Да хрен его знает, что дальше будет. Но мямлить и клясться отцу мне тоже не особо и хотелось. Оправдываются только те, кто виновны.

- А дальше ты оставляешь клуб на меня и не вмешиваешься. Хотел самостоятельного сына? Вот и дай мне порулить.

Видно, отец уловил всю серьезность, которая была в моих словах.

- Справишься - оставишь клуб себе и сможешь с ним делать все, что захочешь. Не справишься…

- Выгонишь из квартиры, отберешь тачку и отправишь в жопу мира курей разводить? Я это уже слышал. Не получится.

- Больше не пугает?

- Да и раньше не особо, раз я все-таки остался без всего.

С «без всего» я перегнул, конечно. Мне взамен одолжили шикарную задницу Никольской, то есть всю Никольскую. А это покруче машины и пола с подогревом.

Отец выразительно поднимает бровь.

- Иногда ты бываешь моим сыном. – Ого. Это он меня похвалил, что ли? А можно еще раз? Я на видео сниму. - Насчет Сони… Евсей, я тебя отлично знаю. Ты её сломаешь. Это она с виду такая колючая, а внутри наивная девочка. И когда тебе надоест играть с ней в куклы, ты эти куклы сломаешь и уйдешь. Вспомни, раньше ты так и делал.

- В семь лет? Мне лет семь было, когда я ломал её куклы. Ничего, что я как бы уже не ребенок?

- Разве? Совсем недавно в твоей кровати была дочь моего бухгалтера. А сегодня ты уже обнимаешь Соню. Чего ждать через неделю?

А через неделю я привяжу Никольскую к кровати и не выпущу. Хотя я планирую найти веревку намного раньше.

Глава 29

Когда старший Гуляев садится в машину и уезжает, я облегченно выдыхаю. Смотря на то, как общаются отец и сын, я ломала голову, пытаясь понять смысл разговора. Даже маме позвонила. Мало ли, вдруг она знает, чем на этот раз Евсей разозлил папку. Но нет. Наоборот. Дядь Саша обрадовался, когда узнал, что после того, как Евсей громко хлопнул дверью и не вернулся в снятую для нас квартиру, парень все-таки пришел на работу.

Оглядываюсь, убеждаясь, что мы одни. Евсей в расстегнутой куртке стоит и прикусывает губы, будто думает о государственном перевороте. Сначала несколько минут нагло пялюсь на него, а потом все-таки бегу подкидывать идеи для свержения царя.

- Они в курсе, что Погорелов рядом ошивается?

- Типа того.

- Что насчет нас? Видел, да?

Это что, смущение? И щеки красные? Да что ж такое.

- Как я хотел тебя через плечо перебросить и домой утащить? Не, ничего не говорил. Не увидел, наверно.

- Это даже к лучшему. – Задираю нос и отворачиваюсь. Не хочет нормально разговаривать, ну и не надо. – Пусть никто не знает, насколько я опустилась, чтобы…

- Я говорил, что тебе больше идет, когда твой рот чем-то занят. Сама напросилась.

Меня разворачивают, словно наряженную елку на празднике, и впечатываются в губы.

- Евсей!

- Поделись со мной теплом, пантера. Сейчас мне очень холодно.

Мне показалось или он не про температуру на улице говорит?

Но я делюсь. Таким теплом грех не поделиться. Наоборот, я даже рада его отдавать. Хоть у меня и будут губы потом гореть, не жалко. Да я вечно батареей подрабатывала бы, но свет вырубили. Вернее, телефон зазвонил.

- Черт! Сегодня все сговорились, что ли? – звонят мне, а злится Евсей. Классика. – Я сейчас же найду бункер, где никто не сможет нас засечь. Переедем.

Интересно, а раньше он о бункере думал? Ну, хотел в нем поселиться с Мисс Да, я на все согласна?

Бр-р-р-р.

Может и не думал, но от мыслей я уже разозлилась, поэтому и врезала ему.

- Ты чего?

- Извращенец, – рычу, а сама на вызов отвечаю. – Ром, ты на месте? Поездка домой отменяется, машину оставляй там, а сам к ТЦ подходи.

- И что это сейчас было? – парень потирает ушибленное плечо и смеясь смотрит на меня.

- Еще раз увижу тебя рядом с Глашей, сама бункер вырою и закопаю тебя в нем.

- С кем?

Открываю рот, чтобы объяснить.

А потом закрываю.

И так уже спалилась на ревности. Еще больше себя закапывать не собираюсь.

- Значит, - говорит Ромка, откидываясь на неудобном кресле возле барной стойки, - я должен притвориться придурком и прийти на чужой праздник сына прокурора?

- Ага, - кивает Евсей, и его энтузиазму можно позавидовать. – Ты справишься.

- А сами почему не сходите? Вы же это, на одной социальной ветке качаетесь.

- Я гавнюком даже на одном поле не сяду, – рычит Гуляев и, видя реакцию моего друга, тут же включает идиота. - Мы не справимся. Только ты сможешь. Это задание для самых смелых. Какая у тебя фамилия?

- Голицын.

- Где-то читал, Голицын – значит бесстрашный. Вперед, чувак. Я тебе за это пончик куплю.

Ромка смотрит на нас как на психов.

- Он всегда такой?

