Она протягивает мне открытую папку.

— Не возражаешь, если мы перейдём в дальнюю комнату, если кто-нибудь зайдёт?

— Совсем нет.

Я следую за ней в другое помещение, оборудованное мягким креслом, как в офисе у дантиста, всевозможными тату-инструментами и стулом для мастера. Думаю, эта комната для тех, кто собирается набить тату ниже пояса. И, наверное, для таких, как я, кто делает татуировку до того, как станут совершеннолетними.

Я сажусь в кресло, кладу папку на колени и открываю её. На страницах разместилась целая стая птиц. Некоторые нарисованы в мультяшном стиле, другие выглядят как настоящие. Одни из них сидят, другие изображены в полёте.

— Где ты планируешь сделать рисунок?

— На запястье. — Я вытягиваю левую руку, которая до сих пор тоньше, чем правая, и показываю на бледное место на запястье. — Здесь.

— Хорошо, я сейчас вернусь. Тебе нужно подписать бумаги.

Моё внимание привлекает самая маленькая птица. Она не похожа на остальных, так как другие или чёрно-белые, или, наоборот, слишком пёстрые. Моя же птичка нечто среднее; её тельце — это только набросок. У неё расправлены крылья, но она не летит, так как её лапки не прижаты к животу. Она кажется… готовой. Будто собирается взлететь.

Джиа возвращается, и я показываю ей картинку.

— Эта.

— Зяблик[13]?

— Что? — Моё сердце останавливается.

— Зяблик. — Джиа ещё раз смотрит на птичку. — Эта же, верно?

— Ты не шутишь? — Я закрываю лицо рукой.

— Нет. Всё хорошо?

Поднимая глаза к потолку, я вздыхаю:

— Да. Всё хорошо. Странное совпадение.

Возможно, у меня и должна быть именно эта птица. Пусть зяблик напоминает мне об этом лете. Обо всех наших моментах, от самых грустных до настолько радостных, что, мне казалось, я была готова расправить крылья и взлететь.

С другой стороны, это совпадение может значить, что я не должна менять своё тело под влиянием Мэта. Ненавижу его за то, что он пробирается обратно в мою жизнь там, где я этого меньше всего ожидала.

Джиа скрещивает руки на груди, и я замечаю, что её красные ногти выглядят слишком ярко на фоне бледной кожи.

— Это не моё дело, но могу я дать тебе совет?

— Конечно.

— Как художник я бы сказала тебе сделать эту тату, — тихо начинает Джиа, будто боясь меня обидеть. — Но как человек, который знает, что такое обида и боль, я бы предложила тебе ещё раз всё обдумать. Может, попробуешь сначала временную татуировку, чтобы понять, нужно ли тебе это?

Я с благодарностью принимаю этот совет и киваю Джии.

— Давай сделаем татуировку хной, — говорит она, открывая ящик. — Что мы тебе нарисуем?

— Что-то простое. Маленькое, — вздыхаю я, откидываясь на спинку кресла. — Всё что угодно, лишь бы не зяблика.

Я выхожу с татуировкой из хны на запястье. Джиа изучает восточное искусство, но вместо традиционного дизайна, который используют индийские женщины, она нарисовала мне небольшое созвездие — Малую Медведицу. Она называла мне звёзды, медленно соединяя маленькие точки между собой. «На самой вершине — Полярная звезда, — сказала Джиа. — Путеводная звезда».

На улице меня захлестнула атмосфера перемен. С небес льётся дождь, стуча тяжёлыми каплями по крышам прилавков. Пахнет летом — это запах горячего асфальта под дождём. Мои дворники не справляются с потоком воды, и я с трудом вижу куда еду. И когда наконец-то замечаю деревянный забор своего дома, вздыхаю с облегчением.

Припарковавшись на грязной подъездной дорожке, я выключаю зажигание. Наш дом даже сейчас выглядит таким уютным. На широком крыльце стоят горшки с цветами Бренды, после дождя они выглядят чистыми и свежими. Позади дома синеет наше лавандовое поле. Дождь, кажется, уже заканчивается, поэтому я прикрываю новую татуировку кофтой и бегу к дому.

Поднявшись к себе, я снимаю мокрую одежду, закутываюсь в халат и ложусь на кровать, разглядывая фотографии на моём вентиляторе. Они без остановки крутятся надо мной, как будто всё моё лето проносится перед глазами. Пищит телефон. Сначала я думаю, что это ещё одно сообщение от Мэта, хотя он уже два дня ничего мне не писал. Но это Ди прислала мне видео со своего концерта.

«Посмотри, как я спела! Конечно, без тебя было пусто».

Я вздыхаю. Она звонила вчера, чтобы спросить, буду ли я на финальном концерте в Нэшвилле, но я ответила отрицательно. Не желаю быть в одном помещении с Мэтом, даже если это концерт-холл. Это всё так несправедливо по отношению ко мне и Ди. Мы начали лето вместе и должны были закончить его вместе.

