Спенсер аккуратно сдвинул руки еще чуть-чуть вперед, пока они не оказались возле моих коленей. И снова я не ответила на это молчаливое предложение. Не могла к нему прикоснуться.

– Нейт рассказал, что их связь с Ребеккой длилась уже несколько месяцев. Мне опять стало плохо, потому что мы… мы же все равно… – Я беспомощно взмахнула рукой.

Он резко втянул в себя воздух.

– Моей первой мыслью было, не заразилась ли я какой-нибудь венерической болезнью. А второй – не успела ли уже забеременеть, раз меня так тошнило. – Я безрадостно рассмеялась. – Когда я спросила его, почему он это сделал, хотя мы были счастливы вместе, Нейт просто пожал плечами. Он ничего не смог мне на это ответить. И все закончилось. Шесть лет, брак и распланированная жизнь. Все уничтожено за несколько часов. – По моему лицу опять полились слезы.

Никогда прежде я ни с кем это не обсуждала. Естественно, Элли и Скотту я рассказала об измене Нейта и о том, что мне пришлось срочно уехать из Портленда… но никогда и никому я не говорила всей правды. Что натворил Нейт. Что я его поймала. Что мы были женаты. Оказалось слишком больно произносить это вслух. Что я любила кого-то так сильно, что отдала ему все, от первого поцелуя до своей девственности и обещания провести с ним всю жизнь, и что тем не менее этого не хватило. Что, видимо, меня невозможно любить. Мне было стыдно и больно, и в то же время я злилась на то, что мне было стыдно и больно.

И все-таки сейчас я чувствовала облегчение, когда рассказывала об этом Спенсеру. И надеялась, что ему удастся хоть чуточку лучше понять, почему я такая, какая есть.

– Мне так жаль, что он так с тобой поступил, крошка. – Его голова все еще лежала на спинке дивана. Он поднял руку и поймал пальцем мои слезы. – После этого, наверное, тяжело было снова встать на ноги.

Я кивнула:

– Думаю, я была в шоке. Все чувства пропали, и в то же время болело так сильно, что иногда я задыхалась и внутри все сжималось. Я… я не могла больше спать в той комнате и сняла себе номер в отеле. К папе в таком состоянии тоже нельзя было идти.

– Надеюсь, твой отец хорошо отделал Нейта.

Глаза у меня распахнулись шире.

– Нет. Папа не знает, и так должно оставаться.

Он рывком выпрямился:

– Что?

– Папа думает, что мы расстались по-хорошему. Я не хотела, чтобы он за меня переживал.

– Ты же не всерьез, Доун, – недоверчиво произнес Спенсер.

– Так лучше, поверь. Папа много лет дружит с Даффи, я не собиралась разрушать все, сообщив ему, что его зять подонок.

Мне было буквально видно, как его мозг обрабатывал эту информацию. Вновь ему потребовалось время, чтобы переварить то, о чем я рассказывала.

– Ты… уже не носишь фамилию Даффи, – заговорил он чуть позже.

Я медленно качнула головой:

– Уже нет. – Мне стоило колоссальных усилий произнести эти слова, язык еле поворачивался. То, что на протяжении трех месяцев я носила чертово имя «Доун Даффи», относилось к части моего прошлого, о которой я никогда не говорила.

– О’кей, – просто ответил Спенсер и уставился на мою ладонь, словно искал намек, что однажды я надевала на нее кольца.

– Я хотела аннулировать брак, но в Орегоне это возможно, только если на момент свадьбы тебе еще не исполнилось восемнадцати лет или если есть другие серьезные причины вроде принудительного брака или возможного родства. Это был не тот случай, – негромко продолжила я.

Спенсер проворчал:

– Это я уже слышал.

– Родители? – спросила я.

Он поднял взгляд и кивнул:

– Они любят обсуждать свою работу. Многого успеваешь нахвататься.

Я прикусила губу. Мне приходилось переступать через себя, чтобы говорить со Спенсером обо всем этом, но внезапно я осознала, что просто обязана сейчас это сделать. Чтобы он понял, что я не ради забавы раз за разом ему отказывала.

– Когда мы с тобой познакомились… прошло четыре месяца после моего развода.

Он опять поднял глаза, и я прочистила горло.

– Я знала, что больше никогда никого не подпущу к себе вот так. А тут вдруг появляешься ты со своими потрясными волосами и в дурацкой рубашке и так нагло мне ухмыляешься… Это было просто несправедливо.

Уголки его губ слегка дрогнули, но он не смог заставить себя улыбнуться. Ничего удивительного.

– В тот день, когда застала Нейта, я потеряла часть себя, которую никогда не верну. Я больше не верю в любовь или хеппи-энды. По крайней мере, что касается меня самой. У меня уже был один, понимаешь? Мы с Нейтом… мы любили друг друга. И тем не менее это случилось. А сейчас… я уже никому не доверяю.

Теперь Спенсер стал полностью серьезным:

– Поэтому ты пыталась уйти.

Осторожно взяв его за руки, я нежно погладила тыльные стороны его ладоней. На левой руке виднелась маленькая родинка между средним и указательным пальцами. Я дотронулась до нее и в конце концов сжала его ладонь.

– Извини. Я просто… Твои слова так напомнили мне Нейта, и воспоминание обрушилось на меня, как ведро ледяной воды.

Спенсер повернул руку и переплел наши пальцы.

– Ты еще его любишь? – тихо спросил он.

– Нет, – с нажимом ответила я. А потом еще яростно замотала головой, глядя при этом в глаза Спенсеру, чтобы он понял. – Но вся эта история не прошла бесследно. Месяцы после разрыва оказались самыми тяжелыми в моей жизни. Я даже есть не могла, потому что вся словно онемела и стала бесчувственной… Только писательство поддерживало во мне жизнь. Пока я писала, я чувствовала. Когда нет – существовала как зомби. Я была оглушена, в течение дня кое-как прятала свои эмоции, а по ночам просыпаясь в холодном поту и задыхаясь.

– Господи, тебе нужно было с кем-нибудь поговорить. – Он крепко стиснул мою ладонь.

– А с кем? Все мои друзья дружили и с Нейтом. Конечно, все они видели, как мне плохо, и тоже сперва меня пожалели. Но в какой-то момент я заметила, они стали реже со мной общаться, а вместо этого развлекались с Нейтом и Ребеккой. Настало время, когда я полностью изолировалась. От таких людей отказаться было легко. К тому же лучший друг Нейта Бенджи уже давно знал, что Нейт меня обманывал. – Я прерывисто выдохнула. – Три недели я провела в отеле, пока не собралась с духом и не поехала домой к отцу. Сказала ему, что мы с Нейтом разошлись. Сначала он просто не мог поверить. Но когда я объяснила, что ничего не получилось, что мы слишком рано поженились, а наша свадьба – огромная ошибка, он поверил. Когда-то у них с мамой произошло то же самое, я это знала и воспользовалась этим. Переехала обратно к нему домой. Вместе с Даффи мы нашли адвоката по разводам. Я смутно помню, что мы тогда подписывали и о чем договаривались. Просто нацепляла на лицо улыбку, твердила одни и те же фразы и вызубрила свою историю наизусть… Нейт старательно подыгрывал. Разумеется, ему было очень удобно держать в тайне настоящую причину нашего расставания и притворяться, будто мы лучшие друзья, которые совершили глупую ошибку и теперь хотели, чтобы все стало по-старому. Расторжение брака прошло довольно легко, нам даже удалось провести процесс в ускоренном порядке, поскольку не имелось ни совместной недвижимости, ни… ни детей. – Эти слова просто обязаны были вырваться наружу. Они выливались из меня, не в силах больше оставаться внутри.

Спенсер ласково погладил меня по руке:

– Ты не забеременела?

Я шумно выдохнула:

– Нет, не забеременела.

– Как ты вообще со всем этим справилась? – спросил он затем.

Я проглотила сухой ком, глядя на наши ладони:

– А никак. Время после разрыва стало настоящим кошмаром. Я больше не контролировала себя, свою жизнь, свое будущее. Несмотря на аттестат старшей школы, у меня не было абсолютно никаких перспектив. Моя жизнь перевернулась с ног на голову, и я не знала… – Глаза опять наполнились слезами. – Не знала, как мне снова стать нормальной. – Слова застряли в горле, а свободная рука легла на бедро. Ровно туда, где под тканью находились шрамы, которые я тогда сама себе нанесла. – Однажды вечером я сама себя поранила.

Лицо Спенсера застыло.

– Доун…

– Лишь однажды, – быстро перебила его я. – Я сделала это один-единственный раз. Мне… мне просто нужно было понять, что я – это все еще я.

У меня не получалось посмотреть ему в глаза. Иногда я не выносила собственное отражение в зеркале, после того как выходила из душа и видела свои испещренные шрамами бедра.

– Доун, – снова прошептал Спенсер. Он вложил все свои эмоции в четыре буквы моего имени, и я опять подняла голову.

– Мне так за это стыдно.

В его взгляде читалось страдание, как будто он мечтал оказаться тогда со мной, чтобы удержать от той ошибки.

– Оглядываясь назад, я и сама с удовольствием дала бы себе затрещину. Всегда, когда вижу, что натворила… Я действительно потеряла себя. Я вовсе не была сильной, – прошептала я.

– Тебе не за что стыдиться, Доун. Только пообещай мне, что в следующий раз, когда тебе будет так плохо, ты с кем-нибудь поговоришь. Приходи ко мне или расскажи Элли. Если хочешь, я могу дать тебе телефон своего психотерапевта.

Последнюю фразу он произнес вскользь, словно в ней нет ничего особенного. Я тяжело сглотнула. Спенсер внушал мне, что я не должна стыдиться. Как будто моя реакция на предательство Нейта и развод совершенно нормальна.

– Я больше никогда такого не сделаю. Вид крови меня пробудил. Катапультировал на всей скорости назад в реальность и показал, что надо менять что-то в жизни.

– Ты переехала в Вудсхилл.

Я медленно кивнула:

– В Портленде я задержалась еще на три месяца, после чего приехала сюда. За это время я успела собраться.

– Ты сильная, Доун Эдвардс. Такая сильная. – В его взгляде светилось восхищение, и я спрашивала себя, чем его заслужила. Спенсер сидел передо мной и называл сильной, хотя я олицетворяла собой полную противоположность этого слова.

Придвинувшись немного ближе к нему, я заметила, что руки у него покрылись мурашками. Без колебаний я выбралась из-под пледа, в который он меня закутал, и накрыла им его тоже. Пускай мы все еще сидели на некотором расстоянии друг от друга, однако с пледом нас теперь словно окружал защитный пузырь.