Мона Кастен - Доверься мне

– И? – Сердце подпрыгивало к самому горлу.

– Теперь… я их понял. Иногда я немного торможу.

– Тормозить – это не плохо. Я тоже торможу, – быстро проговорила я.

– О’кей. – Он снова прочистил горло. – Мне еще кое-что бросилось в глаза.

Я легла чуть ровнее:

– Я слушаю.

– То, что Тристан спит со столькими женщинами, мне не нравится. В смысле, он много лет был влюблен в Маккензи, но в то же время ведет себя как бабник. Из-за этого в некоторых моментах его чувства кажутся немного неправдоподобными.

– Помню, кто-то однажды сказал мне, что вступал только в те отношения, которые длились не больше одной ночи, – пробормотала я.

– Поток из десяти женщин за неделю – это просто-напросто нереально, крошка. Даже если Тристан безумно красив и у него идеальное тело.

Закрыв глаза, я увидела перед собой его ухмылку, наглую и вместе с тем прелестную. В груди появилось тянущее чувство.

– Кроме того, по-моему, это вполне могло прекратиться, после того как он познакомился с ней, – тихо сказал он.

Я с трудом сглотнула.

– Ты так думаешь?

Он согласно буркнул:

– Определенно.

– Почему? – спросила я.

– Потому что она для него особенная.

У меня пересохло горло.

– И он для нее тоже.

Теперь он замолчал. Я слышала через телефон его спокойное дыхание и внезапно пожелала, чтобы он оказался рядом со мной. Или я с ним.

– Я не знал, как ты тогда себя чувствовала, Доун, – хрипло произнес он через некоторое время.

– Когда?

– Всегда. Я имею в виду, естественно, я слышал, когда ты говорила, что не можешь, но действительно понял все только сейчас. Ты описала мысли Маккензи так… реально. Мне самому себе хочется врезать за то, что был слишком слепым и глупым, чтобы осознать, каково тебе приходилось. Я никогда не собирался давить на тебя и ранить.

Я теребила уголок одеяла.

– Знаю.

– Просто хотел еще раз тебе это сказать.

Тишина меня нервировала, поэтому я попробовала вернуть в разговор изначальную легкость:

– Меньше женщин для Тристана, учту. Что еще?

На противоположном конце связи вновь зашелестела бумага.

– Так… Первая сцена секса мне не нравится.

Тут я села:

– Что-что? У меня хорошие сцены секса!

– Я же не утверждаю, что они плохие. Просто ты описываешь все так, как будто он слепо на нее набросился. Хотя она была такой же жадной, – деловым тоном заявил Спенсер.

– Чушь. Маккензи вела себя не так жадно, как Тристан.

– Еще как жадно. У нее яйца посинели не меньше, чем у него.

Я прыснула от смеха.

Сойер застонала и накрыла голову подушкой.

– Думаю, это ты могла бы подправить, – серьезно сказал Спенсер.

– Согласна. Что еще у тебя в списке?

Он прерывисто выдохнул:

– Глава двадцатая. Признание в любви Тристан делает в совершенно неподходящее время.

– Поэтому Кензи так ужасно и реагирует.

– По-моему, ее реакция даже уместна, вот только в какой-то момент Тристану нужно узнать, почему для нее это так тяжело. Не может же мысль о том, что Тристан ее любит, на самом деле так ужасать, или нет?

Я слабо улыбнулась:

– Нет, вовсе нет. Просто она была сама не своя после звонка Донована.

– Неужели она действительно приехала к нему и сказала все это? – глухо спросил он.

Перед мои внутренним взором возникло лицо Нейта. Боль, которая вспыхнула на нем, стоило ему понять, что мое прощание было окончательным.

– Да, она так и поступила. И рада, что сделала это. У нее с ним все кончено.

У него сбилось дыхание.

– Это хорошо.

– Можно тебе кое-что сказать?

– Мм.

– Донован скоро женится и станет отцом.

Спенсер выругался.

– Что?

– Да. Сейчас он живет в доме, который купил для себя и Кензи. Вместе со своей невестой и их еще не рожденным ребенком.

– Тупой идиот. Он никогда не должен был ей изменять.

– Если бы он этого не сделал, Тристан и Кензи никогда бы не стали друзьями.

– Мне кажется, рано или поздно они бы встретились.

– Почему?

– Потому что судьба правильно сдала бы карты и точно позаботилась о том, чтобы эти двое нашли друг друга. И еще потому, что Тристан не успокоился бы, пока не отыскал ее.

Я тихо засмеялась.

– Твой смех – это мой любимый звук, – неожиданно сказал он. – Мне его не хватало.

Сердце у меня пустилось вскачь. Казалось, что в грудной клетке целый оркестр заиграл самбу. Я прокашлялась.

– Какой у тебя следующий пункт в списке?

– Доун, прости меня. За все, что я тебе наговорил. За то, что перестал бороться за нас и назвал тебя трусихой. Ты не трусиха. А вот я – как раз наоборот.

Я крепче стиснула трубку:

– Ты серьезно?

– Конечно, крошка. – Теперь его голос стал мягким и теплым. Как мое одеяло. – Я был в ярости и в отчаянии. У меня раз за разом возникало чувство, словно я получаю тебя всего на секунду и должен наслаждаться каждым моментом, потому что ты все равно уйдешь. А ты никогда и не собиралась. После всего, что с тобой случилось, просто подпустить меня к себе, хотя ты так этого боялась, было невероятно храбро с твоей стороны. Сейчас я это понимаю и… прости меня.

