- Ничего страшного. С вашего позволения, - мужчина встал и вышел из купе.


Лариса лишь прижала рюкзак к груди и провалилась в сладкие и болезненные

воспоминания. Все ее поведение было глупым, но меньше всего хотелось тогда

увидеть презрительные взгляды. Что ей не поверят, она не сомневалась. Нет, Тим

может быть и понял, но... Прочь сомнения, она приняла правильное решение.

Родители поймут.


Из невеселых дум вырвал легкий стук. На столе перед ней появился стакан чая и

сахар в пакетике. Она недоуменно перевела взгляд на спутника. Он блеснул очками

и без тени улыбки сказал:


-- Это не способ познакомиться. Я врач, и мне ваше болезненное состояние не

нравится. Сейчас принесут что-нибудь посущественней.


- Простите, я не могу.


- Можете. Я не хочу потом оказывать вам первую помощь, если могу предупредить.


В этот же момент появилась проводница с тарелкой овсяной каши. Лариса посмотрела

и опрометью бросилась из купе.


Когда она вернулась, каши на столике не было, а невозмутимый мужчина намазывал

масло на хлеб. При виде девушки, он лишь кивнул:


-- Присаживайтесь. Извините, не хотел я такой реакции. Но вам тем более надо

поесть. Меня зовут Леонид Аркадьевич Коростылев, я хирург, но в силу специфики

службы кем только не успел поработать. Я могу узнать ваше имя?


- Лариса.


- Лариса, поскольку при входе в купе вы меня не заметили, то я стал невольным

свидетелем вашего разговора. Учить жизни не буду. Судя по всему, сбежали вы в

спешке, поэтому о еде не позаботились. Документы хоть взяли?


Девушка молча кивнула, сдерживая слезы.


-- Это хорошо, хоть проблем на границе не возникнет. Однако сейчас вы должны

думать не только о себе. Поэтому хотя бы на время дороги, раз мы соседи, давайте

вы отложите ложную скромность и гордость и не будете питаться непонятно чем. С

меня не убудет, да и не могу я иначе, клятву Гиппократа давал, - под конец он

позволил себе легкую усмешку.


Лариса шмыгнула носом и полезла в рюкзак, доставая шоколадки.


-- Это что? - удивился Леонид Аркадьевич.


- Мой скромный вклад в общий стол. Я тоже не умею иначе.


- Хорошо, тогда меняемся?


Он пододвинул ей бутерброды, а сам забрал шоколад.


В их купе никого не подселили больше. Вагонные разговоры и чай согрели девушку,

и уже ближе к границе с Выборгом она рассказал свою невеселую историю. Почему?

Да потому что в Москве они разойдутся, а выговориться надо было. Так по крайней

мере думала Лариса, но у Коростылева было иное мнение:


-- А теперь куда вы?


- К родителям.


- Малыша оставите?


- Да. Он же не виноват. Надеюсь, справлюсь.


- Лариса, я понимаю, что лезу не в свое дело, однако выслушайте меня. Как я

говорил, я хирург высшей категории. У меня своя клиника, плюс достаточно

активная общественная жизнь. Я преподаю, читаю лекции, печатаюсь. Сейчас ищу

помощника. Смотрите, как удачно складывается. Вы хорошо владеете русским языком,

журналистика других не терпит. А у меня много записей, требующих оцифровки. Там

и рукописные тексты, и диктофонные. В вашем положении вам нужна работа в штате,

чтобы получить все выплаты от государства. Но к беременным у нас отношение сами

знаете какое. Я же лишен этих предрассудков. Может поговорим более детально о

такой перспективе?


- А вам зачем это?


Он задумался, затем просто сказал:


-- Наверно неудачи с предыдущими помощниками подтолкнули к столь неординарному

решению. Общая безграмотность молодого поколения плюс нежелание работать. Девицы

витают в розовых облаках, пытаясь решить свои матримониальные проблемы, парни

несобранны.


- А почему вы решили, что я не из тех девиц? - Лариса силилась разгадать

человека напротив.


- Слишком честны. Мы оба знаем наши исходные данные, и мне кажется, мы

сработаемся.


- Я не готова дать ответ.


Он протянул ей визитку.


На Ленинградском вокзале они расстались. Лариса поспешила в отчий дом, чтобы

найти защиту и поддержку.


Увы родители не поняли дочь. Они настаивали на аборте. Не выдержав давления,

Лариса сбежала в свою квартиру, доставшуюся от бабушки, прекратив общение с

родителями. Вечером, когда она перебирала вещи, то наткнулась на свою скрипку.

