Мона Кастен - Доверься мне

Несколько раз он открывал рот, будто собирался что-то сказать, однако потом снова его закрывал.

– Я знаю. Извини, – выдавил он в итоге.

– Судя по интерьеру и книгам там, на полках, вы с Ребеккой живете вместе. Если это так, то все еще хуже. Ты не можешь напиваться и звонить мне, утверждая, что все еще любишь меня, черт тебя побери, – настойчиво продолжала я. – Ты что, не сделал никаких выводов?

– Такого я не говорил, – возразил он.

У меня отвалилась челюсть.

– Не знаю, может, ты напился до бессознательного состояния и ничего не помнишь, но у меня твои слова до сих пор четко звучат в ушах.

Он замотал головой, и на ней не пошевелился ни один волосок. Нейт уложил волосы гелем. Раньше он никогда так не делал. Смотрелось странно. Как будто волосы высекли из камня.

– Я сказал, что скучаю по тебе, Доун. Что мы не общались уже год и что я всегда буду тебя любить, но…

Я вздрогнула. Нейт это увидел и на мгновение замолчал.

– Знаю, я совершил ошибку, наверное, самую большую ошибку в своей жизни, когда пустил на ветер то, что между нами было, и я это признаю. Но я изменился. Теперь я беру на себя ответственность за свои ошибки. – Он откинулся на спинку стула и потер затылок. – Я звонил тебе, потому что хотел, чтобы ты узнала все от меня, а не из третьих рук. Я… – Он прочистил горло, а на щеках у него появился румянец.

– Что случилось? – встревоженно спросила я. Пускай нас разделяла огромная пропасть, я все еще слишком хорошо знала Нейта, чтобы понять: то, что он собирался мне рассказать, касалось чего-то очень личного. Господи, надеюсь, он сейчас не сообщит, что болен и ему осталось жить всего несколько месяцев. Пожалуйста, нет.

Он вновь посмотрел мне в лицо, и в его глазах отражалось глубокое сожаление.

– Мы с Ребеккой женимся.

Я ждала.

И ждала.

Боль не приходила. Вместо этого меня захлестнула волна облегчения. Свадьба определенно лучше, чем смертельная болезнь.

– Ну, скажи что-нибудь, – пробормотал Нейт. Он потянулся через стол за моей рукой, и я оказалась недостаточно проворна, чтобы ее отдернуть. Он мягко обхватил мои пальцы. По коже не побежали мурашки. Я чувствовала… вообще ничего не чувствовала. Ни глухой злости, ни грусти, ни искр, которые прежде сверкали между нами.

– Мои поздравления, Нейт, – тихо ответила я и уставилась на свою кисть, которая почти полностью скрылась под его ладонью. Его руки всегда казались мне невероятно привлекательными и красивыми. Теперь же это просто… руки. Крупные, неуклюжие лапы, удивительно неподвижные. Полная противоположность тем рукам, по которым я тосковала. Рукам, которые никогда не успокаивались и так часто были покрыты брызгами краски или клея.

– Больше тебе нечего сказать? – недоверчиво спросил он.

Качнув головой, я опять посмотрела ему в лицо:

– А чего ты от меня ожидаешь?

У него расширились глаза:

– Я думал… после всего, что было, ты… – Его слова терялись в огромной гостиной.

Я хмыкнула:

– Я… что? Брошусь на пол и буду орать, как капризный ребенок?

– Ты можешь орать на меня, Доуни. Можешь делать все, что пожелаешь, если это значит, что ты снова станешь частью моей жизни, – горячо заявил Нейт. И словно чтобы подчеркнуть сказанное, сильно стиснул мои пальцы.

– Но я не хочу становиться частью твоей жизни.

– Доуни, пожалуйста… – взмолился он.

– Я пришла сюда сегодня, чтобы сообщить тебе, что подвожу окончательную черту. Тебе больше нельзя мне звонить, Нейт, понимаешь? Я построила в Вудсхилле новую жизнь и не хочу, чтобы ее разрушили воспоминания, который связаны с одной лишь болью.

Как бы осторожно я ни выбирала слова, у него в глазах все равно вспыхнула печаль.

– У меня просто не получается представить себе жизнь, в которой нет тебя. Мы выросли вместе, Доуни. Я не хочу терять тебя навсегда, потому что ты вечно будешь занимать место в моем сердце. Только поэтому я тебе звонил. Потому что хотел… Подумал, возможно, мы могли бы…

– Быть друзьями? – договорила я и грустно улыбнулась. – Я больше никогда не смогу с тобой дружить.

– Ты просто-напросто вычеркнула меня из своей жизни, даже ни разу не обернувшись! – Это прозвучало практически как упрек.

– Ну, так ты сам позаботился о том, чтобы мне было легко это сделать. А чего ты ждал? Что после всего случившегося я еще останусь твоим другом? Буду наблюдать за тобой во всем этом? – Я взмахнула рукой, подразумевая окружающую обстановку дома. Он до сих пор имел для меня какое-то значение, в конце концов, с ним были связаны детские воспоминания, укоренившиеся глубоко во мне. Однако при мысли о том, чтобы жить здесь, что-то внутри отчаянно сопротивлялось.

– Извини, – повторил он.

Как же часто я уже слышала от него эти слова.

– Я принимаю твои извинения. – Я ответила на пожатие его ладони. Один раз. А потом убрала свою руку. В самый подходящий момент, поскольку кто-то спустился вниз по лестнице. Деревянные ступени громко заскрипели.

– Кто звонил в дверь? – раздался голос Ребекки из коридора.

Кажется, я слышала его впервые – ну, не считая того вечера, когда обнаружила ее стонущей и кричащей от страсти в нашей комнате.

Вскоре после этого она появилась в дверном проеме гостиной и застыла, заметив меня за столом. Лицо побелело как мел. Ее шок отражал мой собственный. У меня открылся рот. Я опустила взгляд ниже, на отчетливо выпирающий живот. Либо Ребекка в одиночку умяла целую индейку, либо тут уместны двойные поздравления.

Нейт откашлялся:

– Это второе, о чем я собирался тебе рассказать.

Поэтому он утверждал, что ответит за свои ошибки. Вот причина поспешной свадьбы, покупки дома и отчаянного звонка. Он был серьезен, когда говорил, что возьмет на себя ответственность.

Мне почти стало жалко Нейта. Хотя, глядя на выражение лица Ребекки, сочувствовать было все труднее. Я просто не могла сопоставить эту красивую беременную девушку с той мерзавкой, которая до потери пульса трахалась с женатым парнем в моей комнате.

– Мои поздравления вам обоим, – сказала я и, несмотря на странный привкус этих слов, произносила их искренне. Потом медленно поднялась, ответила на кивок Ребекки и вышла из гостиной в коридор.

– Доун, подожди! – Нейт следовал за мной по пятам, но я не слушала его просьб.

Так быстро, как только могла, я покинула этот дом. Минуя цветы и кусты, быстрыми шагами направилась к машине Элли. Я уже видела свою подругу, и меня затопило облегчение. Как вдруг позади раздались шаги. Меня схватили за руку.

– Доун, прошу, послушай меня, – настойчиво проговорил он. – Ты можешь…

Я развернулась:

– Нет!

Он ошарашенно моргнул.

Я набрала полную грудь воздуха.

– Шесть лет своей жизни я провела вместе с тобой, только чтобы ты выбросил меня как мусор. А весь прошлый год у меня ушел на то, чтобы справиться с этим. Я поставила на «нас» точку. И думаю, ради Ребекки и своего нерожденного ребенка тебе следует сделать то же самое.

Нейт меня не отпускал. Его хватка лишь усилилась, словно он судорожно цеплялся за то, на что еще надеялся между нами.

– Отпусти меня, Нейт.

Он покачал головой:

– Но…

– Она сказала, чтобы ты ее отпустил, ублюдок, – внезапно зазвучал у меня за спиной голос Элли. Она встала рядом со мной, и он мгновенно убрал от меня руки.

– Кто это? – тихо спросил он меня, не отрывая взгляда от Элли.

– Я Элли. Рада наконец с тобой познакомиться.

А в следующую секунду она выбросила кулак вверх и врезала Нейту по подбородку. Тот взвыл и схватился за челюсть. У него вырвалось громкое ругательство.

Разинув рот, я уставилась на Элли. Подруга крепко стиснула зубы и быстро встряхнула кистью.

– Ты тут закончила? – спросила она.

Я молча кивнула. Элли взяла меня под руку, и мы вдвоем пошли к ее машине. Прочь от дома, который когда-то был моим будущим, как и мужчина, стоящий на узкой дорожке и стонущий от боли. Я еще раз оглянулась на него через плечо. Когда наши взгляды встретились, расставание стало окончательным.

В тот же день я вместе с Элли вернулась обратно в Вудсхилл. По пути мы заехали в Best Buy[13] купить мне новый телефон. Заодно я приобрела и новый номер, на случай если Нейт не воспримет мою просьбу всерьез, и сразу послала Сойер сообщение, что возвращаюсь из своей ссылки. Она ответила одним эмодзи с поднятым средним пальцем. Видимо, всё как всегда.

– А почему, собственно, у тебя сейчас рука не в гипсе? – полюбопытствовала я у Элли, когда мы затормозили у общежития.

Я внимательно осмотрела ее ладонь. Ни намека на синяки. В тот раз, когда я ударила Кейдена, моя кисть распухла примерно раза в два и болела так, что даже дышать было невозможно.

– Кейден дал мне пару уроков в фитнес-центре. С боксерской грушей, – радостно поделилась Элли и сжала руку в кулак.

– Я тоже хочу научиться. Тогда я смогу защищаться и в следующий раз ничего себе не сломаю.

– Могу тебя научить, – ответила она, пока мы выгружали мои вещи из багажника, прежде чем отправиться в общежитие.

Стоило нам приблизиться к моей комнате, дверь распахнулась, не успела я взяться за ручку. Ураган светлых волос чуть не сбил меня с ног. Объятия длились всего секунду, после чего Сойер отстранилась от меня. Еще до того, как я сообразила, что происходит, она щелкнула меня по лбу.

Блин, больно. Весь лоб заныл.

– Не смей так больше делать, коза тупая. – Пару мгновений она сверлила меня злобным взглядом, затем развернулась и ушла обратно в нашу комнату.

Все это произошло так быстро, что у меня голова закружилась.

– Какой радушный прием, – пробормотала я.

– Если рассчитывала на что-то другое, то ты живешь не в той комнате, – парировала Сойер.

Тут она определенно права. И тем не менее это место в общежитии я не променяю ни на что на свете.

– Прости, что не давала о себе знать. Я забыла, – призналась я, на ходу скидывая обувь. Моя половина комнаты выглядела так же ярко и хаотично, как на прошлой неделе перед побегом. Вот только на постели лежал картонный тубус, который я никак не могла припомнить.