– И ты меня тоже. За все, – прошептала я. Я улеглась обратно и натянула одеяло до подбородка.

– А что насчет двадцать седьмой главы? – еле слышно произнес Спенсер чуть позже.

Я вздохнула:

– Ее еще нет.

– Ты не можешь оставить меня в подвешенном состоянии, Доун. Мне нужна следующая глава.

– Я не могу писать дальше, пока не знаю, чем все закончится. Меня даже охватило такое отчаяние, что я попросила о помощи Нолана, – призналась я.

Спенсер засмеялся, и мне сразу стало ясно, что он подразумевал под любимым звуком. Я ощутила то же самое.

– И что сказал маэстро? – поинтересовался он.

– Нолан говорит, если вообще ничего не получается, надо избавиться от мысли, что я должна силой навязать им счастливый финал.

Внезапно на линии воцарилась тишина. Похоже, он перестал дышать.

– Спенс? – позвала я. Мне даже показалось, что он положил трубку.

– Я хочу двадцать седьмую главу, Доун.

– Я тоже хочу. Только не знаю как, – осторожно сказала я.

Он фыркнул:

– Тристан и Маккензи созданы друг для друга. Ты это знаешь, я это знаю, и всему миру с незапамятных времен это известно.

Разноцветная карта мира расплылась у меня перед глазами. Я отчаянно заморгала.

Именно эти слова он уже говорил мне в совершенно другой ситуации. Тогда я была еще слишком погружена в свое прошлое. Однако теперь мое сердце открыто. Для него, для нового доверия, для того, что он пробудил во мне.

– Спроси меня еще раз.

– М-м? – отозвался Спенсер.

– Спроси меня еще раз, – повторила я.

– Крошка, я за тобой, к сожалению, не успеваю.

Я кашлянула, чтобы комок в горле исчез.

– Мы можем еще долго обсуждать свои ошибки. Или можем просто это пропустить и с этого момента делать все правильно. – Я прикусила нижнюю губу. – Поэтому, пожалуйста, спроси меня еще раз про свидание, чтобы я дала тебе правильный ответ.

Он шумно вдохнул.

– Пойдем на свидание.

Я рассмеялась:

– Это не вопрос.

– Черт, точно. – Спенсер снова втянул в себя воздух. – Доун Лили Эдвардс, окажешь ли ты мне честь пойти со мной на свидание?

Я собралась, чтобы наконец дать ему ответ, который он заслужил намного раньше.

– Да. Да, да, да.

– Сделай ротик, как у рыбки, – велела Элли и вытащила блеск для губ.

– А какой у рыбки ротик? Такой? – спросила я и широко раскрыла рот. Потом изобразила булькающие звуки.

– Такой ты мне намного больше нравишься. – Подруга улыбнулась мне, поймала за подбородок и подняла мою голову вверх.

– Какой? – полюбопытствовала я, хотя, кажется, уже знала, что она скажет.

– Счастливой, – прозвучал простой ответ.

Я улыбнулась. Себе я тоже такой намного больше нравилась.

– А теперь веди себя послушно, – потребовала она и помахала тюбиком перед моим лицом.

Сделав губки бантиком, я сидела спокойно, пока она наносила на них розовый блеск.

Сегодня у меня первое свидание. Мое первое настоящее свидание со Спенсером.

Я умру от волнения.

Последний раз я видела Спенсера в фотостудии. До сегодняшнего дня мы лишь созванивались по телефону и писали друг другу сообщения.

– Он так тебе и не сказал, куда вы поедете?

Я помотала головой.

Без понятия, куда меня поведет Спенсер, потому что он наотрез отказывался об этом говорить. Это должен быть сюрприз, что лишь увеличивало мою нервозность и весьма усложняло выбор наряда. Я остановилась на костюме-двойке, состоящем из кофточки с кружевной отделкой и плавно ниспадающей юбки миди, и надеялась, что не ошиблась слишком сильно.

– Кейден! – внезапно закричала я, и Элли вздрогнула.

– Предупреждай в следующий раз, – пробормотала она и убрала блеск для губ обратно в свою косметичку.

– Что такое? – спросил Кейден, просовывая голову в ванную.

– У тебя правда нет никаких догадок…

Он исчез, не дав мне договорить. Я разочарованно застонала.

– Ты его не уломаешь. Даже у меня не получается, если уж он что-нибудь вбил себе в голову, – произнесла Элли. Она еще раз окинула меня внимательным взглядом. – Выглядишь очень-очень мило.

Я встала с бортика ванны и посмотрелась в зеркало. Волосы я заплела венком, так как знала, что Спенсеру это нравилось. Плетение чуть-чуть ослабила, чтобы прическа выглядела посвободнее. Элли сделала мне макияж и наложила на веки тени теплых коричневых оттенков. Ресницы она щедро накрасила тушью, а губы – розовым блеском.

– Выгляжу так, как будто у меня сегодня свидание, – сказала я, прижав тыльные стороны ладоней к щекам. Мне стало жарко.

– Вы такие сладкие, – сказала Элли, пока мы шли в гостиную.