«Это временное решение», – сказал папа. Рита сделала вид, что поверила, а ночью случайно подслушала телефонный разговор, из него стало ясно: у папы есть любовница, давно, и видимо, она и поедет с ним в Москву. Рите бы обидеться за маму, а не выходило, по умолчанию она встала на сторону отца.

  Один вопрос не давал Рите покоя, несмотря на то, что ответ никак не влиял на будущее. Ей было интересно, кто же её биологический отец. Знал ли его Иван, видел ли? В том, что это не Иван, Рита поняла как-то сразу, вдруг. И дело вовсе не в словах мамы, брошенных в сердцах и пылу ссоры.

  Достаточно было немного вспомнить, подумать, как становилось ясно то, чему Рита ранее не придавала значения. Вера познакомилась с Иваном, будучи в положении. Рита появилась через три месяца после свадьбы родителей, а познакомились они – мама несколько раз проговаривалась, – за два месяца до свадьбы. Рита же родилась в срок, девятимесячным, почти четырёхкилограммовым младенцем.

  Спросить Рита так и не решилась, папа прожил несколько дней и, сев в такси, уехал в своё счастливое будущее, взяв обещание звонить как можно чаще и обращаться при любых трудностях. Он заверил, что взносы за квартиру продолжит оплачивать, предложил платить всю сумму, не только «свою часть», а то и погасить кредит целиком, Рита же отказалась. Она справлялась сама, было приятно, что у неё получается, но пообещала, что в случае трудностей непременно обратится.

  После отъезда папы, Рита нашла пластиковую карту с приколотым пин-кодом и небольшой припиской папиной рукой: «Стабилизационный фонд». Карточку она убрала на чёрный день, а сама продолжила жить «по средствам», благо заработная плата в «Ирбисе» позволяла не слишком экономить.

  В этот день погода была хуже некуда, к дождю с прорывающимся снегом добавился шквалистый ветер. Штормовое предупреждение во всей красе. В ближайшие кофейни не хотелось, горячий шоколад не казался привлекательным, сливочный суп из морепродуктов, против обыкновения, не вызывал аппетита, прогулки по торговым центрам в поисках неизвестно чего надоели. Рита приняла волевое решение ехать домой, приготовить нормальный ужин, порадовать себя вкусненьким, а потом смотреть сериал, пока не уснёт. Один вечер наедине с собой она сможет провести, не бегать же всю жизнь от себя?

  Так и поступила. В универсаме у метро купила всё необходимое, даже бутылку некрепкого вина – продавец сказал, что оно фруктовое и сладкое, – на такси добралась домой. Долго и старательно отвлекалась на приготовление ужина, потом на сам ужин, вино же только пригубила, остановившись на двух малюсеньких глотках, действительно было вкусно, но запах Рите не понравился, да и перспектива головной боли останавливала.

  Сериал не оправдал ожиданий. Рита старательно всматривалась в сюжет, актёрскую игру, декорации, пытаясь заинтересоваться, дать шанс, но в начале третьей серии не выдержала, выключила и уставилась на часы. Десять вечера. Спать не хотелось совсем, читать тоже, заниматься уборкой ночью глупо, да и чисто у Риты в квартире так, будто она нежилая. Ни пылинки, ни соринки, ни случайно разбросанного нижнего белья.

  От нечего делать вспомнились последние бои, устраиваемые «Ирбисом». Она не пошла смотреть в зал, предпочтя провести время во внутренних помещениях, даже когда её работа была окончена. Победу Стива Коулса и букет роз для Джен, доставленный курьерской службой, когда самолёт со спортсменами уже поднялся в небо, устремляясь через океан. Женя вздохнула, глядя на ярко-красные розы, фыркнула, оттащила букет в свой кабинет, а вечером и вовсе забрала домой, предварительно тщательно завернув в бумагу.

  Всё-таки интересно, что связывает Стива Коулса и Джен? Он влюблён, а она? Любить мировую звезду спорта - не самая лучшая идея для обычной девушки... Рита быстро набрала в поисковике имя Стива, нашла его инстаграм и в любопытстве пробежала глазами. Ничего особенного, фотографии до боя, после, разбитая губа, крыло самолёта, Стив в домашней обстановке, в нелепой пижаме кигуруми оранжевого цвета и с гребнем, как у дракона или динозавра. Действительно, огромный ребёнок с татуировками на лице, теле и ниже пояса.

  Увидела Рита и фотографию своего «поцелуя» со Стивом, под ней были тысячи комментариев, как и почти под любым постом звезды. На разных языках мира, на русском тоже. Кто-то желал удачи кумиру, кто-то шутил, что такой «талисман» точно принесёт победу, а кто-то и отвешивал критические замечания в адрес Риты, а то и вовсе поливал ядом и слоем желчи.

  Странно, ещё два месяца назад Рита бы расстроилась, а сейчас пролистнула эти комментарии, как ничего не значащие в её жизни. Они действительно были лишь незначительным эпизодом, не имеющим к ней никакого отношения.

  Уже почти закрыла фотографию, а за ней и профиль, но Ритины глаза, сами, без её участия, зацепились за набор букв, до болезненных спаек знакомый. Риту словно пнули в солнечное сплетение, и вместо того, чтобы выйти со страницы, она со старательностью первоклашки вычитывала и переводила диалог двух звёзд ММА под фотографией с её участием.

  Выходило, если верить траслит-переводчику, что Красава первым делом чертыхнулся (на самом деле дословный перевод этой фразы звучал по-другому), а на дружеский вопрос Коулса: «В чём дело?» ответил уже нейтральным: «Красивая девушка, уверен, она принесёт тебе удачу».

  Рука стремилась нажать мышку, зайти в знакомый профиль, увидеть до онемения губ знакомое лицо, проигнорировать зашкаливающий сердечный ритм и слёзы в глазах, поддаться мазохизму и смотреть, смотреть, смотреть на фотографии... Рита дёрнула шнур стационарного компьютера, экран погас.

  Она быстро закопалась в одеяло, для верности залезла головой под подушку, с силой сдавила виски, до острой боли, но от слёз не удержалась. Как и от знакомых движений на экране телефона. Несколько несложных манипуляций, установка знакомого значка, восстановление пароля и клик, один-единственный. Тот самый.

  Евсеев Олег совсем не изменился за три месяца, он так же улыбался с фотографий и коротких видео. Фотографии с тренировок, из спортивного зала, от берега океана, у бассейна, из ресторана, за рулём машины, в аэропорту. Он жил своей жизнью, так же, как жила Рита. Писал: «Привет. Отличный денёк для пробежки», или: «Спокойной ночи», или: «Это божественно» – про концерт какой-то дивы, имя которой Рите ни о чём не говорило.

  Он побывал в Париже за это время, а до этого в Чикаго. Он бегал каждое утро и возвращался из спортивного зала, иногда его фотографировали папарацци, на нём были кроссовки оплаченного бренда, а не демократичные «Нью беланс», как на спортивной базе в забытом уголке Российской Федерации.

  Красава стоял напротив огромного зеркала, фотографируя себя, с голым торсом, в зеркале отражалась расслабленная улыбка и слепящие белоснежные простыни на гигантской кровати.

  «С кем ты провёл ночь?» – сыпались вопросы.

  «Моё сердце свободно», – всё, что получали в ответ.

  Евсеев Олег, звезда ММА, Красава жил своей жизнью, насыщенной, довольной, с Маргарет. Рита прошлась по квартире, отпила вина, в голове зашумело, это было то, что сейчас необходимо, как и нестерпимая головная боль на утро. Стоит ли бесконечно сдерживать себя, свои эмоции, боль, бродить по улицам и торговым центрам? Уговаривать себя, что суп-пюре из якобы белых грибов в соседнем кафе – чистейший восторг, заказывать, медленно есть. Лишь бы убить время, не остаться наедине со своими мыслями, когда единственный мужчина, воспоминания о котором заставляют нервы звенеть и болезненно дёргаться, отлично себя чувствует в параллельной реальности. Лос-Анджелес – как другая галактика.

  Второй фужер, кажется, стал фатальной ошибкой для Риты. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и загружала фотографии в инстаграм, придумывая на ходу посты. Начиная с лета, с рубежа новой для Риты жизни. Был там и Горный приют, и конь по имени Буян, обитающий рядом. Ярко-красная помада, горячий шоколад в белом фарфоре, первый снег, застывший алый кленовый лист, фото с боёв, Питерский дождь, недопитая бутылка вина, растрёпанные черные волосы, тёмно-синий лак на ногах. Концептуально... должно быть...

  Рита уснула с включённым телефоном, вырубилась, сама не заметив. Проснулась резко, от телефонного звонка, скосила глаза на часы, боясь повернуть голову. Час дня.

- И? - раздался в трубке голос Михаила Леонидовича.

- Я умираю, кажется, - прошелестела Рита.

- Что случилось? - голос начальства дрогнул, послышались нотки заботы, так нелюбимые Ритой.

- Вино. Два фужера.

- О, это серьёзно, мелочь. Давай отсыпайся, потом в душ, бульон, аспирин. Будет совсем плохо, звони.

- Ты меня уволишь?

- Я бы сказал, что первое самостоятельное похмелье надо отметить, но боюсь, мы тебя потеряем после отмечания, - заржал в трубку Михаил.

  Рита отложила телефон, а потом нажала отбой. Было плохо, а громкий смех Розенберга не добавлял хорошего самочувствия. К вечеру Рита смогла передвигаться по квартире, даже поела, и еда осталась в её измученном похмельем организме, душ же и вовсе вернул к жизни, пусть не к активной, но она начала чувствовать конечности и могла двигать глазами. Больше не напоминала сама себе ржавого, потерянного робота на планете железяк.

  Она взяла в руки телефон за секунду до того, как он зазвонил, Рита не посмотрела номер, а если бы посмотрела - не узнала.

- Как ты себя чувствуешь? - прозвучало с того конца мира, будто с того света.

- А? - а что она могла ещё произнести? Рита и говорить не могла, единственное желание было отбросить телефон, завизжать от растёкшейся горячей, свинцовой боли в груди, шее, опалившей губы.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - интересно, который сейчас час в Лос-Анджелесе?

- Нормально, - проговорила Рита и отключилась, тут же подпрыгивая с кровати, в первобытном ужасе оглядываясь по сторонам.