Пробежав по струнам пальцами, она набрала телефон Леонида Аркадьевича:


-- Если ваше предложение еще в силе, то я согласна.


Коростылев не стал ни о чем расспрашивать, ему хватило лишь взгляда на бледное

лицо девушки, чтобы все понять. Они быстро пришли в общему знаменателю в

разговоре, подписали все документы.


Началась новая жизнь. Ларисе пришлось выстраивать свои отношения в офисе, но

если первоначально ее появление восприняли в штыки, то через месяц она стала

всеобщей любимицей. Персонал клиники пытался даже помочь спокойной помощнице, то

подкармливая, то забирая часть ее нагрузки на себя. Вся клиника следила за

питанием русоголовой, беременность она тоже вела здесь же. Медсестры часто нагло

врывались в кабинет заведующего клиникой и утаскивали Ларису на прогулку или

процедуры, не обращая внимания на шутливое ворчание Коростылева.


Леонид Аркадьевич осмотрел и руку Ларисы. Поскольку операцию делать было нельзя,

он назначил терапевтические безопасные процедуры, и на новогодний корпоратив

девушка с русой косой и на шестом месяце беременности сыграла Адажио Хоакина

полностью. Больше играть не дал Коростылев, испугавшись слез в глазах подопечной.


А в начале февраля все дружно провожали Ларису в декрет. К сожалению, отношения

с родителями так и остались холодными, и тогда Леонид Аркадьевич сделал еще одно

щедрое предложение. Он пригласил Ларису жить в свой дом в подмосковье. Свежий

воздух, и она могла продолжить работать с текстами там. А квартиру можно было

сдавать, получая необходимые для жизни деньги. Лариса согласилась, для нее

начальник уже стал феей, заставив поверить в счастье.


Переезд не занял много времени, сначала Лариса хотела занять гостевой домик,

чтобы не стеснять хозяина. Гостиная с камином, спальня и кухня в одноэтажном

строении со всеми удобствами вполне устраивали девушку. Но Коростылев даже не

хотел слышать, поэтому она заняла левое крыло, в то время как мужчина проживал в

правом крыле. Вдовец, а единственный сын тоже находился в конфронтации с

родителем. Два одиночества нашли друг друга. Их не волновали сплетни соседей,

потому что внезапно зародившуюся дружбу между ними не трогала зависть окружающих.


В середине марта родился Денис Дивович Разумовский, а в конце апреля Леонид

Аркадьевич стал крестным отцом мальчишки.


В уютном коттедже на окраине леса поселилась теплая суета, которая так часто

бывает в доме, где родился ребенок. Коростылев, пресекая все возражения Ларисы,

помогал заниматься с малышом, особенно когда того мучили колики, отсылая молодую

маму спать. Он же тогда резко поговорил с родителями девушки, отчитав за

отношение к дочери. Их проняло, и вот Лариса получила первый звонок, а затем и

просьбу приехать познакомиться с внуком.


Лед родительского гнева и неодобрения растаял при виде маленького щекастого

улыбчивого малыша. Они попытались забрать и дочь, и внука к себе, но, к их стыду

и изумлению, Лариса воспротивилась. Леонид Аркадьевич ее поддержал. Утихнувший

конфликт едва не вспыхнул с новой силой, но Коростылев увел отца поговорить.

Через час они вернулись, а потом и уехали, оставив дочь и внука в доме хирурга.


Родители приезжали на выходных, отпуская Ларису в город или просто давая

выспаться. Помощь оказалась кстати, Лариса ближе к осени пришла к Леониду

Аркадьевичу с предложением возобновить работу с рукописями. Наверно, это был их

первый тяжелый разговор с момента знакомства. Коростылев возмущался, обвинив

Ларису в том, что она подозревает его в корысти. Лариса молчала. Потом тихо

встала.


-- Ты куда?


- Собирать вещи. Мы с Денисом злоупотребляем вашим гостеприимством.


- Упрямая девчонка! Вы мне как родные стали. Твое дело растить малыша.


- У меня появилось свободное время, и я могу продолжить работу. Вы не хотите. А

я не хочу быть содержанкой.


Коростылев вздохнул:


-- Лара, не выдумывай. Не спеши.


- Тогда нам пора.


- Хорошо, - он раздраженно бросил ручку на стол, - возвращайся к работе, если

так хочешь. Но если я увижу, что ты забросила ребенка или начнешь опять падать

от усталости - закрою под замок. Различай гордость и гордыню.


Она кивнула, понимая, что Леонид Аркадьевич и так наступил на горло своим