— Да вы охренели совсем, господа!


Мирослав тут же прерывает поцелуй, но смотрит по-прежнему на меня. Я опускаю взгляд вниз. Моя помада размазана по его рту. Представляю, что творится сейчас у меня на лице и на губах. Боже…. Пока я краснею, осознавая, что нас застукали, этот гад слишком довольно усмехается и, наклонившись, коротко целует меня, а потом отпускает и поворачивается к сестре.


— И нахрен так орать?


— Господи! — она вздергивает брови, — вытри лицо! Сожрал всю помаду! Я тебя послала, чтобы ты встретил Анну и проводил ее в фудкорт, а не прыгал на ее рот своим ртом!


Мирослав проводит большим пальцем по губам, стирая остатки помады. Я судорожно ощупываю лицо, пытаясь понять, насколько все плохо. Маргарита переводит взгляд на меня.


— Быстро в туалет и смывай это безобразие с лица. Придется тебя красить снова. Вы не могли сдержаться и подождать?!


Мирослав фыркает и начинает смеяться. Сестра замахивается на него сумочкой.


— Свали отсюда, животное! Марк уже задолбался вас ждать!


— Остынь, — хмыкает он, пытаясь сдержать смех. Потом обходит сестру и идет по коридору к повороту.


Я чувствую, как лицо пылает от стыда. Маргарита еще раз окидывает меня взглядом и внезапно фыркает от смеха.


— Ладно. Если уж у этого самца кровь отлила от мозга в штаны, то у Кристофа и подавно… пошли! Я помогу тебе смыть все это.



Эпизод18


Эпизод 18


Меня снова красят, и мы с Маргаритой возвращаемся к Марку и Мирославу.


В тот момент, когда я сажусь за столик, Марк медленно отставляет чашку с кофе, не спуская с меня взгляда. Реакция начальника чем-то смахивает на реакцию Мирослава, только с учетом того, что мы, все-таки, не встретились в абсолютно пустом коридоре и сидим сейчас в фудкорте.


Тот же шок и внимательный, изучающий взгляд. Я начинаю смущаться. Не говорите мне, что в их окружении нет красивых девушек! Почему такое изумление при виде меня?


— А ты чего ржешь? — Марк внезапно смотрит на Маргариту, которая сидит и радостно скалится. В черных глазах загораются бесовские искорки.


— Оцениваю эффект от своих трудов! — весело произносит она, — как тебе? Мирослав уже заценил!


Я чувствую, как щеки заливает краской. Лицо просто горит! Марк недоуменно смотрит на мою реакцию, потом переводит вопросительный взгляд на Мирослава. Тот прикрывает глаза, вздернув брови.


— Рита… замолкни.


— Ой, так ты не в курсе?! — она хмыкает, глядя на Марка, — ладно, тогда помолчу и не стану выдавать вашу тайну, мои сладкие. Боже, Мир, не делай такое лицо! Я еще даже ничего не сказала. Будешь хорошо себя вести — и не скажу!


— Ты не женщина, — со вздохом произносит Мирослав, — ты дьявол.


— Я твое наказание! За все то, что ты творил в восемнадцать. Из-за тебя я осталась без подруг, — фыркает Маргарита, потом отхлебывает из чашки с кофе и морщится,  — фу, ну и гадость.


— Не из-за меня. Такие у тебя подруги были.


— Серьезно?! — Рита приподнимает брови. Потом поворачивает голову ко мне, — Анна, обходи его десятой дорогой. Хорошие девочки не для него. Он заслуживает стерву, которая схватит его за то, что у него между ног и будет держать. Запуская иногда коготки. Даже не думай.


Гм… я опускаю взгляд. Да я и не особо думала… если только на мгновение.


— Рита, — слышу я усталый голос Мирослава, — может, ты не будешь трепать языком, а?


— Буду, — Рита снова отпивает кофе и морщится, — я тебя предупреждала — еще раз увижу, как кто-то из-за тебя льет слезы — ославлю перед всеми. Ты наплевал. Найди уже себе свое подобие! Хватит разбивать девушкам сердца.  Я считаю, что при такой внешности, природе надо давать мужику характер тюфяка и подкаблучника…


Марк в этот момент сидит и не сводит с Мирослава какого-то подозрительного взгляда. Я мысленно проклинаю Маргариту. Ну елки-палки, из этого разговора вполне можно догадаться, что у Мирослава был ко мне определенный интерес! Как стыдно…и еще позорнее, что я целовалась с ним как какой-нибудь подросток, в коридоре торгового центра, возле, простите, туалетов! Где были мои мозги? Понятно, где! И это страшнее всего. Если уж я умудрилась думать не головой, то его точно нужно избегать. Потому что с такой харизмой… или настойчивостью… или магнетизмом… неважно, но с этим может произойти что-нибудь пострашнее поцелуя в коридоре. И, судя по рассказу Маргариты, плакать буду уже я… из-за разбитого сердца.


— Анна, — вырывает меня из раздумий голос Риты, и я поднимаю взгляд, — кофе остынет! Или ты не будешь? Правильно, он тут отвратительный.


