Пенелопа Уорд - Дорогой сводный братец

В гостиную вошла моя мать.

– Дорогая, думаю, мне надо ехать домой, чтобы отдохнуть перед завтрашним испытанием.

– Хорошо, сейчас поедем. – Мне было тяжело оторваться от этого дивана.

Челси тоже поднялась.

– Грета, мы с тобой больше не увидимся. Выразить не могу, как приятно было с тобой познакомиться. Надеюсь, мы встретимся снова.

– Взаимно, – солгала я.

Обнимая ее, я смотрела через ее плечо на Элека и беззвучно произнесла одними губами: «Прости», в надежде заслужить его прощение за то, что выболтала его секрет о литературных экспериментах. Он смотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Честно говоря, я не могла понять, почему он никогда не говорил Челси о своем юношеском увлечении, но теперь это не имело никакого значения. Я снова нарушила границы в наших отношениях. Что бы ни происходило между нами в комнате для отдыха в похоронном бюро, мне в его жизни больше не было места. В тот момент я поклялась себе на следующий день держаться от него подальше, если только он сам не будет искать встречи.

Я ему не нужна. Он принадлежит ей.

Челси обняла мою мать.

– Сара, пожалуйста, еще раз примите мои самые искренние соболезнования. Я так сожалею, что завтра придется ехать в Калифорнию на свадьбу сестры.

– Спасибо вам, – произнесла мама. Было видно, что она смертельно устала.

Челси прошептала мне на ухо:

– Спасибо за то, что дала мне выговориться, и прости, что нагрузила тебя всякими глупостями.

– Пустяки. Обращайся.

И тебе спасибо, что так больно меня ранила.

В какой-нибудь другой жизни эта девочка могла бы стать моей лучшей подругой. Можно было не сомневаться, что она – тот самый человек, которого вы можете вызвать в любое время дня и ночи и поплакаться в жилетку. Она была такой милой, и я почувствовала себя последней дрянью из-за того, что испытала облегчение, услышав, что завтра утром она улетает домой.

Теперь основной проблемой будет как-то пережить следующие двадцать четыре часа. А потом Элек тоже сядет на самолет и снова навсегда исчезнет из моей жизни.

Так ведь?

Но все сложилось вовсе не так, как я предполагала.

Мое настроение оставалось мрачным, а вот погода стояла восхитительная. Птички щебетали, солнце сияло, к тому же мне удалось выспаться. Но я помнила, что это не обычное прекрасное весеннее утро в Бостоне. Сегодня моей матери предстоит хоронить мужа второй раз в своей жизни, а Элеку – хоронить отца.

До того как прошлым вечером Челси сообщила мне, что собирается уехать, я и не представляла, насколько сильно меня раздражало ее присутствие. И, несмотря на то, что мне сегодня предстояло удовольствие лицезреть Элека, сегодняшний день все же казался намного менее ужасным, чем вчерашний.

Когда я вошла в комнату матери, она сидела на постели, держа в руках свою свадебную фотографию с Рэнди. На церемонию в здании мэрии она надела простой белый костюм. Тогда они казались действительно счастливыми.

– У него было много тараканов в голове, но он меня любил, – сказала она. – Это единственное, в чем я уверена, говоря о нем.

Я обняла ее за плечи и забрала фотографию из ее рук.

– Я помню этот день, как будто это было вчера.

– Наш брак… Для него это была возможность начать новую жизнь, но он так и не сумел забыть проблемы, которые мучили его в прошлом, или отрешиться от вызванной ими ненависти. Рэнди никогда не был со мной откровенным об этом периоде своей жизни, а я никогда не настаивала на том, чтобы он со мной делился.

Как же это знакомо.

Она немного помолчала, потом продолжила:

– Полагаю, мне и не хотелось ничего об этом знать. После той боли, которую я испытала, потеряв твоего отца, я просто не хотела никаких сложностей. Это было так эгоистично с моей стороны… – Она начала плакать. – Я все время молилась последнее время, и на душе у меня было тяжело. Мне стыдно, что я никогда не пыталась вмешаться в его отношения с Элеком. Я жила в своем замкнутом мире, и меня это устраивало.

– Ну, из их поведения нелегко было угадать, как можно им помочь, и они отнюдь не стремились облегчить нам задачу, – постаралась я ее утешить.

Она вытерла глаза и взглянула на меня.

– Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти.

– Мне? Через что пройти?

– Видеть Элека с ней… с этой Челси.

– Что ты имеешь в виду?

– Я все знаю, Грета.

– Знаешь что?

– Знаю, что произошло между вами в ту ночь, перед тем, как он должен был уехать в Калифорнию.

Я осторожно положила фотографию на кровать, чтобы она не упала на пол и не разбилась. Я была настолько потрясена этими словами, что у меня задрожали руки.

– Что?

– Я в то утро рано проснулась. Элек не заметил, что я видела, как он вышел из твоей комнаты и направился в свою. Потом, уже днем, после того, как я вернулась из похода по магазинам, я пошла проверить, как ты, но ты уже ушла. Я нашла упаковку от презерватива в твоей комнате, а на твоих простынях заметила небольшое пятно крови. И ты была такой подавленной всю неделю после его отъезда. Я хотела было сказать тебе, что все знаю. Хотела поддержать тебя, но боялась смутить и не хотела никаких проблем с Рэнди. Он бы уж точно рвал и метал, если бы узнал об этом. Я не переставала повторять себе, что тебе уже восемнадцать, и если бы ты хотела посвятить меня в свою тайну, ты бы мне все сама рассказала.

– Ну надо же! Оказывается, все это время ты знала.

– Он же был у тебя первым?

– Да.

Она взяла меня за руку.

– Как жаль, что я не смогла поддержать тебя.

– Все нормально. Как ты и сказала, лучше было об этом молчать.

– Это был… просто секс… или нечто большее?

– Для меня это было нечто большее. Думаю, и он в то время испытывал те же чувства. Но сейчас это не имеет никакого значения.

– Похоже, он вполне счастлив с этой девочкой.

– Да, похоже на то. Они живут вместе.

– Тем не менее он все еще не женился на ней.

Я сощурила глаза.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Лишь то, что, если между вами есть что-то недосказанное, это твоя последняя возможность все выяснить напрямую. Сейчас, когда Рэнди умер, нам вряд когда-либо еще доведется увидеться с Элеком.

Несмотря на то что я это и сама прекрасно понимала, ее слова поразили меня своей беспощадной ясностью.

– Спасибо за совет, но я совершенно уверена, что между нами все кончено, поезд уже ушел.

По моей щеке скатилась слеза, несмотря на мои отчаянные попытки казаться невозмутимой.

– Очевидно, для тебя, детка, эта история еще не закончена.

* * *

По запаху я сразу поняла, что он стоит прямо за моей спиной. Впрочем, и до этого мое тело почувствовало его присутствие. Окна в церкви были распахнуты, и свежий ветерок донес до меня аромат одеколона и гвоздичных сигарет. Как ни странно, это подействовало на меня успокаивающе. Этот аромат смешивался с запахом восковых свечей, стоявших вокруг алтаря, и лилий, которые мы перенесли сюда из похоронного бюро.

Мы с матерью сидели в первом ряду. Я обернулась и увидела, что Элек сидит рядом с Грегом и Кларой. Они прибыли в церковь через несколько минут после нас. На нем была соответствующая случаю черная рубашка, застегнутая наглухо, без галстука. Он сидел, опустив глаза. Видимо, он не заметил, что я смотрю на него, или же притворился, что не замечает.

В церкви было вдвое меньше людей, чем на вчерашнем прощании. Было очень тихо, за исключением отдаленных звуков проезжающих машин и эха от шагов людей, направляющихся по длинному проходу к своим местам.

Органист начал играть «На крыльях орла», и при первых звуках музыки мать заплакала еще сильнее.

Священник произнес погребальную проповедь, произнося самые общие, безликие фразы. Когда он назвал Рэнди «любящим отцом», все мышцы моего тела невольно напряглись. Вообще-то если бы у Элека с Рэнди были бы хорошие отношения, в этот момент он мог подняться и произнести несколько слов. Я даже представить не могла, что Элек сказал бы на самом деле, если бы ему представилась такая возможность. Но он в полном молчании просидел всю службу. Он не плакал и даже не поднимал взгляда. Он просто… присутствовал, что, впрочем, было лучше, чем если бы он вовсе не появился в церкви. Я не могла не отдать ему должное за такой мужественный поступок.

Я наблюдала, как Элек, Грег и другие мужчины – друзья Рэнди – выносили гроб из церкви. На лице Элека по-прежнему не отражалось никаких эмоций.

Мать не захотела арендовать лимузин, и мы отправились на кладбище на моем автомобиле, а Грег, Клара и Элек ехали за нами.

На кладбище мы собрались вокруг большой ямы, вырытой прямо перед гранитным надгробным камнем с высеченной надписью «О’Рурк». Я невольно задалась вопросом: моя мать будет похоронена на том же участке или рядом с моим отцом?

Элек вышел из машины, подошел к месту, где стояла я, и заглянул в могилу. Он пристально смотрел туда, да и я тоже. Когда он повернулся ко мне, в его глазах я прочитала смятение.

Удивительно, как быстро человек может отбросить уязвленную гордость, когда чувствует, что кто-то, причинивший ему боль, нуждается в поддержке. Я протянула руку и дотронулась до его ладони. Он не сопротивлялся.

– Я не смогу этого сделать, – произнес он.

– О чем ты говоришь?

– Если они попросят меня помочь опустить гроб в землю, я просто не смогу это сделать.

– Все нормально, Элек. Ты не обязан делать что-либо, если испытываешь отторжение. В любом случае, не думаю, что они ожидают от тебя этого.

Он слушал меня, молча кивал, быстро моргая и нервно сглатывая. Потом он отпустил мою руку, повернулся и пошел сквозь толпу все прибывающих людей. Он так и брел вдоль дороги, уходя все дальше и дальше от могилы.

Не раздумывая, я побежала за ним, хоть это было довольно трудно в туфлях на высоких каблуках.