Мысли о том, что я мог бы поступить по-другому, кружат в голове. Почему она продолжает возвращаться к этому состоянию? Этому несчастью. Оно всегда маячит на заднем плане, ожидая возможности наброситься.

Как сейчас.

Она устала от жизни.

Прошло так много времени с тех пор, как я в последний раз видел ее искреннюю улыбку, что даже не знаю, что такое счастье. По крайней мере, когда смотрю на нее.

Уверенная, веселая женщина, которую я когда-то знал, ссохлась и умерла передо мной. Но почему?

Что может заставить человека сесть на край подоконника и искать смерти?

Нужда выходить за рамки того, что мы видим в жизни?

Чего ей мало?

Каждый раз это что-то новое.

Новый дом. Новая работа. На этот раз это ребенок.

Вернее, его отсутствие.

Мы столько раз обсуждали нашу проблему, что я вообще стал избегать разговоров на эту тему. Возможно, мне не стоило. Может, нужно было продолжать говорить. Или, может, вообще никогда не стоило поднимать этот вопрос.

Потому что я сам начал.

Первым спросил... ты хочешь ребенка?

Я… из всех людей.

Вы можете представить?

Я — нет.

Это не в моей природе, и я никогда не буду хорошим отцом. Но мне хотелось сделать это для нее, потому что я видел радость в ее глазах, когда она смотрела на детей друзей. Всякий раз, когда она обнимала их. Я сердцем чувствовал, что это то, что ей нужно.

Некоторое время думал, что смогу что-то исправить.

Исправить ее.

Если у нас появится ребенок.

Как будто он сможет что-нибудь изменить.

Как будто волшебным образом сможет решить все наши проблемы.

Ничего не вышло. И теперь я знаю, что именно это привело ее к тому, что она сидела на краю нашего окна в эту самую секунду.

Потому что ребенок был семенем, которое я посадил в ее голову. Семенем, которое никогда не прорастет.

Почему? Потому что ее тело было неспособно на это. Так сказал доктор.

Мы пытались много месяцев, а когда прошли тестирование, вот что получили.

Дело было не во мне. Боже, я молился, чтобы было иначе. Я, мать его, просил, чтобы проблема крылась во мне, чтобы она могла двигаться дальше, найти другого мужчину и родить ребенка. Чтобы она, наконец, обрела счастье.

Но это было невозможно.

И теперь мы оказались здесь.

Снова.

Сначала были ножницы.

Затем — ванна.

Теперь — окно.

Каждый раз это что-то новое. Что-то, чем она пытается унять боль.

Сколько раз я смогу ее спасти? Сколько еще она мне позволит?

Когда подхожу ближе, она произносит:

— Не надо.

Задаюсь вопросом, последний ли это раз, когда я вижу ее лицо? Когда слышу ее голос? Этот вопрос приходит мне в голову каждый раз, когда она делает это, и каждая попытка остается очередной трещиной в моем сердце.

— Пожалуйста, спустись сюда. Мы можем поговорить об этом.

— Нет… Мы достаточно говорили. Больше не хочу.

— Мы можем все уладить, — говорю я.

— Не можем. Ничем это не исправить. — Она указывает на живот. — Нас ничем исправить.

Не знаю, почему все стало так. Откуда между нами появилась эта пропасть. Почему мы стали просто двумя сожителями вместо одного целого.

Сглатываю и поднимаю руку, чтобы она остановилась, хотя и не решаюсь подойти ближе, боясь того, что она сделает.

— Просто отдай мне нож, и я обещаю, что сделаю что-нибудь. Мы можем снова пойти на терапию.

— Мы уже ходили. Она не работает. Ничего не помогает. — По ее лицу текут слезы. — Я устала. Надоело это. Жизнь надоела.

— Пожалуйста, не говори так. Ты мне нужна. Этому миру ты нужна.

— Нет, — спорит она, яростно качая головой. — Не нужна. Тебе нужна женщина, которая может дать тебе нечто большее. Кто-то, кто любит себя.

— Но я люблю тебя. Разве этого не достаточно?

— Нет! — кричит она, бросая нож на пол. — Ты меня не любишь. Больше не любишь...

— Конечно, люблю, — отвечаю я, отчаяние просачивается в мой голос.

Она отползает ближе к краю и смотрит вниз.

— Я не верю в это.

Все зашло так далеко?

Неужели ее взгляд на этот мир со мной настолько искажен, что она даже не видит, что перед ней?

— Мне не нужен ребенок. Я хочу тебя, — продолжаю я.

— Я не могу дать тебе то, что ты хочешь, Томас. Хватит значит хватит. Я больше не хочу этой боли. Мне нужно, чтобы она закончилось. — Она шмыгает носом и мягко улыбается, но улыбка фальшивая. — Я люблю тебя и всегда буду любить.

Кажется, что время останавливается, когда женщина, которую я люблю, отворачивается от меня и выбрасывается из окна.

Я кричу. Громче, чем когда-либо кричал.

Но опустошенность этого крика не успевает достичь ее вовремя.


* * *


Сейчас


— О, Боже мой... — бормочет Хейли, когда я рассказываю свою историю. — Я не знаю, что сказать.

— Я тоже не знаю, за исключением того факта, что мне тяжело об этом говорить.

Она глотает.

— Мне жаль. Твою жену... и что тебе пришлось рассказать мне при таких обстоятельствах.

Улыбаюсь в ответ.

— Все нормально. Думаю, это должно было вскрыться рано или поздно. В этот раз — слишком поздно. Я должен был рассказать тебе раньше, учитывая случившееся.

Потираю руки и касаюсь пальца там, где раньше носил кольцо. Я бросил его в шкатулку, когда похоронил жену, но след все еще остался.

— У меня была жена. А потом ее вдруг не стало. И это сломало меня. Разбило на миллион кусочков, которые я постепенно склеивал, но они так и не стали одним целым. И теперь ты знаешь, почему я никогда не пытался снова флиртовать.

— Вот почему ты… отталкивал меня, — осторожно произносит Хейли.

— Да. Я продолжал игнорировать растущие чувства, думая, что они были неправильными. Продолжал отталкивать тот факт, что моя жена мертва. Но теперь понимаю, что выбрал не тот способ, чтобы с этим справиться, — вздыхаю я. — В конце концов, я все еще здесь, жив, дышу. Она хотела бы, чтобы я двигался дальше.

Хейли нежно улыбается.

— Она хотела бы, чтобы ты снова нашел кого-то, кого бы полюбил.

— Точно, — говорю я, кивая. — И я нашел этого человека в тебе.


* * *


Хейли


Я сжимаю губы, пытаясь понять, но до меня медленно доходит.

Он не хотел признаваться, потому что боялся, что причинит мне боль. Потому что боялся потерять и меня.

Томас смеется и качает головой.

— Грустно, знаю. Жалко смотреть на то, как я справлялся с жизнью после того, что с ней случилось.

— Нет, — отвечаю я, хватая его за руку. — Теперь я понимаю. И это не жалко.

— Правда? Когда я заставил девушку, о которой действительно заботился, думать, что изменял ей? Нет, это жалко.

— Но ты не изменял… — начинаю. — Я всего лишь видела вас вдвоем.

— И сложила два плюс два, — продолжает Томас. — Я знаю. — Он пристально смотрит мне в глаза. — Но я клянусь тебе, мы с Натали не трахаемся. У меня мурашки только от одной мысли об этом. Я не дотронулся бы до нее даже десятифутовой палкой. — Он содрогается. — Можно подумать, я когда-либо стал встречаться со своей свояченицей. Не-а. Не сексуально Она также моя начальница, так что было бы вообще странно. Точнее, уже бывшая начальница.

— Что? — заикаюсь я. — Твоя начальница? Ты хочешь сказать, что она наняла тебя нашим учителем?

— Ага. Слушай, я знаю, что это не особо имеет смысл, но ты должна поверить мне. Это правда. Она подруга. Хоть я и не хотел этого, — хихикает он. — Когда умерла жена, все вокруг обвинили меня в ее самоубийстве, кроме Натали. Но она тоже сходила с ума... это можно понять. И хотя частично ненавидела меня за то, что случилось с ее сестрой, все равно пыталась мне помочь. Нашла мне работу в колледже, чтобы я мог двигаться дальше. Я нашел квартиру и попытался жить. Утонул в работе... и в алкоголе, и в женщинах. Я был в дерьме.

Сглатываю комок в горле, когда слышу, как он говорит это.

— Ну, все остальное ты знаешь. — Томас прочищает горло. — В любом случае, она подвозила меня в школу только однажды, когда ты видела ее, потому что моя машина была в автосервисе. И тогда она хотела поговорить со мной, потому что я снова все испортил. У меня есть прошлое, понимаешь...

— Какое? Ты преследовал школьниц?

— Нет… просто алкоголизм… и, возможно, много случайного секса. — Он фыркает. — Дело в том, что она присматривала за мной. Но в основном, конечно, психовала.

— Почему?

— Потому что не хотела, чтобы ты пострадала. — Томас смотрит на меня. — И потому что я не должен был связываться со студенткой. — Он прочищает горло. — Когда она узнала о тебе, то уволила меня.

— Уволила... тебя уволили? — Не знаю почему, но внезапно чувствую себя плохо. Виноватой. Я знала, что это произойдет, но все же сложно об этом слышать.

Томас пожимает плечами.

— Да, но мне все равно. Кроме того, не похоже, чтобы она могла оставить меня на должности после выяснения обстоятельств. Я понимаю, — он снова улыбается мне. — Это того стоило. Ты должна была появиться в моей жизни, пусть даже ненадолго.

Он встает и смотрит вперед.

— Знаешь, когда-то я думал, что не способен любить. Что мне нужно держаться подальше от всех, потому что я мог причинить им только вред. Я не хотел отношений, потому что всегда обижал людей, которых люблю. Оказывается, был прав.

Когда он пытается уйти, я хватаю его за руку.

Томас останавливается и смотрит на меня через плечо.

— Я сделал тебе больно, Хейли. И знаю это. Хотел бы повернуть время вспять, но не могу. Я принимал неправильные решения. Больше заботился о сохранении своей работы, чем о тебе, и это стоило мне обоих. Больше я такой ошибки не совершу.