Ловлю себя на том, что любуюсь им. В нем нет той шаблонной модельной красоты. Скорее брутальная мужественность. Он горяч как сам ад. И сердце подло екает открытой улыбки и тому, как он приобретает меня за талию.

Нет. Мне это все не нужно! Первые признаки влюбленности. Просто секс? Ничего личного? Со мной это не работает. С Байроном было так же. Он был нежен ласков, но как только понял, что я влюбилась, стал обращаться со мной как с вещью.

Я вырываюсь из цепких рук убегаю чуть вперёд, укутываюсь в его рубашку.

— Это ничего не значит! — говорю себе или ему.

— Яра, — он разворачивает меня к себе лицом. — Тебе же было хорошо. Что случилось?

— Я расслабилась. Забыла, что вы мужчины, представляете из себя. Не нужно так улыбаться и этих ласк после секса тоже, не стоит проявлять.

— А вы? Стоит только показать, что вы что-то значите для мужчин? Что делаете вы? Накидываете на шею поводок и легко дрессируете.

— Ты предъявляешь мне обиды на свою прошлую пассию?

— То же делаешь ты!

— Я твоя на двадцать девять дней. Не нужно мне твоих улыбок и нежных объятий. Ты просто меня трахаешь. Я твоя игрушка. Меня это устраивает!

— Отлично! Я запомнил! — Диего убегает вперёд.

Глава 22

Диего

Игрушка. Моя игрушка. Что меня не устраивает? Бесит? Сам не знаю. После секса меня охватила какая-то нежность. Хотелось ласки, поцелуев на закате. Просто посидеть на песке, обнимая ее. Я был романтически настроен. А Яра всё испортила. Вернула меня на землю. Ей это все не надо.

Я бегу вперёд, Яра идёт следом.

— Дон Диабло, — обращается Кортес. — Будут какие-то распоряжения на сегодня? — его взгляд уходит мне за спину, и из безразличного становится похотливым. Оборачиваюсь. Яра стоит, пытаясь натянуть рубашку ниже, на рубашке не хватает пары пуговиц, оголяет соблазнительные холмики грудей, что так заманчиво покачиваются от каждого вздоха.

Во мне просыпается дикое животное. Хочется достать ствол и выстрелить в Кортеса. И я бы сделал это, если бы не оставил пистолет на пляже. Как он смеет глазеть на нее? Что это так непривычно раздирает грудь? Ревность? Кортес моложе меня. Знаю как он нравится женщинам.

— Будут. Не смей пялиться! — я собирался уйти к себе. Остыть, но теперь точно не смогу оставить Яру одну. Я бешусь на нее, что во мне возникло непреодолимое желание убить своего человека. Никого то, а Кортеса. Он тот, кто несколько раз закрывал меня от пуль, кто верен мне, предан. Эль Пачо несколько раз пытался его перекупить. Обещал сделать правой рукой, несметные сокровища. А он не предал. Он не слуга, почти, как брат.

Во всем она виновата. Эти её длинные стройные ноги, грудь, которой позавидует молоденькая восемнадцатилетняя девушка, и эта сексуальная энергия вкупе с красотой, не даёт шансов устоять. Никому. Даже моему другу.

Подхватываю Яру на руки, мне срочно нужно выплеснуть ярость, что кровавой пеленой застилает глаза. Она обхватывает мою шею, смотрит испугано, на того зверя, в которого я в считанные секунды превратился. Открыв дверь с ноги, заношу в свою комнату, ставлю ее на ноги, срываю рубашку. Яра прикрывает грудь руками.

— Убрала! — требовательно убираю её руки от желанных холмиков. — Ты же игрушка. Забыла? — ее глаза зло вспыхивают, испепеляют меня. — Снимай! — указываю на трусы, снимаю мокрые штаны, вместе с боксерами и отбрасываю в сторону. Она испуганно таращиться на мой покачивающейся член. Удивляюсь. Давно меня так не возбуждали женщины, чтобы хотелось несколько раз подряд.

— Пришло время познакомиться с ним поближе. Трусы снимай, — беру бутылку с прикроватной тумбочки, делаю глоток. Яра вздергивает подбородок, смотрит с вызовом. Тонкие пальчики цепляют верёвочки по бокам и тянут вниз. Яра вышагивает из них, ставит руки на пояс. Каждое её движение пропитано особой сексуальностью. Отхлебываю горячую жидкость мескаля, хватаю Яру за волосы, накручиваю на кулак и вливаю в приоткрытый рот. Возвращаю бутылку обратно на тумбочку, раздвигаю ножки коленом, глажу пальцами припухшие от секса складочки, обвожу клитор.

Она жутко мокрая. Для меня, не для Кортеса. Яра хочет меня, но продолжает делать вид, что это не так.

Мой язык трахает ее рот в том же ритме что и пальцы. Выпиваю её каждый стон, сходя с ума, мечтаю оказаться в ней. Её пальцы обхватывают изнывающий член, подрачивает. Хочу все попробовать с ней сейчас. Яра сама насаживается на пальцы, она вот-вот кончит. Не так быстро. У меня много планов для нее. Хочу, чтобы она была голодная как кошка. Отрываюсь от губ и давлю на плечи. Она опускается на колени.

