Он быстрым шагом направляется в отель. Я семеню вслед на подгибающихся ногах.


— Добрый… — начинает Ярославна приветствовать босса, с улыбкой на губах, как замечает меня, — день…


Улыбка с лица девушки испаряется. Брови взлетают вверх.


Марк начисто игнорирует приветствие. Он уже вызывает лифт.


— Вас уже ждут посетители, Марк Яковлевич, — добавляет Ярославна.


— Я в курсе, — бросает он и заходит в лифт. Я забегаю следом. Последнее, что я вижу, перед тем, как двери закрываются — какой-то мужчина фоткает нас на камеру смартфона.


Ну прекрасно!


— Анна, — начинает Марк, пока мы поднимаемся, — в холодильнике минералка. Достань четыре стакана и пару бутылок. Потом принесешь ко мне в кабинет. И найди свои туфли.


— Хорошо, — я чувствую, как краснею.


Потом голову пронзает страшная мысль. Я закрываю лицо руками.


— Что еще? Ты снова решила поплакать?


— Нет, — бормочу я, хотя слезы уже подступают к глазам, — когда я искала ключи… там было много всего и я просто… просто вытряхнула ящик на пол…


Марк внезапно начинает ржать. Похоже, я довела начальника до истерики...


— Простите…


— Забудь, — отсмеявшись, серьезно произносит он, — это уже не так важно.


Двери лифта открываются. Возле них уже караулит нас Герман.


— Марк Яковлевич, — начинает он, заламывая руки, — они уже ждут… пять минут…


—Знаю, — бросает Марк и быстрым шагом проходит мимо него, к кабинету.


Герман воззряется на меня.


— Анна! Твои туфли я поставил возле твоего рабочего места. Как ты умудрилась?


Я пожимаю плечами. Сама не знаю.


— Ты вдвойне Золушка. Та хоть одну туфлю умудрилась потерять. Я уже приготовил минеральную воду и стаканы, пожалуйста, обуйся и занеси в кабинет.


Я снова киваю и медленно иду по офису, под пристальным взглядом коллег. Меня до сих пор немного потряхивает.


Остаток дня проходит вполне обычно. Я, отряхнув колготки, и замазав дырки лаком, чтобы хотя бы до конца дня не поползли стрелки, надеваю туфли. Потом вберу стаканы и воду, и несу их в кабинет начальника. Марк передает мне те самые документы с чеками из ящика, и просит аккуратно рассортировать. Чем я и занимаюсь.


В двенадцать начальник выходит из кабинета с тремя людьми в строгих костюмах и куда-то уезжает.


А возвращается только к шести, когда я уже практически собралась, чтобы уйти с работы. Он подоходит, насвистывая какую-то мелодию и крутит  при этом брелок с ключами на пальце.


— Ты еще здесь, — произносит он, — подвезти до дома?


Я вежливо улыбаюсь.


— Не беспокойтесь. Я на метро.


Марк как-то странно усмехается. Потом задумчиво смотрит в сторону.


— Знаешь, Анна, обычно никто не отказывался от моего предложения прокатиться. Что с тобой не так?


Я возмущенноприподнимаю брови. Ну не нахал ли! Может быть, это с тобой что-то не так, а именно – гадкое поведение при первой встрече?


— Со мной все в порядке, Марк Яковлевич, — стараясь придать голосу вежливый тон, произношу я, — к тому же, я хорошо помню ваше правило про отношения между коллегами. Сначала просто общение, а потом… — я ехидно улыбаюсь, — думаю, не буду вас подставлять.


Я беру сумочку и, встав из-за стола, собираюсь отправиться к лифту. Кажется, мое лицо озаряет довольная победоносная улыбка, в тот момент, когда я прохожу мимо Марка.


И в тот же момент произходит кое-что, что стирает эту улыбку с лица.


Марк хватает меня за запястье. Потом резко разворачивает к себе, да так, что я ойкаю, едва не упав. Второй рукой он притягивает меня вплотную, впечатав в себя. Я отстраняюсь, пытаясь освободиться.


— Что вы себе позволяете! — возмущенно произношу я, — отпустите! Как…


Марк улыбнается уголком рта и внезапно наклоняется, поцеловав меня.


Пульс, кажется, начинает трепыхаться, как птичка о стенки клетки, когда я ощущаю теплое дыхание на губах. Поцелуй выходит достаточно мягким и быстро прерывается. Я чувствую, как щеки пылают. Нет, Боже, горят!


Марк отстраняется. Потом выпрямляется, отпускает меня и усмехается.


— Я говорил, Анна, — произносит он, ехидно улыбнувшись, — что тут существует только один человек, с которым можно завести роман без последствий. Это я.


Я растерянно хлопаю глазами. Наверное, в этот момент я выгляжу очень глупо. Но, вообще... то, что сейчас произошло — нормально? В порядке вещей?! Да это домогательства на рабочем месте!


— Ты в порядке? — кажется, он издевается.


Я отмираю наконец. Потом, чувствуя, что на моем лице не исчезает выражение обалдевания, медленно произношу:


— Больше так не делайте. Это…это… невежливо!


И, развернувшись, иду к лифту.


До меня доносится тихий смех начальника.


Боже мой, и что это такое вообще было?!


Если вы дочитали до этого места — значит, вас заинтересовала эта история? Буду рада услышать ваше мнение! 😄 Может быть, что-то не так? Тоже буду рада услышать мнение и обратить внимание на свои ошибки)


Эпизод 7


Эпизод 7


Дома я первым делом скидываю туфли и стягиваю колготки, которые из-за лака, кажется приклеились к ступням. Потом иду в ванну, раздеваюсь и включаю душ. Мне хотелось расслабиться и подумать.


Я стою, закрыв глаза и чувствую, как теплые струйки воды смывают напряжение. До этого мне хотелось завизжать, затопать ногами и спросить — что за чертовщина сегодня произошла?


Неужели он ко мне подкатывал?


Да нет, если бы я ему так понравилась — он бы не стал настолько гадко вести себя при первой встрече. Значит, пользуется своим положением и тем, что я завишу от работы, на которую он любезно меня принял!


И это только второй день моей работы. А что дальше? Завтра я зайду в кабинет, а он скажет «раздевайся, Анна. Пять минут тебе на то, чтобы удовлетворить меня. Или ты уволена». Аааа!!!


Ни за что. Лучше тогда сама уволюсь и… буду работать официанткой. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю!


А, может, я просто слишком вызывающе одеваюсь? Решено. Завтра надену самые уродские вещи. Пусть знает, что эта крепость на самом деле неприступна и едва ли не целомудренна.


Я успокаиваюсь. Завтрашний день перестает мне казаться страшным.


Потому что я заранее готовлю комплект вещей: длинную черную юбку ниже колена, которую я купила и надела однажды на крестины ребенка подруги, старые лодочки, оставшиеся еще со школы, и плотную блузку. Никаких романтичных силуэтов, никаких женственных рукавов-фонариков, и прочей чепухи! Любуйся, дорогой начальник!


 ***


Когда на следующее утро Марк заходит в кабинет и видит меня, перебирающую документы на его столе, он резко останавливается и на его лицо наползает выражение безмерного удивления.


— Анна? — произносит он, окинув меня взглядом, — у тебя сломалась стиральная машинка? Или…


Он приподнимает жалобно брови.


— Боже, прости. До меня не сразу дошло. Ты в трауре? Кто-то умер?


Я таращу глаза.


— С чего ты… вы взяли?!


— Твой прикид. Он… ужасен.


Я стараюсь сдержать рвущееся изнутри хихиканье. Потом напускаю на лицо обиду: глазки опущены, бровки нахмурены. И думаем… думаем… о Аське. Любимой кошке, которая умерла год назад от старости. Белая грудка. Дымчатая шерстка. Жетлые, умные глаза.


В носу начинает. Аська, бедная моя, мягких тебе облачков!


По щеке катится горячая слеза.


Кажется, это действуето на Марка ужасно. Его лицо вмиг становится серьезным.


— Анна, ты… — он, кажется, пытается подобрать слова, — ты что, плачешь?


Нет, блин, просто промываю глаза слезами!


— Ты серьезно? Нет, но… он правда так себе… не ты ужасна, а вещи! Анна!!!


Я, всхлипнув, поднимаю на него взгляд. В нем просто ПЫЛАЕТ укор.


— Марк Яковлевич, у вас есть какие-нибудь распоряжения для меня? — тоном моего голоса можно  кого угодно превратить в ледышку.


Начальник резко выдыхает.


— Да. Пойти и успокоиться. Иди в туалет и умойся. Пожалуйста.


Я разворачиваюсь и с траурным лицом выхожу из кабинета. Не переносишь женские слезы, дружок? Будет еще тебе!


Закрыв за собой дверь, я тут же вытираю слезы. Поприкидывались и хватит. Воспоминания о бедной Аське я снова засунула в архив памяти. Мне до сих пор больно осознавать потерю.


— Анна?...


Я едва не подскакиваю. Потом поднимаю взгляд. Передо мной стоит брат Марка собственной персоной, как там его…? Кристоф!


— Добрый день, — бормочу я, — простите… я тут…


Он удивленно наклоняется ко мне, заглянув в лицо.


— Вы плачете? Марк обидел вас чем-то?


— Эээ… — вырывается у меня. Не говорить же, что я просто играла роль? И Марка подставлять не особо хочется. Будут потом шептаться в коллективе, а он припомнит мне!


Кристоф толкует мою растерянность по-своему.


— Не признаетесь, понимаю, — он хмыкает, — Анна, не плачьте. Дело совсем не в вас, я уверен.