Кира рассвирепела:

– Только вот не надо шутить на эту тему, ясно?

– А я и не шучу. Я серьезно спрашиваю – с чего вдруг такая любовь к этому подростку?

– Можешь обсуждать что угодно, только не надо лезть в мои сны! Запомни раз и навсегда.

– А почему ты так болезненно реагируешь? Что я такого сказал?

– Если не понимаешь, просто не лезь в эту дверь, и все. Она открывается только для меня. Очень просто, Македонский.

– Опять ты меня этим дурацким прозвищем называешь?

– Ты же говоришь о том, что мне не нравится, вот и я плачу той же монетой.


Кира вышла из комнаты, чтобы успокоиться и не наговорить еще чего-нибудь. В последнее время она стала относиться к своим снам с примесью благоговения. Очевидно, что сюжеты из сна реализовывались в «дневной» жизни. Очевидно, что они не просто визуализировались в реальности, но и влекли за собой значимые события. Она даже стала подумывать о том, что паразит, или как там его называют врачи, вызывающий эти сны, попал в ее организм не случайно. Кира стала воспринимать свое заболевание как какой-то знак судьбы, ни больше ни меньше. А как еще можно назвать эту странную часть ее жизни? Она настолько поверила в сверхъестественность своих снов, что даже перестала делиться их содержанием с окружающими. Просто перестала рассказывать – словно и не повторялись они больше. И не одобряла, когда другие затрагивали эту тему. Даже Алексу не позволялось шутить. И он прекрасно это знал – потому и начал такой разговор, рассчитывая разозлить Киру. Хотел показать, насколько ему надоело присутствие Майкла в их доме. Благодаря усилиям Киры он уже воспринимал этот дом как их общий.

Они с Кирой жили, можно сказать, на три дома. В рабочие дни могли ночевать то у Киры, то у Алекса, на выходные уезжали в Апрелевку. В последние месяцы они практически не ночевали по раздельности, в разных местах. Но все же именно этот дом казался им их общим жилищем. Алекс еще не говорил Кире, но подумывал о том, чтобы часть оставленных матерью денег отдать Кире и стать не только дизайнером дома, но и финансовым совладельцем. Но боялся, что Кире это покажется преждевременным, она может подумать, что он посягает на ее любимую собственность.

Кира обожала свой дом. Всякий раз привозила какую-нибудь безделушку – украшение для интерьера или для двора. Каждый раз не могла скрыть вздоха восхищения, когда выходила из машины и смотрела на свою «Мечту».

И вот теперь, вдруг, Кира впускает в их Эдем какого-то говорливого Майкла и разрешает ему там жить! Алекс злился и никак не мог понять, зачем она это делает.

Кира не стала продолжать этот разговор, но в голове он остался. Присутствие Майкла становилось проблемой, и ссориться из-за него с Македонским не хотелось. Идея, как разрешить проблему, пришла вместе с Ромкой, который принес кусок пирога с курицей.

– Мама послала, только что из печи.

– Входи, – впустила его Кира. – Маме спасибо передай. А я тут тебе новую игру привезла, только боюсь, твоя мама меня убьет – тебя ведь теперь от компьютера не оттащишь.

– Не, у нас договор, – важно сказал Ромка, – я убираю за собой игрушки и хорошо кушаю, а мама разрешает мне немножко поиграть.

– Вот как? Молодец мама. И со всеми она так договаривается?

– Да. С папой у нее тоже договор. Он убирается дома и выносит мусор, а она ему гладит рубашки и готовит кушать.

– А если папа договор не выполняет? – раздался голос Алекса. – То рубашки гладит сам и ходит голодный?

– Нет, – Ромка хихикнул, – мама сказала, что тогда выгонит его жить в интернат, к тете Вике, он все равно там пропадает все время.

