В голове у меня все раздавался голос Эвелин.

У тебя есть двадцать четыре часа.

На самом деле, уже меньше. Внезапно мне привиделась Эвелин в довольно забавном виде – она усмехалась, приставив пистолет к моей голове.

Я убрала деньги обратно в сумку.

– Такое дело надо отметить. Пойдем, поужинаем.

Когда мы шли по коридорам в поисках ресторана, у него зазвонил телефон. Мы резко остановились.

– Привет, малышка. – Произнося эти слова, он бросил на меня быстрый взгляд, и я инстинктивно отвернулась.

Сердце у меня ухнуло куда-то вниз, и я отошла на несколько футов, но продолжала прислушиваться к каждому слову.

– Рад, что у тебя все в порядке.

– На самом деле, мне что-то стало не по себе на похоронах. Грете пришлось покатать меня немного, пока я не успокоился. Дело кончилось тем, что мы оказались в казино в Коннектикуте. Там мы сейчас и находимся.

– Обязательно.

– Я тоже.

– Желаю хорошенько повеселиться. Передай всем привет.

– Я тоже тебя люблю.

Черт побери! Я тоже тебя люблю?

Такое вот получилось жестокое возвращение в реальность. Почему же я так расстроилась, что он сказал ей правду, словно это путешествие было нашим тайным свиданием? В тот момент я поняла, как заблуждалась. Конечно, после встречи со мной он был охвачен противоречивыми чувствами, но любил-то он ее, а не меня. Все предельно просто. Его сердце было совсем в другом месте, в то время как мое принадлежало ему, и эту печальную истину необходимо было принять.

Элек подошел ко мне.

– Это была Челси. Она передает тебе привет и благодарит за то, что ты меня сегодня поддерживаешь.

Я растянула губы в очередной фальшивой улыбке.

– Всегда пожалуйста. Ей тоже привет.

– Ты уже придумала, чем хочешь заняться?

Полагаю, чистосердечный ответ на этот вопрос отбросил бы меня назад в прошлое наших далеко непростых отношений.

Голова у меня шла кругом, словно весь выпитый раньше ром с кока-колой обрушились на меня, и я весело произнесла:

– Лично я пошла в туалет. А ты решай, чем хочешь заняться.

Я воспользовалась возможностью освежиться, но от меня по-прежнему разило алкоголем, который я раньше пролила на платье. Впрочем, теперь я могу позволить себе купить новое платье.

Когда я вышла из туалета, Элек со странным выражением лица смотрел на экран телефона. Когда он поднял глаза, лицо его показалось мне неестественно бледным.

– С тобой все в порядке?

Рука его дрогнула, но он не ответил.

– Элек?

– Я только что получил этот текст. Он пришел с неизвестного мне номера.

Он протянул мне телефон.

Я была в полном недоумении.

– 22?

– Посмотри, во сколько пришло это сообщение.

– В 02:22. Довольно странно, но почему это вызывает у тебя такое беспокойство?

– День рождения Рэнди 22 февраля.

У меня по коже поползли мурашки.

– Ты, что, думаешь, это послание от Рэнди?

Он не отрывал взгляд от телефона.

– Даже не знаю, что и думать.

– Может, это просто совпадение. Зачем ему посылать тебе цифры 22?

– Я в общем-то не верю в подобную ерунду. Понятия не имею, что это такое. Просто теряюсь в догадках.

– Я тебя прекрасно понимаю.

Элек казался обеспокоенным на протяжении всего нашего ужина в стейк-ресторане. Я знала, что его преследуют мысли о таинственном послании. Честно говоря, и мне от него было жутковато.

Яркие огни казино, куда мы вернулись после обеда, тоже не смогли развеять уныние Элека. В какой-то момент я отправилась раздобыть нам напитки.

Когда я вернулась туда, где он сидел, сердце мое оборвалось. Элек вытирал с глаз слезы. Я испытала шок, увидев, как мой суровый сводный братец откровенно плачет.

Это было лишь доказательством того, что осознание потери может настигнуть нас в любой момент, и мы не вольны его выбирать. Иногда момент срыва можно предсказать, иногда это случается неожиданно. Он сдерживал слезы на поминальной службе и на похоронах, но дал волю чувствам лишь сейчас, в казино, среди толпы чужых людей.

– Не смотри на меня, Грета.

Проигнорировав его мольбу оставить его наедине с его горем, я поставила на стол напитки и пододвинула стул к нему поближе, а потом притянула его к себе и прижала к груди. Элек не сопротивлялся. Верхняя часть моего платья стала влажной от его слез. Он впился пальцами в мою спину так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Чем более отчаянно он рыдал, тем сильнее было мое желание его утешить, и тем крепче я прижимала его к груди.

Мы сидели в углу комнаты, и казалось, никто не обращал на нас внимания, а если бы и обратил, меня это ни капельки не волновало.

В конце концов, его тело перестало сотрясаться от рыданий, и я чувствовала лишь его дыхание.

– Как ужасно, – произнес он. – Мне не следовало бы лить из-за него слезы. Почему я должен плакать из-за него?

– Потому что ты его любил.

В его голосе снова послышалась дрожь.

– Но ведь он-то меня ненавидел.

– Он ненавидел в тебе те черты, которые напоминали ему о нем самом. Так что он вовсе не тебя ненавидел. Он не был на это способен. Просто он не знал, что это значит – быть отцом.

– Я тебе много чего еще не рассказывал. Самое ужасное, что даже после всего этого дерьма в наших отношениях я все же хотел, чтобы он мной гордился, хотел, чтобы в один прекрасный день он меня полюбил.

– Я знаю, что ты этого хотел.

Он продолжал прижиматься ко мне. В какой-то момент он поднял голову, и я увидела, что его красивые серые глаза покраснели.

– Что было бы со мной сегодня вечером, если бы не ты?

– Я рада, что оказалась рядом с тобой.

– Я раньше никогда не плакал в присутствии людей. Ни разу.

– Все всегда случается в первый раз.

– Это плохая шутка. И ты это знаешь.

Тут мы оба рассмеялись. Я представила, какое облегчение он, видимо, испытал, после всех переживаний вновь обретя способность смеяться. По своему опыту я знала, что самый лучший смех в мире – это смех после слез.

– Благодаря тебе я вновь понял, что значит испытывать искренние чувства, Грета. У тебя всегда была такая способность. Когда я рядом с тобой – уж не знаю, к добру это или нет, – я чувствую всю полноту жизни. Бывали моменты, когда я не мог с этим справиться, противился этому и вел себя по-свински. Я не знаю, что в тебе есть такого, но я чувствую, что ты видишь меня настоящего. В ту же секунду, когда я увидел тебя у Грега… когда ты стояла в саду… я осознал, что больше не могу прятать голову в песок. – Он погладил мою щеку большим пальцем. – Я знаю, как тяжело тебе видеть меня с Челси. Знаю, что ты все еще испытываешь ко мне нежные чувства. Я это чувствую, даже когда ты притворяешься, что твоя любовь прошла.

– Да, это тяжело, но возможность увидеть тебя снова стоит этих страданий.

– Я больше не хочу плакать сегодня.

– Я тоже не хочу, чтобы ты плакал. Но если у тебя возникнет такое желание, не бойся, поплачь. Всегда полезно дать выход эмоциям.

Он смотрел на мои губы. А я смотрела на его. В последние несколько минут я расслабилась и потеряла контроль над собой. Мне так хотелось его поцеловать. Я, конечно, знала, что не должна этого делать, но эта жажда была столь сильной, что я едва могла усидеть на стуле.

Мне казалось, что я вот-вот взорвусь – как физически, так и эмоционально. Теперь мы сидели наискосок друг от друга у колеса рулетки. Это была единственная игра, помимо игровых автоматов, правила которой я хоть как-то понимала. Мне надо было выплеснуть обуревавшие меня эмоции, поэтому я и выбрала рулетку.

Когда ты играешь в игру, в которой на кону твое сердце, рисковать деньгами кажется сущим пустяком. Я направилась к рулеточному столу и швырнула пачку купюр на один номер.

– Ставка на номер, – провозгласила я.

Крупье посмотрел на меня так, словно я была сумасшедшей.

Элек подошел ко мне и встал за моей спиной.

– Ты что творишь?

Он не заметил, на какой номер я поставила. Мое сердце колотилось все сильнее с каждым поворотом колеса рулетки, и казалось, что все происходит словно при замедленной съемке.

Рука Элека лежала на моих плечах, пока мы наблюдали за движением колеса, впрочем, в этот момент я ничего не видела.

Наконец, колесо остановилось.

Глаза крупье чуть не вылезли из орбит.

Кто-то из присутствующих протянул мне напиток, снова расплескав его на мое платье.

Люди хлопали в ладоши, выкрикивали подбадривающие слова, свистели.

– Выиграл номер 22!

– Это что, я? Я выиграла!

Элек оторвал меня от пола и закружил по залу. Поставив меня, наконец, на ноги, он взглянул на меня с ошарашенным видом.

– Ты поставила на 22! Поставила все деньги на этот номер. Ты хоть представляешь, сколько ты сейчас выиграла?

Я повернулась и вежливо спросила у крупье:

– Сколько я сейчас выиграла?

– Девятнадцать тысяч долларов.

– Черт побери, Грета, – Элек сжал мое лицо в ладонях и тряс его, приговаривая: – Черт побери!

Казалось, он меня сейчас вот-вот поцелует в припадке восторга, но он вдруг опомнился.

Я только что выиграла целый вагон и маленькую тележку денег, но, как оказалось, меня больше волновало не это, а тот факт, что Элек сейчас стоит рядом со мной и разделяет мою радость. Ничто не могло сравниться с ощущением его горячих ладоней на моем лице, сиянием его смеющихся глаз, смотрящих на меня с восторгом. Какое счастье, что мне удалось обратить его страх перед числом 22 в нечто позитивное. Если бы эти деньги могли купить мне больше времени с ним, я бы, не задумываясь, отдала бы все до последнего цента. Мы с Элеком, словно во сне, направились к кассе. Я пошла получать выигрыш, а он встал несколько поодаль и разговорился с людьми, которые были свидетелями моего триумфа.

Я предпочла взять чек на большую часть суммы и попросила выдать одну тысячу наличными. Мне также вручили ключи от номера в гостинице при казино в качестве подарка от заведения. От такой щедрости я сначала растерялась, не будучи уверена, что об этом надо сообщать Элеку.