Там было так много красных знаков «стоп», что это почти ослепило меня. Ей едва исполнилось восемнадцать. Она была дочерью моего босса. Моей сводной сестрой. Было столько неоновых предупреждающих знаков, но я проигнорировал каждый из них.

Я снова настроился на встречу и залез в свою папку, чтобы вытащить письмо.

Письмо.

Оно было адресовано мне. Но явно не было предназначено для того, чтобы на самом деле попасть в мои руки. Или возможно, она хотела отдать его мне, а потом передумала.

Я зарычал, мой член пульсировал от простого прикосновения, пока я проводил пальцами по бумаге, которую она исписала. На мгновение я задумался, прикасалась ли она к себе, когда писала эти грязные вещи на листке. Я удивился бы, если бы она играла со своей киской, которую я представлял, как самую плотную, розовую и милую киску в мире.

Мой пульс громыхал, когда я поднёс письмо к своему лицу, как будто мне нужно было прочитать мелкий шрифт в документе по делу, которое сейчас обсуждалось.

Но я не читал его. Я знал, что там было написано своим сердцем. Я знал каждое грязное слово, которое она там написала, и я знал, что все они были обо мне. Так что нет, сейчас я не читал его. Я нюхал его, потому что оно пахло ею.

В частности, оно пахло, как её чёртовы трусики.

Я не имел права залезать в её комнату, в доме её отца. Но и это не остановило меня. Ничто не могло удержать меня от моей одержимости.

Не то, что она была едва совершеннолетней.

Не то, что её отец стал новым мужем моей матери.

Ни другие женщины, к которым я даже не прикасался, тех пор, как встретил её.

И даже не тот факт, что она была моей сводной сестрой.

По факту, ничего из этого не могло меня остановить.

Это письмо я нашёл накануне, когда последний раз был в её комнате. Эверли была дома, когда я приехал в тренажёрный зал её отца, который уже несколько месяцев использовал для тренировок. Тренажёрный зал в том доме, где находилась моя квартира, перестраивали, доехать до этого дома было намного быстрее, чем до какого-нибудь спортзала. И это не стоило моего времени.

Кен ушёл, Эверли осталась дома, а моя мама напилась и где-то вырубилась. Ничего не поделаешь. Мою одержимость никто не мог остановить. Чёрт, даже я не смог остановить её, потому что как только я увидел Эверли во второй раз, я знал, что она должна быть моей, несмотря ни на что.

В тот день я просто зашёл в комнату Эверли и вдыхал её аромат. Вся грёбаная комната пахла клубничным лосьоном для тела, ванильными ароматическими свечами и восемнадцати летней киской. Я застонал, наполняя лёгкие сладким запахом конфет, которые исходили отовсюду. Я лег на её кровать и уткнулся в подушку, моё грёбаное сердце остановилось, когда я вдохнул её аромат.

Я подошёл к шкафу и открыл средний ящик, где, как я знал, она хранила свои трусики. Я зарычал, запустив руки в её маленькие трусики, и начал пропускать дразнящие шёлк и кружева сквозь пальцы.

Бл*дь, эти ощущения заставили меня затвердеть.

Я поднял руку и представил, как пробегаю пальцами по изящному кружеву, которое ещё надето на её упругое горячее тельце. Мой член дёрнулся в спортивных шортах, оттопырив их спереди, а капелька предэякулята намочила мои боксеры, когда я обернулся вокруг руку её трусиками и застонал.

Мои взгляд и пальцы остановились на маленьких розовых стрингах с сердечками, на которых спереди было написано «просто загляни». Мои челюсти сжались крепче, а пульс участился. Я не был уверен, что это очень правильно, так думать о невинной маленькой Эверли Прайс, которая носила такие трусики, но ещё больше меня разозлила мысль о том, что, вероятно, она надевала их для кого-то другого.

Для какого-нибудь маленького придурка, с которым я расправился бы, если бы когда-нибудь узнал кто он.

Я сжал трусики в руке, прежде чем понял, что под ними что-то есть. Я увидел конверт с моим именем, написанным её почерком.

Моя кожа похолодела, а всё тело напряглось, когда я медленно открыл незапечатанный конверт и вытащил письмо, написанное от руки. Я чувствовал, оно всё изменит.

«Дорогой Ченнинг», прочитал я. «Я тебя хочу».

И после этих первых слов я понял, что она моя. В письме были изложены все, бл*дь, грязные вещи, которые Эверли хотела, чтобы я сделал с ней, и то, что она хотела сделать со мной. Я имею в виду, бл*дь, я действительно мог об этом прочитать. Я знал, что она смотрела на меня. Но ничего, чтобы я не сделал, не смогло бы подготовить меня к чтению грязных фантазий, которые крутились в голове милой маленькой Эверли Прайс.

И я понял одно: письмо – это тот спусковой крючок, который был мне так нужен. Последняя соломинка, на которой держался мой контроль, сломалась. Последняя попытка сдержаться и убедить себя, что она недоступна, как бы я не хотел заполучить её, провалилась.

Письмо всё изменило.

Я торчал в этом чертовом городе слишком долго. Я имею в виду, у меня был план, я просто ждал. И я думаю, что глубоко внутри, я ждал её.

И теперь, я собирался заполучить её.

Я расставлю ловушку, а письмо станет моей приманкой, и к тому времени, когда она поймет это, она будет слишком занята, крича моё имя и чувствуя каждый дюйм моего члена, скользящего так глубоко между её бёдер, что она даже не поймёт, что её поймали на месте преступления.

Эверли Прайс хочет меня, да? Что ж, она получит меня. И я не остановлюсь, пока она не станет моей.

Глава 4

Эверли

— Мисс.

Вздрогнув, я поняла, что машина остановилась напротив офиса, где работали мой отец и Ченнинг. Я проследила за взглядом широко открытых глаз водителя, которые смотрели на меня через зеркало заднего вида и, покраснев, поняла, что моя юбка сильно задралась на бедрах – ужасающе сильно. Я быстро дернула её вниз, неистово краснея, прежде чем отдала деньги водителю и выскочила из машины.

Мой пульс стучал, пока я поднималась на стеклянном лифте – нервозность и ноющее тепло внутри меня росли с каждым этажом. Наконец, он открылся на этаже адвокатского офиса, и я вышла, всё ещё краснея, когда шагнула к столу секретаря. Вернуться в школу, которую я прогуливала, ощущая себя голой под своей юбкой, было бы захватывающе и интересно? А быть здесь? В юридической фирме моего отца? Это было ужасно?

Секретарь, конечно, знала меня и улыбнулась, когда я спросила про Ченнинга.

— Как мило, — сказала она, должно быть, подумав: «его сводная сестра приходит к нему в офис на обед».

Если бы она знала, какие грязные мысли и планы скрывались за моей застенчивой улыбкой, или что под моей юбкой не было трусиков, я уверена, она думала бы немного по-другому.

Она сказала, что Ченнинг вместе с папой был на встрече. Но также она была уверена, что будет лучше, если я подожду Ченнинга в его кабинете.

— Хотите, чтобы я сказала вашему отцу, что вы здесь?

— Нет!

Когда я выкрикнула это слово, моё лицо вспыхнуло. Она подняла бровь, прежде чем я что-то придумала в ответ.

— Нет, Ченнинг и я готовим нечто особенное для него, — я заулыбалась своей самой лучшей улыбкой «хорошей девочки», что было чертовски хорошо, учитывая, что я провела всю свою жизнь, работая над ней. Хотя в этот день, я больше и не планировала быть хорошей девочкой.

— Это сюрприз, — добавила я.

Секретарша просто улыбнулась и подмигнула мне, как будто она тоже была «в деле». Господи, она и понятия не имела в каком.

В кабинете Ченнинга я плюхнулась в его большое кожаное кресло, материал которого послал дрожь через моё тело, когда соприкоснулся с моей голой задницей. Я поерзала в кресле, давая нервному теплу во мне подняться ещё сильнее, вдохнула запах кожи, дерева и одеколона в темных, заставленный книгами стенах его кабинета.

Я позволила своим ногам раскрыться в дорогом кожаном кресле моего сводного брата. Теперь, когда я снова осталась одна, воздух, прошедший через мою голую киску, заставил острые ощущения пройти сквозь меня ещё раз. Покалывания и озорной холодок побежали вверх по моей спине, и я вздрогнула от запретных и темных мыслей о том, для чего я сюда пришла.

Я думала о том, что должна была сделать уже несколько месяцев назад.

Я была одержима Ченнингом и вожделела его месяцами, и сегодня я собиралась что-то с этим сделать. Скоро я пойду в колледж – их много по всей стране, поэтому я буду подальше от него, а возвращаться обратно я вообще не собиралась. В моей «семье» – кроме Ченнинга – всё было отравленным. Я знала, каким человеком был мой отец, и какой практикой занималась его юридическая фирма. Я знала, что, вероятно, он был одной из причин, почему той ночью, много лет назад моя мать уехала из дома вся в слезах и разбилась. А что насчёт Кэтрин, мамы Ченнинга? Ну, она была такой же плохой. Мелочная и мстительная. Не говоря уже о запоях.

Я была готова уйти оттуда и держаться подальше. Я не хотела оставаться, и мне были не нужны папины деньги. Он уже устроил меня в какой-то престижный колледж на побережье, за свой счёт, конечно же. Но я не хотела этого. Я не хотела быть ему обязанной за своё обучение, и я не хотела, чтобы он использовал этот факт в качестве рычага, чтобы позже пихнуть меня на юридическое направление, как я знала, он и хотел сделать.

Не сказав ему, я перевелась в небольшой гуманитарный колледж на западном побережье. Я попросила Кэтрин, когда она, конечно же, была пьяной, подписать бумаги на согласие на перевод, а также юридический документ, в котором говорилось, что после окончания средней школы родители не могут финансово обеспечивать меня.

Я сделала это и получила стипендию. Теперь я просто ждала, когда пойду туда. Но прежде чем я отправлюсь туда, мне придётся сделать это. Я мечтала об этом, фантазировала об этом, и даже, бл*дь, написала обо всем, что хотела сделать с Ченнингом. И сегодня, я собиралась с этим разобраться.

Сидя в его кресле и вдыхая его запах, мыслями я снова перенеслась в тот день, когда я видела свои трусики, обернутые вокруг его члена. Эта сцена до сих пор играла на повторе в моей голове. Я представляла себе каждую деталь – каждый стон, сорвавшийся с его губ, каждое движение его рук и каждый дюйм его твёрдого члена. Мои губы приоткрылись от этих мыслей, и с них сорвался небольшой вздох. Дразнясь, я пробежалась рукой по своему бедру и задержалась, поглаживая кожу прямо там. Я закрыла глаза и подумала о члене своего сводного брата.