- Дурной? – заканчиваю за него. - Ага. С рождения. Ром, мы правда не можем сами туда сходить. А ты с легкостью. Скажешь, что дверью ошибся. Запоминай все, что увидишь.

- Всех телок запоминай, - добавляет Гуляев и снова получает четкий удар в коленку. - Ай. Пантера, говорил же, что я любитель ванильки. Не надейся, что перетащишь меня на свою сторону садо-мазо.

- Какие телки, идиотина? Ему надо просто узнать, что там происходит.

- Я всех телок знаю, – хочу еще раз ему двинуть, но гад уворачивается. – Не попала. Я всего лишь общительный мальчик. Он мне потом скажет имя любой из присутствующих, и мы её расколем.

Со вздохом поднимаюсь и провожаю друга.

- А вы отлично ладите, – говорит Ромка, куртку застегивая.

- Ну-у-у. Моментами я его все равно придушить хочу.

- Верю. Наверно, в тот момент, когда ты его убить не хотела, ты мне и позвонила.

Что?

Ой.

Прочищаю горло и восклицаю:

- Ты же ничего не помнил?

- Как я могу забыть о том, что мой лучший друг влюбился?

Не говорила я так.

Трепло.

Надеюсь, Гуляев ничего не услышал.

Зря надеялась.

Я прям почувствовала, что он за спиной моей остановился.

- Ром, мне вообще не интересно слушать про друзей твоих. – Привет пофигизму. И никто не догадается, как в этот момент истеричка внутри меня волосы на себе вырывала. – Иди уже. Мы тебя здесь ждем.

Ну, я точно жду.

Гуляев издает веселый смешок и усаживает меня рядом с собой на ближайший диван. Захочешь встать, ведь не получится. Хорошо, что я и не хочу.

Кажется, он и не понял, о чем мы разговаривали, когда он подошел.

- Надеюсь, в этот раз нам никто не помешает, – шепчет мне в шею, губами касаясь кожи.

- Да кто может нам помешать в клубе? – нервный смешок, и дышать становится трудно. – Разве в таком месте бывает многолюдно?

- Зато дома никого нет. – Теперь я понимаю, чьим голосом змея с Евой разговаривала. Устоять сложно. Сейчас тоже яблочко откушу.

Но…

Я совсем не Ева. Вот ни капли.

- А как же свидания? Где цветы и плюшевые мишки? – хотела просто пошутить, но, видя его ошарашенное выражение лица, продолжила: - Не, так дела не пойдут. Чтобы залезть мне под юбку, надо постараться.

- Зачем? Я и сейчас с легкостью могу залезть, – говорит и демонстрирует способности.

Убираю его руку и отодвигаюсь.

- Экспресс-свидание. Хочу знать, на что ты способен.

- Для этого нам нужно раздеться, – бурчит, но встает с дивана. – Хорошо, Никольская. Будет тебе свидание, после которого мы проверим на прочность задние сиденья нашей машины.

Он что-то еще говорит, угрожая, кажется, но я не слышу. Я уже мысленно представляю машину, сиденья, себя, его и…

Свидание – прошлый век. Я только что это поняла.

Вот и зачем на это время тратить?

Свидания для чего придумали? Чтобы мужиков на жмотничество и свинство проверить. Чавкает он за столом или нет. Сам счет оплатит или скажет, что морская выдра приболела, и он за лекарствами пошел, когда его зеленые человечки ограбили.

Мне Гуляева проверять не надо. Он у нас человек – щедрая душа. Поэтому вывод: перегнула ты, Сонька, с недоступностью. У самой тахикардия от одного лишь его прикосновения, а она железную леди из себя строит.

Понятия не имею, почему вслух об этом не сказала. Потому что постепенно клуб стал наполняться заскучавшей молодежью, мечтающей оторваться и расслабиться, а нам требовалось обеспечить им такой отдых, после которого они и не подумают в следующий раз уйти в клуб с другой стороны здания.

Не одна я так думала.

Евсей вон расхаживал между столиков на правах хозяина, а следом за ним официант бежал с подносом в руках. Да, Гуляев не обслуживал никого, но своим присутствием он делал что-то такое невероятное, что даже весь персонал шушукался, обсуждая фантастическую выручку и баснословные чаевые.

- Он одному столику втюхал самую дорогую бутылку коньяка, – слышала я восторженное щебетание двух парней.

- Фигня. Он тех очкариков, которых и запускать не хотели, подсадил к телкам, наврал с три этажа, что они светила науки со скорым отбытием за бугор.

- И что?

- Блондинки теперь с колен ботанов не слезают. А ты бы видел орехи телочек.

- Давай попросим, чтобы и про нас наврал.

- Да. Точно. Он нормальный мужик, не откажет.

Парни в форме скрылись, а мне больше не нужно сдерживаться, чтобы не засмеяться.

Если раньше у Гуляева была женская фан-группа, то, кажется, скоро организуется и мужская.

Прошел час, прежде чем молодой «предприниматель», наглый врун, а еще парень, на которого поглазеть хочется, показался в поле моего зрения.

- Никольская, я начальник строгий, поэтому за сачкование придется тебя наказать.

- Отшлепаешь? – Да что ж такое? Не язык, а веник.

- Ты этого хочешь?  – сверкает глазами и становится напротив, утыкаясь носом в шею. - Хоть я и не любитель, но если ты просишь…