принципам, разрешив ей работать дома.


Вторая встряска ждала их, когда Денису исполнился год. Март был продолжением

зимы, снаружи завывала метель. Отгородив специальным забором камин, Леонид

Аркадьевич подбрасывал дрова. Вместе с маленьким Дениской они листали красочную

книгу с музыкальными потешками. Лариса устроилась в кресле и дремала,

предпочитая остаться внизу, хотя Коростылев неоднократно гнал девушку поспать. У

малыша лезли зубы, и он вновь не давал ночами спать. Нанятая им на постоянную

основу домработница проживала с ними в гостевом домике, она немного разгрузила

Ларису, взяв на себя готовку и уборку. Девушка занималась сыном и упорно

работала с рукописями Коростылева.


Неожиданная трель телефона разбудила Ларису. Одной рукой удерживая малыша,

пытавшегося отнять аппарат, Леонид Аркадьевич ответил:


-- Да, слушаю. А, здравствуй, здравствуй. Ты в Москве? Нет, а где? Уже едешь? Да

нет, я рад конечно. Приезжай. Только знаешь... Я как бы уже не один, поэтому как

прежде, наверно, не получится посидеть до утра. Впрочем, приезжай, останешься у

нас, еще и утром успеем пообщаться. Нет, никаких гостиниц. Никого ты не стеснишь,

не выдумывай глупости. Я тебя с очень хорошими людьми познакомлю. Все, жду.


Он положил трубку и перевел взгляд на девушку:


-- Лариса, тут ко мне гость едет, сын друзей. Ты не против?


- Но это ваш дом, разве я могу что-то запрещать? Мне забрать Дениса?


- Наш дом, Лариса. Это и ваш с Денисом дом тоже. Останься, я тебя познакомлю с

ним.


- Мы будем мешать.


- Опять? Ни ты, ни Дениска мне не мешаете, - отрезал Коростылев и обратился к

вошедшей домработнице, - Антонина Матвеевна, приготовьте комнату гостю рядом со

мной, и ужин на троих. Лариса, посиди с нами. Антонина Матвеевна уложит Дениску.

Да, дружок? Отдай-ка телефон, это несъедобно.


Дениска, воспользовавшись разговорами взрослых, уже слюнявил аппарат крестного.


Через полчаса, когда Лариса помогала накрывать на стол, она услышала, как

хлопнула дверь. Послышались мужские голоса, радостно взвизгнул Денис. Девушка

быстро расставила бокалы под вино, когда все вошли в гостиную. Лариса оглянулась

и замерла.


В дверях стоял Роберт Лукерман. Он удивленно перевел взгляд на Коростылева,

затем на девушку, потом пристально посмотрел на Дениса. Лариса очнулась,

бросилась к Леониду Аркадьевичу, выхватила у него малыша и кинулась в свою

комнату. Мысли отключились, сработали материнские инстинкты. Она лишь защелкнула

дверь, усаживая малыша в кроватку. Это ее малыш, только ее! Она должна защитить

сына.


В дверь постучали.


-- Да?


- Лариса, открой, пожалуйста, дверь, - попросил Коростылев.


Она засомневалась, затем тихо попросила:


-- Не сейчас.


- Скажи мне одно. Это ребенок Роберта?


- Нет.


- Хорошо. Я прошу тебя, не принимай поспешных решений. Сейчас ложись отдыхать.


Он ушел, а Лариса без сил опустилась на кровать, понимая, как глупо себя повела.

Дениска захныкал, привлекая к себе внимание. Она достала малыша, успокаивая.

Время шло ко сну, пора купать малыша. А значит, надо выйти из комнаты. Не

выпуская из рук ребенка, она выглянула в коридор. Горели бра, дверь в общую

часть дома была закрыта.


После вечернего ритуала, когда малыша выкупали, накормили и уложили в кровать,

Лариса сидела в кресле качалке, смотря на ночь за окном. Сбежала тогда? Да,

испугалась, что оттолкнут и осудят. Сейчас сбежала? Потому что боится, что

отнимут ребенка. Но что, теперь вечно жить в страхе? Можно ли по-прежнему

доверять Коростылеву? Вопросы, вопросы, череда бесконечных вопросов, которые

требуют немедленных ответов. Может, это ее выдумки, может, она слишком

мнительная, но казалось, что ее судьба зависит от Лукермана. А значит...


Лариса метнулась к комодику, разыскивая ключ от комнаты. Его она получила от

Коростылева в первый свой день в этом доме, ставшим родным. Леонид Аркадьевич

тогда лишь нейтрально обронил:


-- Чтобы ты была спокойна.


Вот так, завуалированно он дал ей гарантии неприкосновенности в его доме. А ее

доверие к мужчине, ставшим для Ларисы и Дениса даже ближе родных, в тот момент

стало безграничным. Ключом она так ни разу и не воспользовалась. До сегодня.

