Перед тем как лечь спать, Вероника попрощалась с Джой, которая улетала рано утром, а как только вернулась к себе в номер, ей позвонил Эйдан. Ранее он прислал ей сообщение, но она еще не успела ответить на него. Голос Эйдана звучал встревоженно.

– Где ты пропадала?

– Безумствовала, – призналась она.

– То есть?

– Здесь как раз Николай Петрович на своей яхте, он пригласил меня с девочками на ужин. Вот я и подумала, что им захочется посмотреть на яхту.

– Что ему нужно? – почти рявкнул Эйдан, и Вероника сразу вспомнила его предыдущую вспышку ревности. Тем не менее обманывать его она не собиралась. Это могло войти в привычку, а таких привычек Вероника старалась не приобретать, пусть даже Эйдану не нравятся ее занятия и знакомства.

– Он просто показал нам свою яхту. Девочкам все это было интересно и ново, – она не стала рассказывать, насколько роскошна яхта Николая и как хорошо они провели время. Достаточно и того, что Эйдан теперь знает, куда она запропастилась.

– Он наверняка попытается затащить кого-нибудь из них в постель, – с нескрываемым осуждением предположил Эйдан.

– Надеюсь, все-таки нет, – легким тоном откликнулась она. – Он ведь старше меня.

– Или попытается переспать с тобой!

При этой мысли Эйдан явно запаниковал.

– Глупости! В Риме с ним была девушка лет двадцати. А ты чем сегодня занимался? – спросила она, меняя тему, но поняла, что он не успокоится, пока не узнает подробнее о вечере на яхте.

– Скучал по тебе. Ужинал с моим агентом и начал развешивать фотографии для выставки. Здесь на каждом шагу возникают проблемы, – он стал рассказывать о том, с какими трудностями столкнулся, и вскоре немного успокоился. Потом он упомянул, что некая нью-йоркская галерея сделала ему очень выгодное предложение – пожелала купить небольшой тираж его фотографий. На эти доходы он и жил от выставки до выставки. Любимая работа пока что не принесла ему состояния, но на жизнь ему хватало. Его потребности были скромными, он начинал повышать цены по мере того, как все больше его фотографий попадало в галереи и музеи. К этой цели он и стремился.

Вероника сообщила, что Джой уезжает утром, а Джульетта намерена вернуться в шато вместе с риелтором, выяснить, за сколько можно продать такую недвижимость, и предложить справедливую цену за доли сестер.

– По-видимому, она уже твердо решила выкупить шато.

– Так ты поможешь ей или нет?

– Помогу, – негромко подтвердила она, и Эйдан остался доволен.

Они поговорили еще немного, снова удивляясь легкости общения друг с другом. К тому времени, как они начали прощаться, у Эйдана поднялось настроение.

– Только больше не ужинай с этим русским, – строго предупредил он. – Я точно знаю: он опасен, наверное, торгует оружием или чем-нибудь в этом роде.

Но точно знать об этом он никак не мог.

– Возможно, – согласилась Вероника, не упоминая о том, что Николай заказал ей написать его портрет. От такой новости Эйдан снова мог встревожиться, а она не собиралась доставлять ему беспокойство.

Он пообещал позвонить ей на следующий день, сказал, что любит ее, и отключился. Вероника вышла на террасу и засмотрелась на огромную яхту, по-прежнему стоящую на якоре недалеко от берега. На яхте горели огни, она снова напомнила Веронике плавучий город. Ее было видно даже с постели. Вероника лежала без сна, думая о двух мужчинах, с которыми познакомилась этим летом. Эйдан и Николай… какие же они разные. Один выставляет свое богатство напоказ, как только может, другой говорит, что у него аллергия на богачей, и верит в простые и вечные ценности. Ей понравилось общаться с Николаем, а в Эйдана она была влюблена. Думая о них, Вероника уснула.


Утром, когда она проснулась, яхты на прежнем месте уже не было. Николай прислал эсэмэску, сообщая, что уплывает в Монако встречать друзей, и спрашивая, понравился ли ей ужин на яхте. В ответном сообщении она поблагодарила его за восхитительный вечер.

Чуть позднее Вероника встретилась с Джульеттой возле пляжного домика. Джульетта сделала подробные записи по предстоящим работам в шато и теперь готовилась к встрече с архитектором. Она не стала говорить матери, что намерена навестить Элизабет и Софи по пути в шато сегодня днем. Ей хотелось снова увидеться с ними перед отъездом в Нью-Йорк. Софи понравилась ей с первого взгляда, и ее мать тоже.

Вероника пожелала ей удачной встречи и весь оставшийся день дремала, загорала и читала. Это был идеальный день отдыха, которым она осталась довольна. И поездка с девочками получилась удачной. С тех пор как она видела Джой в прошлый раз, ее младшая дочь заметно повеселела и с воодушевлением рассказывала о своей актерской карьере и новом менеджере. А Джульетта влюбилась в шато. Скоро уедет и она, и Вероника сможет отправиться в Берлин к Эйдану и начать с того, на чем они остановились. В ее мире все хорошо.


По дороге в шато тем днем Джульетта попросила водителя остановить машину возле приемной Элизабет в Биоте. К Элизабет как раз пришел пациент, медсестра попросила Джульетту подождать несколько минут. Ей не пришлось долго листать французский журнал: минут через десять Элизабет вышла из смотровой и удивилась. Джульетта поднялась с приветливой улыбкой.

– Я ехала в шато и решила зайти поздороваться с вами.

Элизабет обрадовалась и растрогалась. На ней был белый врачебный халат, на шее висел стетоскоп.

– А мама с сестрой тоже приехали? – Она предположила, что они ждут в машине, и хотела пригласить их в дом.

– Джой сегодня утром улетела в Лос-Анджелес, а мама в отеле. Я приехала одна, у меня назначена встреча с риелтором, который занимается оценкой шато. Надо выяснить его стоимость.

Элизабет кивнула, решив, что мысль здравая.

– Шато требует существенного ремонта, – напомнила она Джульетте.

– Знаю. А Софи здесь?

– Недавно ушла проведать друзей в Сен-Поль-де-Вансе. Она так радовалась вчера, что познакомилась с вами, – заулыбалась Элизабет. – Вы все были так добры к ней. А она, как и я, боялась, что встреча получится тягостной. Твоя мама повела себя очень достойно, – открыто продолжала она. – Наверное, для нее эта встреча была мучительной.

– Вы ей понравились, – просто объяснила Джульетта. – Теперь, после встречи с вами, ей уже гораздо легче. Но, думаю, ей грустно было видеть шато. У нее с ним связано множество воспоминаний.

Элизабет кивнула: как и у нее. Накануне она промолчала об этом, но Пол приводил ее в шато несколько раз, когда Вероника с детьми была в отъезде. Там же была зачата Софи, чем Элизабет вовсе не гордилась, не стала упоминать в разговоре с Джульеттой, но почувствовала себя крайне неловко, очутившись вчера в шато вместе с Вероникой. В юности Элизабет была слишком наивна. К счастью для нее, шато единодушно решили продать. В этом доме таилось слишком много призраков прошлого и сожалений.

– Надеюсь, в ближайшем времени вы продадите дом, – сказала Элизабет, провожая Джульетту обратно к машине. Джульетта не стала рассказывать ей, что подумывает оставить шато себе, выкупив у сестер их доли. Эта мысль была еще слишком свежа. Джульетта пообещала навестить Элизабет и Софи еще раз перед отъездом.

– Передайте привет Софи, – попросила она бывшую любовницу отца, и та долго махала рукой ей вслед.

В шато де Бриз ее уже ждал риелтор – серьезный мужчина, знаток здешних мест и всей недвижимости, которая была продана в последнее время. Он предупредил Джульетту, что за шато в нынешнем состоянии крупной суммы не выручить, она согласилась с ним. Вдвоем они несколько часов подряд осматривали дом, риелтор давал объяснения на английском, чередуя его с понятным Джульетте французским. На часах было почти шесть, когда осмотр завершился. Оба взмокли и устали, риелтор постоянно сверялся с записями, которые принес с собой, наконец они выбились из сил и сели на крыльце шато. Сторож, открывший для них дом, ушел к себе, риелтор озабоченно посмотрел на Джульетту.

– Не хотелось бы разочаровать вас или подать ложную надежду, но здесь буквально все требует ремонта: электропроводка, водопроводные трубы, крыша. Кому-то придется вложить в этот дом кучу денег, чтобы привести его в состояние, пригодное для использования. Пожалуй, ремонт даже обойдется дороже, чем покупка. Вряд ли стоит рассчитывать выручить за дом больше шестисот тысяч долларов. Самое большее – шестьсот пятьдесят.

Это означало, что в случае максимальной цены ее доля составит сто пятьдесят тысяч долларов, а сестрам она будет должна лишь немногим больше четырехсот пятидесяти тысяч, если они согласятся. Такую крупную сумму неловко просить в долг у матери, и неизвестно еще, согласится ли Вероника. Но Джульетта знала, что причитающаяся ей доля в состоянии матери значительно превышает эту сумму. Значит, одолженные деньги можно считать наследством, полученным авансом. А на деньги, завещанные ей отцом, она могла бы приступить к ремонту. И вдобавок продать булочную в Бруклине. Как сказал риелтор, ремонт обойдется дорого, но ведь можно делать его постепенно, растянув по времени, и переселиться сюда, как только часть дома будет приведена в порядок и достаточно безопасна.

– Вы не знаете какого-нибудь местного подрядчика и архитектора? – спросила Джульетта.

– Знаю. В Сен-Поле есть хорошая компания.

– Я хотела бы определить приблизительные затраты на ремонт.

Риелтор кивнул, написал название компании и отдал листок Джульетте. Она прочла на нем «Жан-Пьер Флариан», телефон и адрес. Джульетта поблагодарила риелтора за уделенное ей время, заплатила за оценку, как было условлено, – он запросил совсем немного.

– Хотите, я выставлю шато на продажу сразу же? – с надеждой спросил он.

– Пока нет. Я буду держать вас в курсе, – пообещала она, вернулась в машину и направилась обратно в отель. Когда машина проезжала через Сен-Поль, Джульетту вдруг осенило, и она позвонила по мобильнику в ту самую строительную компанию, координаты которой ей дал риелтор. После нескольких гудков на звонок ответил явно спешащий человек: