— Ты это о ком? — спросила Алена. Она поставила перед Егором пепельницу и снова попыталась его обнять.

— О Сюсюке, — ответил он, сбрасывая с себя ее руки. — Кем он был, пока я не занялся его воспитанием? Ничтожеством, с которым никто и разговаривать не стал бы. А я, дурак, принял его в свою компанию, сделал его своей правой рукой… И чем он мне отплатил?

В словах Егора была доля правды.

Раньше Сюсюка был молчаливым, забитым, прыщавым юношей, который боялся сделать лишний шаг, чтобы не навлечь на себя недовольство окружающих. И Егор в свое время решил воспользоваться отверженностью Толи, назвал его Сюсюкой и принял в свою компанию. Он надеялся, что за это Сюсюка всегда будет ему благодарен и предан, но ошибся.

— И чего ты так переживаешь? — пожала плечами Алена. — Подумаешь — без тебя обошлось. И потом, у этой Крыловой слишком тощие ноги, того и гляди подломятся.

— Замолчи, — огрызнулся Егор.

— Если не повезло в любви, должно хоть в чем-то повезти бедной дурехе, — продолжала Алена.

— Может, ты в чем-то и права. Она и в спектакле захотела участвовать только ради меня.

— А по-моему, у нее и без тебя неплохо вышло. ожет, ты ей не так уж и нужен…

Алена нарочно хотела сделать ему больно. За то, что он так холоден с ней, за то, что интересуется другой.

— Я? — возмутился Егор. — Да ты знаешь, что стоит мне только пальцем поманить, как она прибежит ко мне на задних лапках!

— Что ж, попробуй, — согласилась Алена и протянула ему телефонную трубку. — Звони.

Егор нерешительно посмотрел на телефон, провел рукой по взъерошенным волосам и сказал:

— У меня нет настроения. Увидимся вечером. Он за руку поднял Алену и начал подталкивать ее к дверям.

— Не хочу уходить, — запротестовала Алена. — Ты же предлагал мне пожить у тебя несколько дней.

Она упиралась изо всех сил, цепляясь за косяки и встречную мебель.

— Выпил лишнего, вот и предложил, — отозвался Егор. — Никогда не доверяй нетрезвым людям.

— Отдай хотя бы сумочку, — со вздохом сказала Алена, когда поняла, что уйти все-таки придется.

Егор всучил ей маленькую сумочку под крокодиловую кожу, чмокнул В щеку и с облегчением захлопнул за ней входную дверь.

Оставшись в одиночестве, Егор пошел в ванную, чтобы принять душ, но потом передумал, вернулся в комнату и снова включил кассету.

Спектакль уже закончился, стулья из зрительного зала разнесли по углам, и заиграла музыка. Начались танцы. Егор видел, как Сюсюка танцевал с Тусей. Они были героями вечера, поэтому камера буквально преследовала их. Не было слышно, о чем они говорили, но Егор видел, как крепко Сюсюка обнимал Тусю, как он склонялся к ней и что-то шептал на ухо.

Егору хотелось выключить кассету, порвать злосчастную пленку, но не мог. Он снова и снова просматривал эти кадры, причиняющие ему нестерпимую боль.

Наконец он остановил кассету на стоп-кадре, взял в руки телефон и набрал семь цифр, которые знал наизусть. Егор вспомнил, что еще совсем недавно Туся хотела из-за него покончить жизнь самоубийством.

«Подумать только — отравилась из-за того, что я ее не люблю! — Ему доставляло удовольствие напоминать, какую власть он имел над Тусей в прошлом. — Такая любовь не умирает так скоро, утешал он себя. — Она не забыла меня. Не могла забыть».

Егор еще не решил, какие слова произнесет, но чувствовал, что Туся ускользает от него и всеми силами хотел этому помешать.

2

А в это время Туся полулежала на диване в своей комнате, а рядом с ней сидел Герман.

Утром этого дня она вместе с Лизой пошла гулять на Патриаршие пруды и спасла трехлетнего малыша, который упал в пруд и начал тонуть.

Потом они шли вдоль дороги, когда рядом с ними притормозила машина. Туся еще издалека слышала, как сигналили, но не отнесла это на свой счет, Однако БМВ остановилась рядом с девочками, дверца распахнулась, и они услышали, как приятный мужской голос произнес:

— Прошу вас. Такси подано.

— Туся, у тебя есть знакомые на таких машинах? — подозрительно спросила Лиза.

— До сегодняшнего дня не было, — ответила Туся и заглянула в салон.

— Герман! — услышала Лиза радостный крик. Не может быть!

— Да ты вся мокрая, хоть отжимай, — сказал Герман и взглянул на Тусю поверх черных круглых очков. — Скорее садитесь.

— Я замочу тебе все сиденья, — смущенно проговорила Туся.

— Ерунда, они кожаные.

Подруги сели в машину: Лиза — на заднем сиденье, а Туся — рядом с водителем.

— Лиза, представляешь, мы познакомились с Германом в больнице. Герман, это Лиза — моя лучшая подруга, — представляла их Туся. — Невероятная встреча!

Герман довез Тусю до дома, и она позвала всех пить чай. Но вскоре Лиза ушла, а Тусю, которая отогрелась чаем с малиновым вареньем, стало клонить ко сну.

— Что? — переспросила она. Все это время Герман что-то говорил, но она не слышала.

— Помнишь, я как-то сказал, что ты особенная?

— Да, — рассеянно улыбнулась Туся. — Помню.

— И я в тебе не ошибся. Я и сейчас вижу твое сияние, оно совсем рядом.

Он погладил ее по волосам.

«Все приходит, — говорила себе Туся, глядя на Германа. — Надо только уметь ждать».

Она опустила ему голову на плечо и закрыла глаза. Ей вспомнились строки Шекспира о борьбе с несчастной любовью:.

Молчи, мой друг. Огонь огнем встречают,

Беду — бедой и хворью лечат хворь,

Круженьем вспять круженье прекращают,

И ты с бедою точно так же спорь.

Схватить старайся новую заразу,

И прежняя не вспомнится ни разу.

— Ты спишь? — тихо спросил ее Герман.

— Да, — с закрытыми глазами ответила она.

Он осторожно взял ее на руки, отнес в комнату и положил на диван.

— Ты уходишь? — сквозь сон спросила она. Посиди со мной.

— Хорошо, — согласился Герман. — Подожду, пока ты заснешь.

— Удивительная случайность, что мы встретились. В таком большом городе легко потеряться…

— Это не случайность, — сказал Герман и перестал улыбаться.

— Как это?

— Я давно следил за тобой. И вот почему…

Но Герману так и не удалось договорить, потому что зазвонил телефон. Туся вздрогнула и отпрянула от него, как будто ей было что скрывать и чего стыдиться.

— Я подойду, — сказала она, вставая с дивана. Вдруг это мама.

Но это была совсем не мама.

Сначала в трубке молчали, а потом Туся услышала знакомое покашливание.

— Привет, — сказал Егор.

Внутренне он был готов ко всему: и к тому, что она разразится ругательствами или слезами, и к тому, что повесит трубку. Но только одного никак не ожидал Егор — что Туся как ни в чем не бывало скажет:

— Привет.

Конечно, она жутко удивилась этому звонку, но виду не подала, и голос ее звучал спокойно и доброжелательно.

Это сразу не понравилось Егору, ведь он привык вызывать сильные чувства. Равнодушие ранит больше всего.

— Как дела? — натянуто спросил Егор.

Он ожидал, что Туся будет поддерживать беседу, но она этого не делала, и разговор угасал, так и не начавшись.

— Спасибо, хорошо, — ответила Туся и взглянула на Германа.

Он подошел к книжному шкафу и стал рассматривать Тусины книги с самым равнодушным видом, но она видела, как внимательно он прислушивается к разговору.

— А у тебя? — отдавая дань вежливости, спросила она.

— Бывали дни и получше, — ответил Егор. — Голова болит.

— Сочувствую, — отозвал ась Туся, хотя сочувствия в ее голосе не было и в помине.

«Пить меньше надо», — злорадно подумала она про себя.

— Вчера поздним вечером Сюсюка принес мне кассету с записью спектакля, — продолжал Егор.

— Ну и как тебе? — равнодушно спросила Туся, хотя внутри у не все переворачивалось от страха.

— Это потрясающе! — возвысил голос Егор. — Я не ожидал. Ты — настоящая актриса.

— Ты тоже хороший актер. Только комического жанра. Лицедей.

Хотя Туся изо всех сил хотела быть холодной и вежливой, эти слова сами собой сорвались с ее губ.

Герман повернулся к ней и посмотрел с тревогой.

Туся гримасой показала ему, что собеседник ей надоел, но она не знает, как от него отделаться. Герман понимающе кивнул, знаком попросил подождать и вышел из комнаты.

— Может, встретимся! — неожиданно предложил Егор.

— Зачем?

— Поговорить надо, — ответил он. — Поговорить надо. Объясниться.

— А мне и так все ясно.

— Неужели не интересно, а вдруг я что-нибудь новенькое скажу? — пошутил Егор.

— Я еще от старенького отойти не могу, — в тон ему ответила Туся. — Не надо нам встречаться.

— Последний раз. Самый последний, — попросил Егор.

Туся задумалась. Она больше не любила Егора, но ей хотелось увидеть его. Хотелось сказать, что она больше не любит, упрекнуть за прошлые обиды. Она понимала, что все это ни к чему, но желание увидеть его слабость и поражение было сильнее.

— Туся-я! — внезапно раздался тонкий голос из коридора. — Мне нужен телефон! Заканчивай разговор!

Туся от неожиданности чуть не выронила трубку.

В дверном проеме показал ась голова Германа, он улыбнулся и шепотом сказал:

— Это как будто мама твоя кричит. Похоже получилось?

Голова исчезла, а Туся чуть не захлебнулась от смеха. Ее мама курила последние двадцать лет, и у нее был низкий, прокуренный голос. И конечно, Егор знал об этом.

— Кто это там у тебя? — подозрительно спросил он.

— Да так, неважно, — загадочно ответила Туся.

Ей было весело оттого, что Егор в замешательстве, и оттого, что он хочет спросить, кто у нее в гостях, но больше не имеет на это права.