Нажимаю на ссылку и перехожу на видео с «Ютуба», которое называется «Лайла Монтгомери — МОЯ жизнь!» Она сделала это, спела великолепно. Запись начинается с того, что на пустой сцене появляется Ди в своём голубом платье, с ремнём от гитары через плечо. Она, как обычно, сразила всех наповал. Кажется, у неё всё хорошо.

Посмотрев до конца, я сразу хочу ответить Ди, но как будто не могу пошевелиться. У меня было целое лето, чтобы привести свою жизнь в порядок, чтобы стать лучшей версией себя. Но вместо этого я впуталась в очередную драму. Я дважды за четыре месяца позволила изменить себе. И так в себе разочарована. Я знала, что это случится, но всё равно доверилась.

Мне не хватает воздуха, и я распахиваю окно. Сейчас дождь почти закончился, но я знаю, что настоящий шторм ещё только начинается. Над моей головой сгущаются чёрные тучи, медленно закрывая собой голубое небо. И почти непонятно, тёмное или светлое небо в конце одержит победу.


Глава 21. Нэшвилл

Я превышаю скоростной лимит, выжимая педаль газа до предела.

Полученное мной сообщение гласиит: «Можешь приехать в „Раймен Аудиториум“? С Ди что-то случилось. Спасибо, Лисса Сент-Джеймс».

В этом сообщении меня шокировали два факта. Во-первых, Лисса назвала мою подругу «Ди», а не «Лайла». А она никогда не называла так Ди при мне, потому что представляет Лайлу Монтгомери — звезду кантри-музыки, а не Ди Монтгомери — обычную девушку. Во-вторых, если Ди расстроена и не позвонила мне, значит она обижена на меня. Я звонила ей уже шесть раз, но она так и не ответила. Уже повернув к концертному холлу, я не выдержала и позвонила Лиссе.

— Слушай, я не знала, что мне делать, ладно? — сразу отрезала она, будто я требовала объяснений. — Ди расстроена, и я не могу понять причины. Она молчит и лежит с отсутствующим видом, а мне нужно, чтобы она сосредоточилась перед пресс-конференцией, которая начнётся через полчаса. Ты можешь приехать и помочь?

Надеюсь, что смогу. Шины моей машины скрипят, когда я въезжаю на парковку. Я поспешно бегу к указанной Лиссой входной двери, в то время как она уже стоит там, ожидая меня.

— Спасибо, что приехала. — Лисса пропускает меня внутрь.

— Ну, вообще-то, — отвечаю ей, — я приехала не ради тебя.

Мы начинаем подниматься по лестнице служебного входа, когда я резко останавливаюсь. Лисса с удивлением оборачивается ко мне, и я понимаю, что это мой единственный шанс.

— Это ты отправила ту фотографию в прессу?

— Конечно нет.

— Тогда кто?

— Это была девочка из вашей школы. Она продала это фото таблоидам.

Я смаргиваю. Думала, это был риторический вопрос и Лисса на него не ответит. Я сжимаю руки в кулаки.

— Кто? Скажи мне её имя.

— Папу этой девочки пару месяцев назад сократили. Они чуть не потеряли свой дом.

Я задумалась. А я бы продала фотографии, чтобы спасти дом? Пошла бы на это, чтобы спасти папу? Возможно. Не хочу это признавать, но я бы смогла это сделать. Предать не Ди, конечно, но… кого-то другого? Наверное.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть связи в таблоидах.

— Почему ты не сказала Ди?

— Это бы ничего не изменило, — вздыхает Лисса.

Я обдумываю её последние слова, пока мы поднимаемся на второй этаж. Лисса указывает мне на дверь с именем Ди. Почему-то даже сейчас, в свете электрической лампы, Лисса не выглядит расстроенной.

Я открываю дверь и тихо проскальзываю внутрь. Полностью одетая, причёсанная и накрашенная Ди неподвижно лежит на диване с отсутствующим выражением лица. Я закрываю дверь, и Ди удивлённо поднимает голову.

— Ди, тебе нужно было позвонить мне и сказать, что ты расстроена.

— Как ты узнала? — Она хмурит брови.

— Мне написала Лисса. — Я сажусь на диван возле подруги. — Я и не думала, что ты обижаешься на меня. Мы ещё не говорили о той ссоре, но я не хотела всего этого говорить, и…

— Что? Нет. Дело не в этом. — Ди разглядывает свои колени. — Я знаю, что ты не хотела. И почти забыла о том случае.

— В чём же я виновата? Может быть, это из-за того, что отказалась прийти на сегодняшний концерт, потому что там будет…

В этот раз я обрываю себя сама. Настоящая причина была такой очевидной, что я удивилась, как я не заметила этого раньше.

На столе стоит букет из ирисов и диких ромашек. Только один человек во всём мире может подарить Ди такой букет — Джимми. И он никогда бы не отправил ей цветы без открытки.