Киру рассмешило, как точно Ромка повторяет и слова Тани, и ее интонации. В его устах взрослые выражения звучали очень забавно. Может, Алексу тоже выставить ультиматум: не отстанет от нее с Майклом – останется без ужина. Это была серьезная угроза – готовить Алекс абсолютно не умел и даже если пытался, выходило ужасно несъедобно, хотя и подавалось в красивом оформлении. Пригрозить выгнать из дому не получится – ему есть куда идти. В интернат ему идти не придется. И тут все встало на свои места. Интернат! Проще некуда! Надо поселить Майкла в интернате. Пусть, если хочет, живет там, комнату они ему, несомненно, найдут, а если не понравится – то уж это его проблемы, пусть трясет папашу на предмет денег на съемное жилье. Это будет справедливо, и никто не обидится. Кира свое дело сделала, а дальше – на усмотрение Бенсона-младшего. Никто ему королевских условий не обещал.

Майкл согласился сразу и без вопросов. Он и сам чувствовал, что Алекс косится на него все время, но не знал, куда уйти. Денег, выделенных отцом на проживание, на квартиру не хватило бы, а если и хватило бы, то не осталось бы ничего для свиданий с любимой девушкой. И так как свидания для него были куда важнее жилищных условий, комната в интернате показалась ему чуть ли не райским шалашом, спасшим от разорения.

Глава 18

А сны о доме снились не менее регулярно, чем раньше. Только теперь Кира видела дом не как незнакомый объект, а как свой дом, где она живет. И сон как будто почувствовал, что Кира теряет интерес к дому, и стал показывать ей чаще ту самую студию, которую они с Алексом так и не смогли разместить на втором этаже. На какое-то время дети в студии перестали сниться, она даже успела слегка подзабыть, как они выглядели и чем занимались. Снилась все больше сама комната, большая, с высокими потолками, как в старых, давно выстроенных зданиях. Кира все пыталась прикинуть, как же разместить подобную студию, но Алекс категорично заявил, что при существующей конструкции дома и его планировке это просто невозможно.

– Либо придется поднимать еще один этаж – но ты же понимаешь, что сейчас мы это не потянем, – либо пристраивать помещение. Но, опять-таки, ты говоришь о большой комнате, залитой светом, – сомневаюсь, что в пристройке мы это сможем сделать. И потом – то, что ты описываешь, не просто студия – это профессиональная мастерская. Ты уверена, что хочешь иметь ее здесь, в доме? Зачем?

– Ну, хотя бы для тебя, – вывернулась Кира.

– Для меня? Мне не надо. Я работаю на работе. И при моей профессии для создания эскизов достаточно небольшой комнаты и компьютера. Огромная мастерская мне не нужна.

– А мне нужна, – упрямилась Кира, сама не понимая зачем.

Но доводы Алекса трудно было опровергнуть. Вкладывать деньги в проект, с которым непонятно, что делать в дальнейшем, было бы верхом глупости. Как есть люди без определенного места жительства, так ее студия была идеей без определенного места в ее жизни. Впрочем, такого рода идеи бывают у всех, но чаще всего так и остаются невоплощенными по причине своей неприкаянности.


Майкл тем временем неплохо устроился в интернате. Дети его просто обожали, как и преподаватели. В силу своего неукротимого оптимизма и легкого отношения к жизни он умудрился сдружиться практически со всеми и вскоре освоил много русских слов, а сторожиха интерната лихо встречала его словами «хэлло, май френд!».

К Кире он иногда заходил, в основном когда она сама его приглашала. Как-то они отмечали его день рождения, и он похвастался, что дети подарили ему море рисунков, и стал уговаривать Киру прийти взглянуть на них.

– Кира, ты идти мой комната, ты падать, падать! Такой красота ты не видеть никогда!

Кира до колик смеялась над его русским, но всячески одобряла его упорство выучить язык.

– Я серьезно, рисунки очень красивые, – перешел вновь на английский Майкл. – Ты должна как-нибудь зайти.

– Тогда я приведу и Алекса, он же у нас творческая личность.

– Кира. – Майкл наклонился к ее уху и зашептал: – Приходи одна, не бери своего занудного бойфренда.

Алекс не слышал слов, но видел, что Майкл дразнит его. Кира шутливо потрепала Майкла по затылку и повернулась к Алексу: