Тася переехала в другую квартиру, ближе к Маме, в центр, поменяв свою трешку в спальном районе на атмосферную бывшую коммуналку. Квартира была настолько уютной, теплой и родной, что Тася искренне удивлялась, как она могла когда-то в другом месте. Поменяла работу. Вернулась к профессии. Теперь она никуда не торопилась и смаковала каждое мгновение.

***

– Таисия Сергеевна! Голубушка, спасите!!! Это Рудольф Исакович! Я не поздно?

– Добрый вечер, Рудольф Исакович. Нет все в порядке, я только собиралась уходить. Что-то случилось?

– Катастрофа! Боже, спаси нас!!! Лидочка потеряла голос! Эта вертихвостка, простите, голубушка, пела вчера «Torna a Surriento» в караоке! Какая пошлость! Где Лидочка и где тот Паваротти, которому она подражала.

Только врожденная субординация не позволяла ей рассмеяться в голос, как только она представила Лидочку с микрофоном наперевес и рвущего на себе остатки шевелюры Рудольфа Исаковича.

– Нет, ну Вы подумайте!

– Рудольф Исакович, а я чем могу Вам помочь?

– Дорогая моя! Только Вы и никто другой! Завтра в девять делегация в цех реставрации, к Иммануилу Виссарионовичу. Итальянцы. Нет, толпа итальянцев! А переводчик вчера подпевал Паваротти! Я не смогу найти переводчика за ночь! Спасайте!

Тася давно не говорила по-итальянски…После Анконы.

– Рудольф Исакович, я согласна, но не гарантирую, что справлюсь. Все-таки я давно не практиковалась.

– Вы святая! Мадонна! Спасибо! Жду завтра в восемь у Иммануила Виссарионовича, в его кабинете. Я сейчас пришлю Вам программу на электронную почту. Не задерживайтесь.

Святая Мадонна положила трубку и направилась на встречу с друзьями, на прогулку сначала по вечерней, а потом и по ночной Москве. Друзья зашли проведать страдалицу Лидочку.

– Все было так хорошо! Вы не представляете! Матео – мой герой! Я просто не могла его разочаровать, и вот результат… Зато он так усердно за мной ухаживал и отпаивал чаем с ромашкой, потом лимончелло, правда теплым, что сейчас совсем голенький спит в моей кроватке! – хриплым голосом верещала миниатюрная розовощекая Лидочка.

– Ну романтик, что уж тут! А когда ты вернешься в строй?

– Я бы не стала торопиться. Знаешь, голос – мой инструмент. Переводчик не может без голоса.

Конечно! И без Матео в постели тоже холодновато, опять же ножки простудятся – голос сядет.

– Подожди, я отдам тебе материалы с моими замечаниями.

Лидочка нежно открыла дверь в спальню, откуда доносилось довольное посапывание итальянца, наткнувшегося на свое лучшее приключение в России в лице зефирной Лидочки. Свисавшие с кровати ноги невероятного размера, были гораздо красноречивее Лидочки: его ближайшее будущее состоялось. Она вручила Тасе объемную папку с документами: вырезки, статьи (чтобы быть в контексте), план мероприятий и прочее. Зная, насколько тщательно Лидочка готовится к таким делегациям, Тася решила даже не открывать сие сокровище. Чтобы не расстраиваться раньше времени. Она будет действовать по ситуации.

***

– Дорогая, Таисия Сергеевна! Рад! Рад встрече!

Промурлыкал Иммануил Виссарионович и небрежно поправил бабочку цвета «незамутненной нежности фиалок», как он сам называл цвет своего аксессуара. Великий Иммануил Виссарионович был готов к соблазнению итальянской делегации.

– Ну все, идут! Будьте рядом!

– Да, да.

Сначала в реставрационную мастерскую ворвался смех гостей, которые рьяно что-то обсуждали и шутили. Потом запах породистого парфюма. И уже потом комната наполнилась делегацией! Собрание визуальных противоположностей, объединенное одной фразой – Sono Italiano.

Это собрание ярких, крикливых, постоянно улыбающихся людей сразу же накинулось на Иммануила Виссарионовича, который твёрдо решил, что, в свою очередь, никто из итальянцев не получит поблажек и в полной мере сможет оценить его радушие, энтузиазм, прогрессивность и незамутненную нежность фиалок. Когда массовые объятия и дружеские поцелую в щечку и, иногда, в губы, исчерпали свою чарующую остроту долгожданной встречи, и итальянцы поуспокоились, а Иммануил Виссарионович побагровел, решили сесть за стол и обсудить, что делать дальше. Рассадка за стол переговоров проходила под лозунгом «Только после Вас» и ведущий реставратор втиснул себя и свою незамутненную нежность фиалок в самый эпицентр итальянской экспрессии. Тася внезапно оказалась во главе стола.

– Коллеги, представляю Вам Таисию Сергеевну, которая будет нашим переводчиком на ближайшие две недели! Фея, муза – прошу Вас.

Далее последовал многословный опус на тему сотрудничества и открытий, сделанных после съёма верхнего слоя картины семнадцатого века.

Тася перевела слова оратора. Итальянцы зааплодировали и бросились представляться, выражая свое искреннее благоговение перед красотой русских женщин и отсутствием акцента у Таисии, иными словами – льстить, как настоящие представители своей нации. В общем бедламе хорошего настроения и всеохватывающей Dolce Vita в центре Москвы, пожилой господин в лимонной жилетке вскрикнул: Theo, ragazzo, dove sei1? И все вокруг начали искать потерявшегося Тео.

Тео……….

– Dove sei! Ti abbiamo perso. Vieni da noi.2

– Si.

В эту минуту из-за колонны вышел молодой человек в сером мятом пиджаке, откровенно с чужого плеча.

– А у него до сих пор ветер запутывается в волосах – подумала Тася…Она не поверила своим мыслям. Это был ее Тео. Ее итальянское вино, которое она так и не решилась выпить и насладиться послевкусием… Просто положила запечатанную бутылку в чемодан… Ее Тео.

А он смотрел только на нее.

– Questo è mio nipote Theo, uno studente, che studia storia dell'arte a Milano. L'ho portato con me per mostrargli Mosca e partecipare al nostro lavoro congiunto.3

Тео не торопился: он медлил и наслаждался каждым шагом к ней. Как в старом голливудском фильме, когда герой выходит на свет из своего укрытия. Все тот же ветер в волосах. Недоумевающие взгляды присутствующих теперь были прикованы к этим двоим. Тася стояла посередине зала. Недвижимая, завороженная. Тео все ближе и ближе. Он подошел к ней почти вплотную и протянул руку. Она очнулась и из рук выпали подготовленные документы… Тео наклонился, чтобы их собрать и спросил:

– Ты наконец позволишь мне быть с тобой?

– Sì lo faccio.4