Слова, которые он произнес вчера ночью, все еще звенели у меня в ушах.

Я борюсь с желанием прижать тебя к стене и оттрахать с такой силой, чтобы пришлось потом нести тебя в комнату.

Мы заскочили в «Старбакс» при казино, и, сидя в ожидании кофе, я все время чувствовала на себе его взгляд. Я же намеренно избегала смотреть на него, потому что была уверена, он непременно заметит грусть в моих глазах.

Завтрак мы доедали уже в дороге. Поездка домой была, как ни странно, очень спокойной. Все напоминало затишье перед бурей. Водоворот событий предыдущего дня сменился сегодня утром тишиной и ощущением беспомощности.

По радио играл легкий рок. Я старалась внимательно следить за дорогой. Мы молчали, но атмосфера была напряженной, словно на нас невыносимой тяжестью навалились миллионы невысказанных слов.

За всю поездку он произнес только одну фразу:

– Ты отвезешь меня в аэропорт?

– Конечно, – ответила я, не глядя на него.

Изначально планировалось, что его отвезет в аэропорт Клара, и я не была уверена, как на меня повлияет такой поворот событий, который лишь продлит мою агонию.

Мы подъехали к дому Грега и Клары. Элек вбежал в дом, чтобы забрать свои вещи, а я осталась ждать в машине. Так как у нас в запасе было еще немного времени, я решила заехать к матери, чтобы проверить, как у нее дела, прежде чем мы направимся в аэропорт.

Элек оставил телефон на сиденье, и я увидела, что пришло сообщение. Экран загорелся, и я, не удержавшись, взглянула на него. Это было сообщение от Челси.


Челси: Я не буду ложиться спать. Дождаться не могу, когда ты приедешь домой. Хорошего тебе полета. Люблю тебя.


Я сразу пожалела, что, не удержавшись, прочитала сообщение, потому что оно окончательно подтвердило – нашим отношениям наступил конец.

Мне стало так себя жалко, но тут появился Элек с большой дорожной сумкой в руках. Он влез в машину, бросил взгляд на свой мобильный и быстро набрал и отправил ответный текст. Я развернула машину и поехала по подъездной дорожке обратно.

Когда мы подъехали к маминому дому, ее там не оказалось. Я послала ей сообщение, и она ответила, что вышла прогуляться.

Меньше всего я хотела оказаться с Элеком наедине в доме, полном наших совместных воспоминаний.

Он облокотился на столешницу.

– Эй, у тебя случайно здесь не завалялось твоего любимого мороженого? Все эти семь лет у меня прямо-таки была ломка из-за его отсутствия.

Это у меня была ломка все эти семь лет.

– Есть шанс, что тебе повезет, – ответила я, открывая морозилку.

По иронии судьбы, думая, что мороженое придется весьма кстати, я накануне похорон приготовила целый тазик с помощью моей мороженицы и поставила его в морозильник. Разумеется, я так и не вернулась домой, чтобы его отведать.

Я наскребла мороженого из тазика в одну чашку и достала две ложки из ящика. Мы раньше, в старые добрые времена, всегда лакомились с ним мороженым из одной чашки, и я решила не изменять этой традиции.

– Смотрю, ты туда накрошила еще больше шоколада.

Я улыбнулась.

– Ты прав.

Положив первую ложку мороженого в рот, он закрыл глаза и застонал от удовольствия.

– Нет в мире ничего лучше, чем это твое гребаное мороженое. Мне так его не хватало все эти годы.

А мне так не хватало тебя.

* * *

Мне показалось, что поездка в аэропорт заняла всего несколько минут. Небо уже приобрело нежно-розовый оттенок, и это отдавало чем-то символичным, словно Элек, прощаясь со мной, навсегда уходил в закат. Не зная, как с ним правильно попрощаться, я предпочла молчать во время поездки, и он последовал моему примеру.

Когда мы вышли из машины на обочине у входа в терминал, дул очень сильный ветер и его вой смешивался с оглушительным звуком взлетающих самолетов.

Сцепив руки, словно защищаясь, я стояла напротив Элека. Я понятия не имела, что сказать или сделать и даже не могла смотреть ему в глаза. Не время было так цепенеть, но именно это со мной и произошло.

Я подняла глаза к небу, снова опустила их, посмотрела на его багаж – куда угодно, только не на Элека.

Я знала, что, как только встречусь с ним взглядом, окончательно потеряю контроль над собой.

– Посмотри на меня, – хрипло произнес он.

Я покачала головой, по-прежнему отказываясь смотреть на него, и тут по моей щеке покатилась слеза. Я вытерла глаза, но продолжала смотреть в сторону. Невозможно было представить, что это происходит сейчас со мной.

Когда я, наконец, взглянула ему в глаза, то была шокирована – в его глазах тоже стояли слезы.

– Ладно, – произнесла я. – А теперь иди. Пожалуйста. Можешь посылать мне сообщения, если хочешь. Просто… не могу затягивать прощание… только не с тобой.

– Хорошо, – ответил он.

Я наклонилась к нему и быстро поцеловала в щеку, а потом бросилась к машине и резко захлопнула дверцу.


Он медленно, словно нехотя, подхватил багаж и пошел по направлению ко входу.

Увидев, как автоматические двери закрываются за ним, я наклонила голову, прижавшись лбом к рулю. Мои плечи затряслись, и я, наконец, дала волю слезам, которые так долго сдерживала. Нужно было отъезжать, ведь это была временная стоянка для высадки. Но я просто не могла сдвинуться с места.

Разумеется, через некоторое время раздался стук в окно.

– Уезжаю, уезжаю, – произнесла я, даже не поднимая глаз. Я уже готова была завести машину, но стук раздался снова.

Я посмотрела в окно и увидела стоящего рядом Элека.

В полном смятении я поспешно вытерла слезы и вышла из машины.

– Ты что-нибудь забыл?

Он бросил сумку на землю и молча кивнул. А затем ошеломил меня, внезапно обхватив мое лицо ладонями и нежно целуя в губы. Мне казалось, я таю в его руках. Мой язык инстинктивно потянулся к его губам, но он не открылся для меня. Он просто прижимал свои губы к моим и прерывисто дышал. Его поцелуй был непривычным, болезненным и полным горечи, потому что не сулил никаких обещаний.

Это был прощальный поцелуй.

Я отпрянула от него.

Но он не отнимал рук от моего лица.

– Я никогда не мог простить себе, что причинил тебе боль в первый раз, но заставлять тебя страдать дважды… Поверь, это последнее, чего бы я хотел в своей жизни.

– Зачем ты сейчас вернулся?

– Я обернулся и увидел, что ты плачешь. Я чувствовал бы себя полным мерзавцем, если бы расстался с тобой таким образом.

– Ну, тебя никто не заставлял на это смотреть. Тебе надо было просто уйти, потому что таким образом ты сделал все еще хуже.

– Я не хотел, чтобы ты осталась в моей памяти плачущей.

– Если ты действительно любишь Челси, тебе не следовало целовать меня.

Помимо своей воли последние слова я буквально прокричала ему в лицо.

– Да, я ее люблю. – Он взглянул на небо, потом на меня. В его взгляде плескался океан боли. – Хочешь знать правду? Я и тебя люблю, мать твою! Просто я не осознавал, насколько сильно это чувство, пока не увидел тебя снова.

Он меня любит?

Я зло рассмеялась.

– Значит, ты любишь нас обеих? Это уже раздвоение личности, Элек.

– Ты всегда говорила, что хочешь, чтобы я был с тобой честным. Вот я честно тебе признался. Прости, если правда оказалась неоднозначной.

– Преимущество Челси в том, что она с тобой живет. Ты очень скоро забудешь обо мне. Это все упростит для тебя. – Я обошла машину, чтобы снова сесть за руль.

– Грета… не покидай меня так…

– Это ты меня покидаешь.

Я закрыла дверь, включила зажигание и отъехала от обочины. Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидела, что Элек все еще стоит на том же месте. Может, я и была несправедлива к нему, так отреагировав на его признание, но если он честно признался в своих чувствах, то и я сделала то же самое.

По пути домой я думала лишь о том, какой несправедливой может быть жизнь. Тот, кто покинул тебя, не должен был возвращаться и заставлять тебя испытывать боль разлуки снова.

Когда я въехала на подъездную дорожку, то неожиданно заметила конверт на пассажирском сиденье. Там была тысяча долларов, наличными, которую я дала ему. Это означало, что накануне вечером мы кутили на его деньги. К деньгам прилагалась записка.

Я взял их только потому, что не хотел, чтобы ты их проиграла. Но я и так у тебя в неоплатном долгу за все, что ты дала мне, поэтому принять от тебя деньги для меня совершенно невозможно.

* * *

Спустя два месяца после того, как Элек вернулся в Калифорнию, моя жизнь в Нью-Йорке вошла в привычное русло.

После смерти Рэнди мать на некоторое время переехала ко мне, но в конце концов решила, что ей не нравится жить вдали от Бостона. Впрочем, учитывая, что за ней присматривали Грег и Клара и я навещала ее по выходным каждые две недели, она довольно неплохо адаптировалась к своей новой жизни, которая постепенно налаживалась.

С Элеком мы с тех пор не общались. Было до слез обидно ни разу не получить даже нескольких слов от него, особенно после нашего горестного расставания, но я не собиралась первой идти на контакт. Скорее всего, я никогда больше ничего о нем не услышу.

Тем не менее мысли о нем не оставляли меня ни на минуту. Интересно, он уже сделал Челси предложение? Думает ли он обо мне? А что бы произошло, если бы я не ушла в свой номер в последний вечер, который мы провели вместе? Словом, несмотря на то что я вернулась домой и жила привычной жизнью, мои мысли постоянно витали где-то еще.

Моя жизнь на Манхэттене была очень размеренной. Я много времени проводила на работе и каждый день возвращалась домой в восемь вечера. В те выходные, когда я не ходила выпить с коллегами, я обычно читала, пока не засыпала, просыпаясь с электронной книгой на подушке.

Вечером в пятницу мы с соседкой Сулли заходили поужинать и выпить в кафе «У Чарли» неподалеку от моего дома. Посетителями там были в основном женщины до тридцати в компании бойфрендов или отдельные группки женщин разных возрастов. Но я предпочитала проводить время с моим приятелем – семидесятилетним трансвеститом.