Включив радио няню и зажав приемник в руке, она вышла, зябко кутаясь в шаль.

Тщательно закрылда на замок дверь в комнату. Прошлое настигло, но вспоминалась

не сказка, лиричная и печальная. Сейчас каждый шаг был словно путь на гильотину.


Мужчины сидели на кухне. При виде худенькой тени в белой шали оба встали.

Коростылев встревоженно всматривался в бледное лицо подопечной, даже не зная,

что думать. Та история в поезде, которую рассказала девушка, не называя имен, из

обыденной правды жизни приобретала вид ужаса. Его бывший ученик, сын друзей,

тоже не намного отличался от снега за окном. Он, не отрываясь, смотрел на Ларису,

затем тихо спросил:


-- Это из-за этого вы тогда сбежали?


- Вы бы не поняли. Вы были против журналиста.


- Это другое, Лариса.


- Разве? Ответьте честно, что бы вы решили, если бы я тогда сказала правду?


Роберт отвел взгляд.


-- Вот видите, - Лариса говорила тихо.


- Он должен узнать, - еле слышно ответил Роберт.


- Нет, это мой ребенок и только мой! - взорвалась она на ровном месте.


Не выдержали нервы. А через мгновение ее прижимал к себе Коростылев, покачивая и

успокаивая, словно она сама маленький ребенок. Агент же сидел на стуле и буравил

взглядом рюмку напротив себя. Каждый всхлип девушки отдавался в нем словно

иголка. Прагматичный мозг отключил эмоции и напряженно работал, ища выход из

ситуации. Наконец, Лариса стихла. Роберт исподлобья наблюдал, как Коростылев

усадил ее на свое место и пододвинул бокал вина.


- Выпей, Ларочка.


- Мне Дениса ночью кормить.


- Я сам встану и покормлю его, смесь умею наводить.


Лариса пригубила красного вина, больше в желании согреться. С минуту висела

тягостная тишина. Затем Роберт решился:


-- Я могу задать вопросы?


- Прежде чем ты их задашь, Роб, давай я тебе кое-что поясню, - вмешался в

разговор Коростылев, - Первое, и самое главное, я - крестный Дениса. Надеюсь, ты

помнишь еще основы православия и понимаешь, что это означает. Лариса мне как

дочь, и в этой ситуации я приму ее сторону. Я не знаю кто биологический отец

ребенка, но если он за почти два года не озаботился попытками найти ее, то...


- А он знал? - Роберт горько усмехнулся, - Он был уверен, что вечером она

вернется, готовился к разговору, а в результате мы, забив на все расписание,

мчались в Хельсинки, чтобы поймать хвост уходящего поезда. Лариса, вы сбежали,

ничего никому не объяснив. Что я должен думать? Что он должен был решить? Он и

понял, что не нужен. А смысл навязываться, если тебя не ждут.


- Роберт, ну вы же понимаете, кто он и кто я, - тихо заметила Лариса, - мы были

знакомы от силы пару недель. Это только моя вина.


- В постели было двое, - отрезал агент и чуть мягче добавил, заметив как сжалась

девушка, - вы оба несете ответственность. Но и также как и ты, он тоже имеет

право знать. Это ваш общий ребенок.


- Мой, - упрямо ответила девушка, - Роберт, вы же умный человек, понимаете, что

начнется, если Див узнает о малыше. И не только юридически. Я не хочу ребенку

такую судьбу.


Мужчина вскочил и заметался по кухне. Лариса понимала, что сейчас от него

зависит много, но ждала. Неожиданно на плечи легли теплые ладони. Коростылев

пытался хоть как-то поддержать девушку. Роберт заметил жест и спросил:


-- Как вы познакомились?


-- Не поверишь, Роберт, я ехал в том самом поезде. Насмешка судьбы - я слышал

последний разговор Ларисы с Тимом, потому что девушка оказалась моей соседкой по

купе. Роб, Лара. Я могу узнать кто отец ребенка?


Агент бросил взгляд на девушку, та лишь склонила голову.


-- Дейв Гарлет, скрипач-виртуоз.


Коростылев чуть сильнее сжал плечи девушки и тихо заговорил:


-- Роберт, я на стороне Ларисы.


- Да понимаю я все ваши опасения и даже в чем-то признаю. То, что было... Ладно.

Может, вы и правы, Лариса. Но знаете, что судьба странная вещь. И мне кажется,

она вновь вас столкнет. Я не скажу, хотя не понимаю, почему он не должен знать.

У вас есть шанс. Мизерный, но он есть!


- Но также есть вероятность, что не срастется, а пострадает Денис, - тихо

заметила Лариса.


Роберт сел напротив нее:


-- Я не скажу, хотя вспоминаю вас двоих в те дни. Это была сказка. Странная,