Марк смотрит на часы.


— Час дня уже. Мне пора отъехать на встречу с родственниками. Анна, тебе нужны дополнительные инструкции?


— Нет, — пожимаю я плечами, — справлюсь.


Он как-то задумчиво смотрит на Мирослава. Тот в ответ приподнимает брови.


— Что?


— Я могу понадеяться, что ты, в случае чего, придешь Анне на помощь?


Рита издает громкое «пфф». Мирослав ухмыляется.


— Понадейся.


— Если она на тебя пожалуется…


— Ни в коем случае. Я сделаю все, чтобы ей понравилось, — и снова усмешка, да еще и такая издевательская!


Марк приподнимает брови.


— Я сейчас его тресну, — слышу я голосок Риты, — зря, дружище, ой зря!


— Я тебя предупредил насчет него, — косится на меня Марк, поднимаясь, — впрочем, Маргарита тоже. Собирайтесь. Анна, такси я тебе компенсирую.


— Хорошо, — бормочу я, вставая тоже.


 Потом обхожу кресло, и внезапно мне на плечо ложится рука. Я вздрагиваю. И встречаюсь взглядом с хитрыми глазами Мирослава.


— Птичка, мы теперь с тобой будем, как Бонни и Клайд. Положись на меня!


— В каком смысле «положись»?! — с хохотком произносит Маргарита, — боже, оставь ее в покое! Анна, один секрет: его нужно бить, чтобы он отвалил. Он не терпит сильных и наглых женщин!


— Мирослав… — произношу я, пытаясь вылезти из-под его руки. Вот уж точно заметно, что ему двадцать пять! Давненько ко мне так нагло не лезли, — я сама… пойду.


Вылезти не получается. Рука притягивает меня еще ближе, и я слышу тихий голос:


— Пойдем-ка, птичка, поболтаем. В отличие от этих засранцев у нас еще есть время.


И он утягивает меня за собой, куда-то в сторону от Марка и Маргариты! Я в полном офигевании перебираю ногами, оглядываясь на них и ища помощи. Сопротивляться и вырываться на каблуках — так себе идея, да и сложно!


— Ты там офигел?! — кричит Маргарита, но на помощь не спешит бросаться, — верни Анну!


— Иди уже по своим делам, — фыркает Мирослав, — а мы пойдем обсуждать план. Лишние уши нам не нужны. Адьос!


Я вижу, как Рита с Марком недоуменно переглядываются. А потом мы заворачиваем куда-то, и они исчезают из поля моего зрения.


Погодите! Меня не спасут?!


— Куда ты меня ведешь? — в панике интересуюсь я.


— Что ты любишь? — игнорируя мой вопрос, преспокойненько спрашивает Мирослав, — суши? Пиццу? Стейк с кровью? Филе крокодила с соусом из слоновьих ушей? Или, как птичка, ты предпочитаешь поклевать салатик?


— Мирослав!


— Мы идем нормально пожрать, птичка, если ты ждешь ответа на свой вопрос.


Я мотаю головой.


— Я не хочу есть.


— Закажу тебе кофе, — пожимает плечами он.


Я, все-таки, умудряюсь вырваться и останавливаюсь, возмущенно глядя на этого… гада. Он тормозит тоже и поворачивается ко мне с таким лицом…


— Что не так? — интересуется он.


Я поджимаю губы и складываю руки на груди.


— Всё! Прежде чем меня куда-то тащить, ты мог бы поинтересоваться…


— Я спросил, — пожимает он снова плечами, — что ты будешь есть.


— Но не спросил — хочу ли я вообще с тобой куда-то идти!


Фух. Прозвучало злобно и обидно, но я сейчас злилась и на себя, и на него. На себя — потому что позволила поступить с собой, как с какой-то девчонкой без царя в голове. На него — да просто за то, что он такой. И за его наглость.


Мирослав внезапно усмехается.


— Тебя насторожили слова моей сестры? Анна, это было лет семь назад. И она сильно преувеличивает. В постели с ее…— он поднимает уголок губ в усмешке, — … подругами… я оказывался по обоюдному согласию и не давал надежды на долгие отношения. Поэтому чьи-то там разбитые сердца — не моя вина.


Пфф! Посмотрите на него. Я пожимаю плечами.


— Да, думаю, она преувеличивает. Не представляю, как можно плакать из-за… тебя. Ты абсолютно не умеешь обращаться с девушками. Грубишь, шутишь по-идиотски и не интересуешься их желаниями.


У Мирослава вырывается смешок. На лице появляется ироничное выражение и он тоже складывает руки на груди, повторяя мою позу.


— Да ладно, птичка? Ты меня пытаешься задеть? Спорим на что-нибудь, что через месяц ты втрескаешься в меня по уши?


Я не сдерживаюсь, и начинаю смеяться. И стою, как дурочка, прикрывая лицо рукой, а люди, идущие мимо, с интересом смотрят на меня.


— Боже! Ты заранее проиграл. Я достаточно услышала про тебя, и прекрасно вижу твои манеры, — я фыркаю, вытирая слезы и стараясь не смазать макияж, — готова поспорить на что угодно.