Нехотя выбираюсь из кустов, надо бы поискать платок или шляпу, иначе солнышко так приласкает, что долго не очухаюсь потом. Ставлю ведерко на большой деревянный стол, стоявший во дворе, и иду в дом, по пути размышляя, что бы такого приготовить на завтрак. Слишком возиться с ним некогда, да и неохота.

И только я поднимаюсь на одну ступеньку, как из дверей выползает мой сонный мужчина, щеголяя своим голым идеальным торсом. Я с удовольствием прижимаюсь к нему, целуя кубики пресса. Тёмка улыбается, прищурив один глаз, мурчит как довольный кот. Потом спускается на ступеньку, где стою я и с усмешкой запускает одну руку в вырез рубашки, тискает мою грудь, другая же рука проникает под резинку спортивных штанов и хватается за попу. Он прижимает меня к себе, намереваясь поцеловать, но я вдруг вспоминаю про соседа и отталкиваю парня от себя.

- Тём, сосед же, - киваю в сторону забора, на что он только смеется.

- Степаныч-то? Да он дрыхнет до обеда, так что…

- Уверен? – спрашиваю, потому что и сейчас вижу у заветной дырки в заборе седые вихры. – Степаныч? Пиво бушь? – кричу, смотря в глаза Тёмки.

- Оу! Спрашиваешь! – над забором качается лохматая седая голова, которая облизывается и сверкает глазами. – Чё?! Снова шутите?

- Да есть пиво, - успокаиваю я голову Степаныча, - сейчас Артём принесет.

- Вот старый хрен! Я сплю, а он тут на мою женщину пялится с утра пораньше, - бурчит парень и показывает нехороший жест в сторону соседского дома. – Херов ему букет, а не пиво. Сегодня же заколочу эту чертову дыру.

Артем разошелся не на шутку. Ревность она такая, она как взрыв. Я иду искать шляпу, а Тёмка все же тащит холодное пивко соседу, выговаривает ему.

К обеду я управляюсь со сбором ягод, не без помощи моего мужчины. Но тот больше развлекал меня, да кидал ягодки в рот, причмокивая и дразня. Когда готовили обед он снова больше мешал, заигрывая. Вдруг поцеловал в губы, отодвигая меня от плиты, где шкворчала на сковороде молодая картошечка. От Артёма пахло малиной и вкус поцелуя внезапно вбросил в воспоминания. Такой запах и вкус был у Ники. Я закрываю глаза и представляю его лицо.

Я так увлекаюсь, что чуть не произношу его имя, ладно опомнилась в последнюю минуту. Вот бы мой жених удивился. Настроение испортилось напрочь. Вот зачем мне это наваждение? Артём не понял причину моего раздражения, ушел чинить что-то в машине, которую нужно отдать через неделю хозяину.

Весь этот день я ни разу не присела. Устала до такой степени, что ноги не держали, а голова гудела как колокол. Видно все-таки напекло голову на солнцепеке, уснула, едва только прилегла немного передохнуть перед ужином. Артём не стал будить меня, сам разогрел себе на ужин оставшуюся с обеда картошку, сам помыл посуду.

Проснулась я от раската грома прямо над домом. Сердце моё трепыхнулось от страха в груди. Молнии то и дело озаряют всё вокруг яркими вспышками, выхватывая из ночной тьмы предметы и мебель. Любимый спит рядом, даже не слышит, как разгулялась природа. Включаю бра на стене и снова ложусь в постель, прижимаюсь к теплому боку Тёмки.

Гроза почти ушла через полчаса, а мне не спится, тревога разлилась в душе, царапает острыми коготками. Решила переключить внимание на более приятное занятие. Нежно касаясь пальцами, ласкаю расслабленное во сне мужское тело. Интересно, проснется или нет…

25.

Юля

Через минуту его ладони гладят мои бедра, оставляя пылающий след, который сбивает с мысли и отвлекает. Чувствую, что одежда мешает, потому что хочу, чтобы запылало всё моё тело. Забираюсь на него верхом. Сбрасываю футболку и пристраиваю большие жгучие ладони мужчины у себя под грудью. Он порывисто вздыхает и тут же обхватывает нежные полукружия, начинает большими пальцами играть с бутонами, которые набухают прямо за считанные секунды. Меня почти трясёт, я замираю в его горячих руках…

Чувствую, будто что-то похожее на горячий лимонад растекается по моему телу. Кажется, что я слышу, как лопаются огненные пузырьки в моей крови, покалывая иголочками каждую клеточку. Низ живота наливается растопленным оловом, тяжелеет.

Невесомо касаюсь ладонями его теплого торса. Подушечки пальцев слегка покалывает от возбуждения. Артём присаживается, лохматый спросонья и такой милый. Его требовательные руки тут же перемещаются на поясницу, резко подтягивая меня к твердому мужскому прессу. Наши губы соприкасаются в нежности, которая под властным напором мужчины перерастает в пьянящий и будоражащий кровь поцелуй. Она несётся в бешеном темпе по моим венам, заставляя сердце ускоряться, отстукивая ритм страсти. Страсти наших тел.

Скольжение его пальцев по моей руке сверху вниз привлекает меня. Эти плавные движения заставляют меня трепетать и сильнее вжиматься в Тёмку. Там, всем своим естеством чувствую, как его член возбуждён и готов в любую минуту погрузиться в моё лоно, доводя до исступления. Только мой мужчина не торопится, пытаясь продлить нашу прелюдию, балансируя на грани между нежностью и одержимостью.

Прижимаясь низом живота к паху мужчины, я слегка отстраняюсь, выставляя напоказ напряженные розовые соски, приглашая насладиться их вкусом. Он не заставляет себя ждать, с тихим урчанием втягивая в рот одну сладкую вершинку, затем переключает внимание на другую. Мне в кровь будто подсыпают иголочки, которые с бешеной скоростью разносятся по организму. Каждую клетку начинает покалывать, я чувствую, как от возбуждения приподнимаются нежные волоски на руках.

Артём прикусывает сосок, и я выгибаюсь от сладкого спазма, невольный всхлип вырывается из моего горла. Внизу живота начинается пожар, и эта изощренная пытка начинает уже напрягать. Хочу почувствовать его в себе. Чтобы до замирания души, до пьяного восторга прочувствовать нежными стенками своего лона упругость восставшей мужской плоти. Не выдержав хождения по краю вожделения, я просовываю руку и обхватываю твердый член, провожу по нему ладошкой, с ликованием замечая удивление в темно-шоколадных глазах.

- Юльк-а-а-а… сладка-а-а-я-я… - стонет Тёмка, усаживая меня на своё восставшее естество и, снова не в силах сдержать стон, утыкается в мою шею.

Я задыхаюсь от блаженства, от чувства необыкновенной наполненности. Полминуты мы не двигаемся, боясь спугнуть эйфорию от долгожданного соития. Потом я начинаю движения, обняв мужчину за шею. Целую его твердые губы, наслаждаясь его вкусом и запахом. В этот раз все по-другому, глубже продвигаясь, мужское достоинство будит неведомые точки моего возбуждения, заставляя меня вздрагивать от весьма острых ощущений. Неожиданно внутренние мышцы сжимаются, и сладкая паника нарастает так мощно, что я не выдерживаю и, откинув голову, цепенею на секунду. И затем срываюсь в короткий вскрик, потом еще один и еще…

И вместе с наслаждением меня накрывает тьма. Только ускользающее сознание успевает отметить оглушительный раскат грома и панику, которая удушающим обручем сдавливает мое горло.

Прихожу в себя от боли. Кто-то придавил меня к земле и лупит изо-всех сил по лицу. Чувствую ветер и крупные капли дождя на щеках. Этот кто-то рычит и елозит по мне, жмет грудь. Сверкает молния и я кричу от ужаса – на мне сидит насильник, убитый мною два года назад! Нашариваю рукой камень или что-нибудь в качестве оружия, но пальцы натыкаются только на траву.

Понимая, что такого быть не может, что того парня уже давно нет, я сосредотачиваю всю свою силу в кулаке, вспоминая, как учил сенсей. А потом с размаха бью в солнечное сплетение насильника. Тот почему-то вскрикивает голосом Артема и падает с меня, давая доступ воздуху. Ничего не вижу в кромешной тьме, вскакиваю на ноги и кашляя от нехватки кислорода бегу куда попало. Гром оглушает меня, а внезапно начавшийся ливень неожиданно отрезвляет.

При вспышке молнии вижу знакомые очертания построек нашего двора. Останавливаюсь и прислушиваюсь. Странные звуки доносятся от крыльца, судорожные сиплые вдохи. И вдруг осознание страшного накрывает с головой. Это Артем сидел на мне и хлестал по щекам, пытаясь привести меня в чувство, а в искаженном свете молнии мне привиделся тот парень, который пытался меня тогда изнасиловать.

 На подгибающихся ногах я пробираюсь по скользкой траве к поверженному мной возлюбленному. Ничего не вижу, но по звукам понимаю, что он не может нормально вдохнуть, и мозг уже лихорадочно работает, припоминая первую помощь при поражении в солнечное сплетение. Мне нужен свет! Влетаю в сени и дрожащими руками шарю по стене в поисках выключателя, чтоб включить свет на крыльце. Щелкаю, а результата ноль!

Теряя драгоценные секунды, нашариваю шкафчик, стоящий тут же, и выдвигаю ящики в поисках фонарика.

- Ну давай же! Где же ты есть, - рычу, выдергивая бесполезные ящики и бросая их тут же. Все мысли с Тёмкой, только бы успеть, только бы не…

Наконец вылавливаю продолговатый округлый предмет и нажимаю кнопку на нем.

- Есть! – несусь обратно к пострадавшему, теперь уже раздобыв свет.


26.

Не могу вдохнуть. Боль раскаленным расплавленным металлом разливается в груди, поглощая остатки кислорода. Я даже не понял, что произошло, то ли Юлёк мне так врезала, то ли молния угодила прямехонько между ребер. Еще башка раскалывается, я здорово ею приложился о ступеньку, когда кувыркнулся с девчонки.

Юлька носится вокруг меня, голенькая. Похоже даже не замечает этого. Дождь лупит не переставая, заливая глаза… или это сознание покидает меня, мутнеет. Как рыба, выброшенная на берег, я хватаю ртом воздух, но он не проходит дальше горла, вызывая спазмы.

- Тёмушка, нет… не дыши… - слышу рядом голос любимой, и даже удивиться сил нет.

Как это – не дыши? Но я слушаюсь, замираю. И правда, полегче.  Боль, растекаясь по телу, будто смывается дождевым потоком.

- Так, теперь вставай, - начинает тащить меня за руки Юлька, - на корточки присядь… давай… как можешь. Держись, милый… Так, теперь руки вверх и выдохни весь воздух.