– И тогда ты решил добиться меня? – Я подтолкнула его локтем.

– Неважно, что я решил и куда повернул. То, что произошло между нами, нельзя отрицать. – Он подвинулся, чтобы я могла положить голову ему на плечо. – Отдохни, моя сладкая. Ты ужасно устала.

Мы смотрели на простиравшиеся вокруг нас чернильно-черные равнины. Вдалеке свистнул локомотив, послышался стук колес – чугга-чугга-чугга – и снова наступила глубокая тишина, какая бывает в океанах, на горных вершинах и в лунных кратерах.

– Как ты думаешь, люди из того мини-вэна вернутся или уедут? – спросила я.

– Я уверен, что они вернутся, только не знаю, когда. – Он ласково погладил мои волосы. – Не беспокойся. Утром мы что-нибудь придумаем.

Треск костра навеял мне странный сон. Как будто я летала над кофейной фермой со стаей маленьких голубей. Мы спасались от грозы, назревавшей на горизонте. Вдруг из тучи хлынул кровавый дождь и забрызгал светлые крылья птенцов. Я закричала, когда они упали с неба. Но и я тоже оказалась на земле, по щиколотки в кровавой грязи. Тут моя нога наступила на что-то острое. Это была покореженная корона из веток и сена. Я подняла ее над головой.

– Джек! – Я открыла глаза. Сердце тревожно стучало в груди.

– Джек! – словно эхо, раздался голос Олонаны. – Они приближаются. – Он показал на двойные огни вдалеке. Слабые, почти неразличимые, они оставляли в темноте сияние.

– Откуда ты знаешь, что это они? – Джек встал и протянул руку за ружьем.

– Это они. – Олонана повернулся к Джеку, его глаза были полны древней мудрости.

– Мы справимся с ними. Ты, я и два морана. – Джек кивнул на Салатона и другого воина. – Сколько их может быть там? – Он посмотрел в объектив винтовки.

– Нет, – ответил Олонана. – Мы не будем сражаться, хоть мы и племя воинов. По иронии судьбы, теперь наш образ жизни – мир. Каждый раз, когда мои люди втягиваются в какой-нибудь конфликт, нам становится хуже. Нас называют дикарями и варварами. Я больше не играю в эти игры. Прости, Джек. Мы можем их задержать. Может, даже сбить со следа. Не исключено, что они повернут назад, решив, что сбились со следа, или проедут мимо. Если они едут по следу, то ожидают увидеть нас, не тебя. Воспользуйся этим. Бери детей и уходи.

– Я не могу бросить тебя здесь, – возразил Джек. – Это может плохо кончиться. Особенно, если они уже поняли, что это вы увели детей.

– Возможно. В любом случае, я отвечаю за своих людей, а ты отвечаешь за детей. Значит, два против тринадцати. Я уверен, что отделаюсь легко. А тебе надо увести детей как можно дальше отсюда. Ступай. Забери палатку и ступай.

Мы разбудили детей, пока Олонана и его воины сворачивали коровьи шкуры и убирали следы ночлега.

– Они доберутся сюда не сразу, – сказал Джек, надевая на плечи рюкзак. – У вас есть время. – Он посмотрел на огни фар, вилявшие по ночной равнине. – Ехать в полной темноте можно только медленно. Или, может, они останавливаются и смотрят следы.

– Не беспокойся за нас, – сказал Олонана. – У тебя есть план?

– Поезд, – ответил Джек. – Я несколько раз слышал стук колес. Если мы пойдем вдоль путей, то дойдем до ближайшей станции, а оттуда поедем в Ванзу.

Старейшина кивнул и плюнул на ладонь.

– Да поможет тебе Бог, Джек Уорден.

– Тебе тоже. – Они скрепили прощание смоченным плевком рукопожатием.

Потом Олонана повернулся ко мне и протянул ту же самую руку.

– Талеенои олнгисоилечашур.

«Ну, блин».

Он оказывал мне ту же честь, что и Джеку.

Я плюнула на ладонь и потрясла его руку, непрестанно думая: «Антисептик для рук, антисептик для рук, антисептик для рук».

Олонана, казалось, видел меня насквозь, потому что засмеялся и сказал Джеку:

– Надеюсь, она так не морщится, когда ты делаешь это… как это у вас называется? Французский поцелуй.

Джек усмехнулся и обнял меня за бедра.

– Я люблю все ее гримасы. Все без исключения.

– Тогда тебе надо жениться на ней и наделать много детей. – Олонана и мораны засмеялись.

Вот так мы и оставили их в ту ночь на фоне горящего костра – усмехавшегося щербатой улыбкой Олонану (у него отсутствовали два нижних зуба) и двух его моранов. В ту ночь определение «герой» стало для меня шире и больше. Иногда они встречаются на страницах книг, а иногда стоят на холме в клетчатых тогах, трепещущих на ветру, и держат оборону, защищая нас.

Глава 18

Наше зрение привыкло к темноте, когда мы отошли от костра. Темное, ясное небо было усыпано серебряными звездами. Мы молча шли по голым равнинам под светом луны. Было тихо до жути, если учесть, что мы вели за собой тринадцать детей. Хотя дети были необычные. Каждого из них коснулась смерть, и теперь это подгоняло их. У них пробудился инстинкт выживания, и они дружно шли, не разговаривая, не спрашивая. Даже самый маленький из них стойко держался, цепляясь то за мою руку, то за руку Джека, когда уставал. В их движениях была тревога, терзавшая мое сердце.

– Теперь недалеко, – сказал Джек. – Скоро мы вый-дем к железной дороге.

Это он преувеличил, идти было еще далеко. Ближайшая станция была в милях от нас, а когда взойдет солнце, нас будет легко заметить.

– Как ты думаешь, у Олонаны и его воинов все в порядке? – Я оглянулась. Мерцающий огонь костра давно уже скрылся из виду.

– Она! – Маленький мальчуган, которого Джек посадил на плечи, куда-то показывал рукой.

В нескольких милях от нас появился слабый свет. Он появлялся и пропадал.

«Фары автомобиля, видневшиеся сквозь кустарник».

Меня охватила паника. Кому еще понадобилось ехать в такое время? Те негодяи нашли нас на открытой равнине, где никуда не убежишь, нигде не спрячешься. На этот раз они не упустят детей. Хуже того, возможно, они даже не станут загонять их в фургон. Ведь им нужны не дети, а их тела. Они могут убить всех, и все равно получат свои проклятые деньги. И не оставят свидетелей в живых.

Огни приближались, и я вспомнила свой кошмарный сон.

Кровавый дождь.

Птенцы голубей.

Смятая корона.

У меня в ушах громко стучал собственный пульс.

«О господи, поговори со мной, Мо. Скажи что-нибудь. Скажи хоть что-то».

Ничего. Только молчание.

Полное и глубокое.

Потом, с другого конца равнины, донесся пронзительный свисток.

Свисток локомотива.

– Поезд идет! Нам нужно сесть на него! Скорее! – сказала я Джеку, но он смотрел то на поезд, то на автомобиль. – Джек? Что ты медлишь? Нельзя терять время.

Он снял ребенка с плеч и начал расстегивать рюкзак.

– У нас остался в аптечке спирт?

– Да, но…

– Лови. – Он бросил мне бутылку. Потом достал пару своих футболок и стал их рвать. – Нам нужно остановить поезд. Надо зажечь факелы. Иначе машинист не увидит нас в темноте.

Он дал мальчишкам несколько полос ткани и показал на сухое дерево, упавшее на землю. Терн.

– Летени тави.

Они помчались к дереву, обломали ветки и обмотали концы тканью, чтобы не уколоться.

– Джек! Гляди! – воскликнула я. Следом за первым ехал второй автомобиль, его фары сверкали в темноте, словно змеиные глаза.

– Блин. Они вызвали подкрепление. – Джек обламывал шипы, оставляя их только на конце веток. Намотал на них ткань и полил спиртом. Он быстро делал другие факелы, состязаясь с автомобилями, которые все приближались и приближались. В воздухе повисли спешка и отчаяние. Они пропитали мою кожу, оставив тонкую пленку пота. Дети стояли рядом, тихие и молчаливые, словно давно уже онемели.

– Держите их повыше, – сказал Джек, раздавая факелы старшим мальчишкам. – Не бойтесь. – Он ударил пальцем по колесику зажигалки.

Факелы вспыхнули один за другим, десять трепещущих солнц осветили ночь. Земля вокруг нас заколыхалась в волнах неровного, золотистого света.

– Теперь они нас видят, – сказала я, повернувшись к машинам.

– Ну и пусть. – Джек показал на поезд. Он был еще далеко, но стремительно приближался. – Вот только вопрос, кто доедет до нас раньше?

Мы находились не слишком далеко от железнодорожных путей, но все же казалось, что до них целая вечность. Мое дыхание вырывалось изо рта короткими, неровными взрывами, когда мы бежали по колючей земле. Одна девочка передо мной споткнулась и упала. Я подхватила ее и потащила на себе. Легкие горели, ноги дрожали от добавочной тяжести, но я продолжала бежать. Я бежала бы до тех пор, пока не истерлась кожа на моих ступнях, потому что ничего другого не остается, когда тебя кусают за пятки монстры. Ты засовываешь подальше свои крики, панику, страх, у тебя на уме одно – убежать от мерзавцев.

Я не сводила глаз с Джека и продолжала бежать. Его факел светил впереди, белый дым улетал в небо. Дети стайкой держались за ним, расходясь буквой V, старшие впереди, младшие старались не отставать. Они и были стайкой птиц, летевших домой на огненных крыльях. Такое сюрреалистическое, волнующее зрелище. Оно поразило меня, несмотря на панику и хаос, и навсегда останется в моей памяти.

Мы вышли на железнодорожную колею и поискали взглядом автомобили. Они были уже недалеко.

– Ну-ка, встаньте вот так! Быстро! – Джек поставил детей плечом к плечу по обе стороны от рельсов. – Можешь ее отпустить, – сказал он мне.

Я поняла, что до сих пор держу девочку, которую подобрала. Я ослабила хватку и позволила ей медленно соскользнуть с меня и встать на ноги. Она заняла место среди других детей. Ее алебастровая кожа порозовела от жара факелов. Вместе они образовали стену яркого света.

Я стояла с Джеком в середине колеи между рельсами. Гравий у меня под ногами запульсировал от грохота надвигавшегося поезда.

«Господи. Пожалуйста, останови поезд. Пожалуйста, останови. Пожалуйста, останови».

Джек взял меня за руку. Он словно почувствовал нараставшее во мне напряжение.