Юлия Ляпина - Другая любовь

– Хорошо! – Я вскочила и кинулась приводить себя в порядок.

Дети пришли сонные, усталые, накормленные до ушей. Кроме того Наталья Ивановна принесла нам кастрюлю еще теплого плова, банку молока и домашний хлеб. Уложив мелких на матрасы, рассказав им сказку и едва не задремав на полу рядышком я все же выбралась на кухню, где меня ждал Сакен.

Мы неторопливо поужинали, обсуждая разные мелочи, словно семейная пара с большим стажем. Нет, не так. Словно любящая семейная пара. С бывшим мужем мы никогда не говорили о том, что в саду можно повесить гамак, чтобы дети качались. А еще качели можно сделать в доме, здесь есть подходящая балка. Хорошо бы еще рабочий стол в уголок добавить, чтобы можно было делать уроки с Ириной или мне работать с бумагами. Все что угодно, кроме завтрашнего отъезда Сакена.

Меня все еще терзал страх, особенно когда он принялся рассказывать, где лежат бумаги на счетчики, оборудование и сам дом.

– Сакен, зачем? – дергалась я.

– Меня не будет месяц, хочу, чтобы ты чувствовала себя тут хозяйкой, – спокойно говорил он, раскладывая бумаги в прозрачные кармашки толстой папки. – На работу выйдешь, когда обживешься, сейчас у нас все равно затишье и Димка всех по отпускам разогнал.

Дмитрий, его заместитель оставался на фирме за главного. Кроме всего прочего Сакен положил в коробку кухонного стола пачку наличных:

– Это на продукты и на дом, тут еще бывает, вылезают разные моменты, если что вызывай мастеров.

Мне было тяжело все это слушать, казалось, Сакен прощался надолго, если не навсегда. От этого ощущения наша любовь этой ночью была медленной, с оттенком бережной осторожности. Мы соединялись как два хрупких сосуда, смешивая свое содержимое невесомыми каплями редких слов и затяжных поцелуев.

На рассвете Сакен собрал термос, пакет с бутербродами, пачку бумаг и неслышно вышел. Я встала следом – проводила в зябком утреннем тумане, поцеловала на прощанье, позволив себе глубоко вдохнуть его запах, а потом вернулась в дом, пряча в груди тревогу.

Наказы Сакена я выполняла. Следила за домом и садом, поливала кое-какие огородные посадки. Выгуливала детей, навещала его мать и отца, а через неделю вернулась на работу. Рашид Маратович утром отвез меня и детей в город, старшую пришлось взять на работу с собой. Часов в пять будущий свекр забрал меня и детей, и отвез к ним домой – поужинать. Там я узнала, что Сакен им звонил. Сообщил, что благополучно доехал.

Оказалось, что Наталья Ивановна дежурит в больнице в ночную смену, так что накормив нас до отвала борщом и салатом из свежих овощей она засобиралась на работу, а мы вернулись в дом Сакена. Я еще не привыкла называть его своим. Я до ночи просидела с бумагами, дети угулялись на участке до того, что Данька заснул на крыльце, не дотянул до матраса. Уложила, обошла дом, запирая двери, легла в постель, прочитала короткую смс и обняв подушку с легким мужским запахом. Только так смогла уснуть.

Следующие дни не отличались от предыдущих. Я работала, дети ходили в садик, в выходные мы выбирались в парк или в кино, но только в том случае, если нас возил Рашид Маратович, детей укачивало в маршрутке. Спокойная жизнь отодвинул от меня прежние проблемы, а свободное время дало простор для творчества. Я вдруг вспомнила, что когда-то неплохо вышивала, занималась скрапбукингом и вязанием. А еще в саду стали поспевать плоды и некоторые буквально падали нам на голову, в надежде, что мы их заметим.

Наталья Ивановна просветила меня, что в доме есть погреб, показала, где купить банки и все необходимое для консервирования и наша кухня превратилась в перерабатывающий цех. Иринка выбирала косточки из вишни, Даша ловко чистила чеснок, а Даня ходил вокруг с важным видом и всюду совал свой нос.

Однажды, утомившись от нарезки яблок, я вдруг сообразила – месяц то уже прошел! Смс от Сакена приходили все реже, и его родители частенько спрашивали меня, не звонил ли их сын, что очевидно означало, что им он звонил и писал еще реже. Вот уже и август перевалил за середину. Я все тянула с покупкой формы и портфеля для Ирины, надеясь, что Сакен вернется и мы вместе отправимся в магазин. Не вернулся.

Я сама съездила в большой универмаг, Закупив все по списку и – надо же! Столкнулась на этаже со свекровью. Она как раз выходила из отдела школьных принадлежностей, вместе с дочерью и старшей внучкой.

– О, и ты тут! – удивилась золовка, – кому это набираешь? – спросила она, сразу увидев пакеты с покупками.

– Ирина в первый класс пойдет, – сдержанно ответила я, радуясь, что зашла в магазин после работы, в костюме и на каблуках.

– Как время то бежит! А Коля наш снова женится! – припечатала она, наблюдая за моей реакцией.

– На здоровье, – так же ровно ответила я, – передай ему мои наилучшие пожелания.

– И что даже неинтересно на ком? – игриво спросила бывшая родственница.