— Что смотришь? Приступай. Ты никогда не делала минет? — щеки её пылают. Она осторожно обхватывает головку, заглатывает на половину, до самого горла. Все тело пронзает острая судорога удовольствия. Тело, словно парализовало, лишь одна часть его жива. Меня даже поводит от наслаждения, едва могу удержаться на ногах. Яра делает это очень виртуозно. Посасывает, лижет с особой страстью. Делала. Своему мужу. Так же хорошо как мне?

— Достаточно, — поднимаю её на ноги, толкаю на кровать, ставлю раком. Сжимаю член, пытаясь ослабить давление, если войду в нее сейчас, просто кончу. Вожу по раскрытому розовому лону, Яра стонет, сгребает простыни руками, пытается заглушить крики. Не выходит.

— Хочешь, чтобы взял тебя так?

— Да.

— Тогда проси, — продолжаю массировать, дразнить её узкую дырочку. Она пытается сама насадиться. Не даю.

— Проси.

— Пожалуйста, Диего. Возьми меня, — как же это сладко звучит из ее губ. Скольжу внутрь. Нежные стенки обхватывают меня. Хватает нескольких движений, чтобы она кончила. Наматываю волосы на кулак и начинаю жёстко двигаться.

В голове с триумфом звучит: Моя! Только моя.

Её крики вибрацией проходят по телу. Схватив одной рукой за бедра, не позволяю ей отстраниться, натягиваю волосы, толкаюсь до упора и разлетаюсь на мелкие молекулы.

Придя в себя, отпускаю волосы, замечаю небольшой ожог на лопатке Яры. Он небольшой формы, размером с монетку, круглый и с рисунком.

— Что это? — провожу по ожогу пальцем.

— Ничего! — Яра садится на кровать, обматывается простыню и с отрешённостью смотрит в окно.

— Расскажи мне? — за этим скрывается тайна, она приносит ей боль. Она ожесточились от одного вопроса, напряглась.

— Расскажи. Станет легче. — она смотрит на меня вполоборота.

— Хорошо. Только если ты расскажешь кто в прошлом причинил тебе боль.

— Договорились, — ложимся на кровать, Яра устраивается у меня на груди, ворошит волосы, накручивает на палец и собирается с духом.

— В тот день, когда у меня появилось это пятно, был прием у королевы. У нас с Байроном, моим мужем, давно не ладилось. А в тот вечер я решила дать нашим отношением шанс. Я была беременна, собиралась вечером ему рассказать. Играла идеальную жену. Знала, что для мужа важен этот прием. Завела беседу с герцогом. Мы обсуждали теску мужа. Его творчество. Герцог цитировал стихи. Пригасил нас на званный ужин. Чтобы ты понимал, герцог, он приближенный к королеве. Вхож в их семью. Я думала Байрон будет рад, что я подружилась с таким влиятельным человеком.

Мы вернулись домой, я только хотела рассказать о ребенке, как он ударил меня. Наотмашь. Так сильно, что голова загудела. Я упала на пол, — Яра задрожала всем телом, я поглаживал её по спине. Не мог это слушать. Я никогда не поднимал руку на женщину, даже на Саманту после ее измен. Но ей необходимо выговориться. — Он бил меня ногами, повторяя что я шлюха, решила переметнуться к мужику повлиятельнее. Я закрывала живот, говорила, что я беременна, — Яра замолчала, по моей груди побежала горячая слеза. — Но это не был мой муж. Он ничего не слышал кроме своей ревности.

— А ожог…

— Я носила кольцо, с гербом семьи Байрона. Он снял его, накалил в огне в камине и как скоту поставил мне клеймо. Чтобы другие, которые посмеют меня трахнуть знали, что я принадлежу другому. Ему. Что я его собственность. На его воротах стоит позолоченный герб с этим рисунком. Слуги носят одежду с этим гербом. Везде. На машине, на доме, на документах и на мне этот рисунок. Но ожог это ничто и та боль ничто. По сравнению с тем, что случилось утром. Мой ребенок умер во мне, я не смогла его защитить и больше у меня не будет детей. Никогда!

Я крепко сжал ее в объятьях. Бедная моя девочка. И я дурак туда же. Со своей ревностью.

Глава 23

Яра

Я никогда и никому не рассказывала о своей главной трагедии. Да и кому можно рассказать такое? Только тете, но боюсь, она бы этого не выдержала. Но она чувствовала что что-то не так. Видела ее скептический взгляд, когда я с наигранной улыбкой рассказывала о том как мы счастливы с Байроном. Родного человека не проведешь, как бы не старался.

Молчаливыми свидетелями того, как я сломалась, были слуги. Но разговаривать с ними об этом невозможно. Моим светским «подругам» — тем более. Они бы смотрели на меня как на грязь. Им интересно было слушать про дорогие украшения и наряды, что в знак искупления дарил Байрон, а о проблемах никто не хочет знать. Ты должна улыбаться, сложить ручки согласно этикету, знать каким прибором что есть, заниматься благотворительностью. И быть леди до кончиков волос. У леди не может быть абьюзных отношений. Возможно, некоторые из них проживали нечто подобное. Измены мужей так точно. Это норма для того общества. Испокон веков у пэров должна быть любовница. Как часть статуса. Дорогая машина, особняк, он должен быть на приемах и кроме жены иметь любовницу.

Никому не расскажешь, что происходит в семье. Да и стыдно. Что я такая бесхребетная, не смогла защитить, не смогла уйти. Подстрой я тогда свою смерть, смогла бы сохранить ребенка. Моего малыша…