– А как тебя домой затащить? – шлёпнула по собственным полным бокам тётя Юля. – Ты сам картинку в интернете нашёл, написал, что срочно вылетаешь. Что мне тебя, останавливать надо было?


– Мама! – возмутился Дэн.


– А вечером тебя с девушкой хорошей познакомлю, – продолжила тётя Юля.


– О, нет… – взвыл Дэн. – Всё, пошли отсюда, – сказал брат Кира. – Мы мешаем.


– Чему это мы мешаем? – громыхнул дядя Андрей. Я пожалела, что не родилась ушастой круглоголовкой, умение мгновенно зарываться в землю мне бы пригодилось.


– Вряд ли это платье налезет на Кира, – Дэн показал рукой на смятое и отброшенное в сторону произведение искусства высокой моды.


Потом Кир встал проводить любопытных родственников и заодно закрыть дверь. Доносились быстрые разговоры, приглушённый смех, бормотание, щелчок замка. Я лежала на кровати и счастливо улыбалась.


Сладко потянувшись, я наткнулась на книжный переплёт под подушкой. С новенькой обложки на меня смотрел нарисованный Ёжкин на фоне густого, вечнозелёного леса и маленькой волшебницы с грустным карим взглядом

– Ёжкин не вернётся в пещеру с видом на море? – тихо спросил Кир, сев рядом.


– Он хочет остаться в сказочном лесу, – ответила я.


– Дракончику будет сложно среди мохнатых зверолюдей и одной грустной, маленькой волшебницы. Ему придётся жить, доверяя. Иначе в сказочном лесу нельзя.


– Ёжкин - храбрый дракончик, – я кивнула. – Доверяя до самого горизонта.

Глава 22

В середине октября вовсю дули холодные ветры, температура воздуха днём поднималась до плюс десяти, иногда плюс пятнадцати, ночью случались заморозки. Снега не было, местные говорили – рано.


С того дня, как я примчалась в далёкий посёлок на краю мира, мы не расставались с Кириллом Сафроновым ни на один день или ночь. Если задумывалась, становилось страшно. Настолько раствориться в мужчине – опасно. Однако, большую часть дня, а особенно ночами, я не думала о таких вещах.


Несмотря на то, что полгода я жила вдали от цивилизации в привычном понимании этого слова, ни единого свободного дня у меня не было. Моя жизнь стала насыщенной, как никогда ранее.


В мае «Звезда Хакасии» открыла летний сезон гонок. Ездовой спорт – это не только езда на нартах, пулка или скиджоринг – дисциплина, при которой лыжник-гонщик передвигается на дистанции вместе с одной или несколькими собаками.


Летом ездовой спорт представлен другими видами «транспорта». Байкджоринг – собака тянет не нарты, санки или лыжника, а велосипедиста. Так же, хвостатые тащили скутер – приспособление, похожее на большой самокат, карт – двух или четырёхколёсное устройство со спортсменом. Одним словом, всё, что можно с энтузиазмом и удовольствием везти за собой.


Для владельцев, которые не хотят или боятся, как я, запрягать питомцев в странные устройства, придумали каникросс – бег с собакой, при котором хвостатый энтузиаст главенствует в «упряжке» с человеком. Можно и просто пешим шагом прогуляться по пересечённой местности – дисциплина, с которой я с лёгкостью справлялась. Ходила чаще с Сали, пару раз с Антипом, жаль, что всеобщий любимец не разделял моей зарождающейся любви к дог-треккингу, норовил перейти на бег.


Летом Кирилл делал перерыв в соревнованиях и тренировках лишь в период двухнедельной жары. Не приспособлены северные собаки к тридцатиградусному плюсу, гонять их в такую погоду равносильно издевательству.


В такие дни мы брали с собой несколько псов – обязательно Алтая, с ним всем было спокойнее, и людям, и собакам, – и уезжали в сторожку на берегу реки, где проводил зимний отпуск дядя Витя. Я вовсе не возражала против подобного отдыха. Кирилл рыбачил, готовил походный обед, я присматривала за хвостатыми.


Сравнивать происходящее с отдыхом в Швейцарии, Италии, любой другой точке мира у меня не получалось. Это была другая жизнь, словно на другой планете. Со своим мироустройством, энергетикой. Подчинённая собственным законам биологии, даже физики. И эта планета нравилась мне.


Вряд ли она отвечала мне взаимностью, я как и раньше не слишком разбиралась в окружающем мире. Не запоминала названия трав или деревьев, мои познания в природе южной Сибири по-прежнему оставались на обывательском уровне жителя западной Европы. Я до одури боялась встретить дикое животное, уверена, бурундук довёл бы меня до икоты. Алтай, чувствуя мой страх, всегда оказывался подле, будто говорил: «Присмотрю за тобой, глупая двуногая».


Кирилл… Кирилл оказался замечательным, лучше, чем я могла вообразить. Его улыбка стала ещё более искренней, ярче и слаще. Я не отказывала себе в лакомстве, угощалась по любому случаю и без. Наш медовый месяц длился уже полгода и не собирался прекращаться. Грозил перетечь в годы, а годы – в жизнь.


Вся жизнь с Кириллом Сафроновым – звучит потрясающе!


Мои страхи никуда не делись, но всё чаще забывались, несмотря на то, что Ёжкин мог выпустить иголки в самом неподходящем случае. Тогда меня накрывала паника, к тоническому торможению прибавлялся накатывающий волнами страх, что однажды Киру надоест пережидать мои ночные кошмары, панические атаки, грозившие перерасти в астматический приступ. Расширенные от ужаса глаза в той же ситуации, что и накануне, когда я в восторге, с жадностью принимала отнюдь не шуточный мужской напор.


Каждый день Кирилл проверял, чтобы ингалятор был со мной, в свободном доступе, от этого я чувствовала себя неуютно. Женщина – не нуждающееся в социализации животное, а человек. Кирилл лишь улыбался своей бесподобной улыбкой, чем разгонял мои сомнения.


– Однажды всё пройдёт, – кивал он. – Но ты всегда можешь обратиться к специалисту, в Москве или здесь.


«Здесь» нашёлся специалист. Психолог МЧС с огромным стажем, бывшая коллега Кирилла. Собачница в душе, выйдя на пенсию, она завела себе двух самоедских псов, нашла «Звезду Хакасии» и стала принимать участие во всех любительских гонках. Мария была старше пятидесяти лет, не молодилась, выглядела на свой возраст, а её запасу оптимизма и жизнелюбия мог позавидовать любой восемнадцатилетний мальчишка.


Она не лезла в душу, время от времени разговаривала со мной, будто между делом. Походя давала советы, отвлекалась на питомцев, давая мне время переварить информацию. Эта была своеобразная игра. Мы обе знали, что, по сути, наши незамысловатые беседы – часть терапии, и обе делали вид, что увлечены трассой дог-треккинга.


Люди как собаки. У каждого свой характер. Свои породные особенности. Я не родилась грациозной левреткой, способной сидеть на бархатной подушке в кабинете психотерапевта и жаловаться на несправедливость мироздания. Бабушка Зина всегда видела глубже, понимала больше, не зря подарила талисман – Ёжкина.


Но чаще всего мне было некогда задумываться о драконах и ежах с фетровыми иголками. С двенадцатого мая я не просто жила в доме Кирилла Сафронова, занималась с ним любовью, слизывала, как джелатто, его улыбку, я была официально принята на работу в «Звезду Хакасии» пиар-менеджером.

Теперь, помимо расслабляющих прогулок с Сали и вечерних поцелуев с Киром, я разбиралась в основах менеджмента, маркетинга и экономики. Составляла пиар-стратегию питомника, занималась медиа-планированием. Писала статьи, освещала работу нашего и других питомников северных ездовых собак. Сайт «Звезды Хакасии», деловая переписка, согласование визитов гостей, фотосессий, праздников и детских дней рождений – отныне моя обязанность.


Время от времени я спорила с Кириллом, он был против популяризации аборигенских собак, а я была за ездовой спорт и популяризацию здорового образа жизни, если не людей, то питомцев, часто просиживающих в четырёх стенах хозяйских квартир.


Началось всё с визита в «Звезду Хакасии» блистательной Агриппины, в девичестве Люблянской. Я прожила у Кира три недели и, чтобы не возвращаться в Москву, частично обновила гардероб, стараясь не смущаться от шокирующе низких цен. Действительно, среднестатистическая жительница региона вряд ли могла позволить себе трусы хотя бы марки «Кельвин Кляйн». Зачем мировым брендам открывать торговлю в забытой точке мира? Глупее только пытаться продать пингвинам снег. Многое заказала через интернет, благо, связь в доме Кира была устойчивая.


Мы ужинали. Мы – это я, Кирилл, Ольга с улыбчивым, безмятежным эльфом, недовольный дядя Андрей, тётя Юля, время от времени поглядывающая на меня с удивлением, конечно, Наваха и красавчик Антип, напрочь игнорирующий окрики хозяина и недовольство ветеринара «Звезды Хакасии».


В дверь настойчиво постучали, потом она отворилась, как в сказке, и на пороге возникла сама Агриппина. Невозможно представить картины сюрреалистичней, чем блистательная женщина на богоподобных каблуках, в белом, безупречно отглаженном костюме, демонстрирующем одновременно длину ног, стройность фигуры, положение носительницы, кроваво-красный маникюр и идеальную причёску зашедшей. Что делает белая девочка с учебником по квантовой физике ночью в гетто, среди толпы монстров?*


Агриппина словно только что вышла от команды стилистов и визажистов, телепортировалась в Хакасию и сейчас стояла и смотрела на стол, щедро заставленный обычным ужином: жареная картошка, котлеты, размером с полукилограммовый батон докторской колбасы, солёные огурцы, салат из копчёной рыбы с картофелем, кстати, абсолютно не калорийный, с домашним-то майонезом.


Вилка, поднесённая ко рту, застыла и стыдливо вернулась в тарелку. Бёдра увеличились сразу на пять размеров, покрылись коркой целлюлита и отказались влезать в Дашины джинсы. Щёки стали шире глобуса, живот надулся, как три барабана. Я нервно сглотнула, посмотрела на румяную корочку на картофеле, вернула вилку в рот и прожевала с нескрываемым аппетитом. Вкусно! А что вы хотите от неорганизованной, бестолковой меня?