– Полагаю, на дочери подруги твоей мамы, – вежливо ответила я, – например, на Викуле, – выдвинула я предположение и сразу поняла, что угадала. – Что ж передай ей мои соболезнования, – закруглила я разговор и удалилась, не слушая, что мне кричат в спину.

Первого сентября я отвела Иринку в школу. Это была обычная городская школа, рядом с общежитием. Другие варианты я не рассматривала. Давно и честно себе сказала – если Сакен не вернется, мы сразу уедем из этого дома. Не хочу снова быть приживалкой.

Однако родители Сакена нас не оставляли – так же приглашали на ужин, делились молоком и яйцами от своего небольшого хозяйства, так же подвозили в школу, сад и на работу. Рашида Маратовича я по-прежнему опасалась и старалась не огорчать. Если он просил одеваться теплее – одевалась, если приносил кастрюлю с очередным кулинарным шедевром от Наталии Ивановны, я тут же ставила ее на стол и звала детей. В их родительской заботе было то, чего мне не хватало в одиночестве – осознание, что ты кому-то нужна.

В конце сентября заволновался и зам Сакена. Потемнел лицом, стал бросать на меня косые взгляды, а однажды напившись, начал приставать прямо на работе, со словами:

– Нет его больше, поняла, дура! Хотел для тебя побольше денег заработать и пропал с концами! Кому ты теперь нужна? А я не обижу…

Вырвавшись, я засветил ему в глаз, и ушла в общежитие, благо комнатку продолжала снимать, чтобы дочка шла туда после школы, чтобы отдохнуть и приготовить уроки. Навстречу в узкий коридорчик вышел сосед, дохнул смесью сигаретного дыма и перегара в лицо:

– Что соседка, пораньше пришла?

И… меня скрутило! Оттолкнув здоровенного мужика с дороги, я кинулась в туалет и мучительно содрогаясь, согнулась над унитазом. О, Господи! Ты великий шутник! А как же таблетки? Умывшись и прополоскав рот холодной водой, я решила действовать последовательно. Спустилась вниз, дошла до ближайшей аптеки, купила несколько тестов. Первый же расцвел парой малиновых полосок. Остальные только подтвердили ситуацию.

Уткнулась лицом в ладони – плакать нельзя. Возможно ребенок, это все, что мне останется от сказки, по имени «Сакен». Встала, с каменным лицом выбросила тесты, спустилась вниз, поджидая дочку. Работа, похоже кончилась. Придется снова браться за курсовые и контрольные. Заготовки есть, картошка тоже, из дома пока не гонят. Поживем с детьми хотя бы до снега, а потом под предлогом опасной езды вернемся в общежитие. Прорвемся.

На следующее утро я приехала на работу раньше всех. Собрала со стола личные вещи, написала заявление на отпуск и оставила его в бухгалтерии. Увольняться просто так не буду. Мне снова понадобится каждая копейка, которую я смогу заработать.

В середине октября полетел первый снег. От Сакена не было вестей уже месяц. Наталья Ивановна ходила с красными глазами, Рашид Маратович напрягал старые связи, искал друзей и однокашников, пытаясь узнать, что случилось с сыном. Я пряталась от них, потому что меня скручивало от любого резкого запаха. Я бледнела, зеленела и бежала в туалет при малейшей попытке что-нибудь съесть. Вид был соответствующий. Почернела, высохла и волосы потускнели. Успокаивалась в гамаке. Натягивала куртку поверх пижамы и в темноте выходила в сад – качаться и грызть сухарики.

Сдала меня старшая дочка. Не специально конечно. Просто встретила Рашида Маратовича с очередной кастрюлькой безапелляционным:

– Не надо, деда Рашид, маму опять тошнить будет.

Мужчина, повидавший на своем веку много всякого, поставил кастрюльку на крылечко и расспросил Иринку подробно – что это с мамой случилось? Заболела? Ничего не ест, тошнит, плачет? Все ясно! Ну, иди детка, поиграй.

Через час ко мне ворвалась Наталья Ивановна. Посмотрела на меня и заревела. Я заревела в ответ. Так и сидели на полу гостиной, обнявшись. Потом утерев слезы шарфиком, она спросила:

– Кто хоть будет?

– Не знаю пока, – всхлипнула я, – сказали на той неделе на УЗИ идти.

– Ну и ладно. Сакен много детей хотел. Вырастим. А чего на работу не ездишь?

Я потупилась.

– Ясно, ну и ладно, сиди дома, тебе и так забот хватает.

Тут Наталья Ивановна конечно была права. Не смотря на все удобства свой дом требовал куда больше внимания, чем квартира, да и дети скучать не давали – успели притащить выброшенного на кучу мусора котенка, беспородного щенка и черепаху с продавленным панцирем. Так что утро мое теперь начиналось со всеобщего кормления и гуляния, точнее с уборки горшков и лотков.

Через неделю суховатая врач на УЗИ буркнула «мальчик», надиктовала «предлежание по передней стенке» и отпустила на волю. Мальчик. Я погладила живот и серьезно попросила сына не изводить меня больше тошнотой. Больше бешеных побегов в туалет не случалось.

Росли дети. Старшая уже понимала и деловито объясняла младшим, что у мамы в животике ляля и скоро с ней надо будет играть. Я обдумывала, что буду делать, когда поеду в роддом, откладывала деньги на пеленки и распашонки, а сердце рвала тоска. Хотелось выйти в темную стылую ночь и закричать: