Диана Рымарь - Две по цене одной

Баграт Барсегян насупился и принялся учить сына жизни, активно размахивая руками:

— Знаешь что, Арам-джан, так не поступают, как ты поступаешь. Ты знаешь мою историю. Ушел от жены к русской ш… нехорошей женщине, потом назад еле пустили. Хочешь ты ее, так возьми! Наиграешься, в семью вернись, но не разводись! Ты не забыл, кто отец Наринэ? Как мне в глаза другу смотреть, если мой родной сын его кровиночку обидит, а? Обо мне ты подумал? А насчет дочери... Не твоя она, забудь! С чего взял, что твоя дочь? Из-за недомолвок Евы? Смешно.

— Тебе пора, папа, — сказал Арам максимально строго.

— Из-за какой-то девки родного отца прогоняешь… Не будет тебе с ней счастья, учти это.

Баграт Барсегян смерил сына полным горечи взглядом, развернулся и поспешил вон.

Арам же пробурчал ему вслед:

— На счастье уже давно не надеюсь…

А ведь отец в чем-то прав. До новой встречи с Евой более-менее спокойно жил. Теперь же никакого спокойствия, одни проблемы.

Но не мог он Еву от себя отпустить. Не мог, и все тут. Не будет ему нормальной жизни, пока не остынет к ней как к женщине. А по поводу дочери — он выяснит наверняка, и скоро.

Арам уважал своего отца, его мудрость, взгляды на жизнь. Баграт был хорошим родителем, ничего для сына не жалел, воспитывал, чтобы тот стал самостоятельным, ответственным за свои решения. И он стал. Поэтому свои вопросы будет решать сам, без оглядки на отцовское мнение.

Пусть отец решает, что делать в его семье, а в своей Арам как-нибудь сам разберется.

Подождав для верности несколько минут, он нажал на рабочем телефоне кнопку внутренней связи и попросил секретаря:

— Александра, пошлите кого-нибудь в «Сахарную» за пирожными. Только не нужно говорить, что это для меня.

— Конечно, Арам Багратович, каких пирожных вы бы хотели?

— Значит так, — потер он руки, — мне обязательно лимонные, шоколадные и какие там еще есть, всех по одному. Нет, по два!

Что не съест, то понадкусывает.

Ева будет в бешенстве…

Арам понимал, что поступал нехорошо.

Больше того, если бы кто-то проделал такое с его ребенком, он лично поймал бы придурка и долго объяснял, что так делать нельзя. Возможно, не только кулаками бы объяснял, но и ногами тоже.

Но по-другому не мог поступить, а ждать решения суда уже не было сил. Он должен знать наверняка. Он же человек в конце концов, хотя Ева, видимо, так не считала.

Пробраться на территорию школы оказалось просто — она даже никем не охранялась.

Арам тут же решил: если ребенок окажется его, первым делом переведет ее в частную школу. Что это такое, почему ни одного охранника на территории?

С замиранием сердца ждал перемены, благо погода позволяла — сентябрьское солнце ласково грело. Сам не понял, отчего так разволновался. Ну ребенок и ребенок… Его… возможно.

Эх, не так он себе представлял встречу с дочкой. Не так.

Думал ли он о детях, когда делал Еве предложение восемь лет назад? Еще как. Хотел сделать ей троих или четверых, как у отца. Большая, дружная семья, где он — глава, а любимая женщина всегда рядом. Арам великое множество раз представлял, как она обрадует его первой беременностью, как он будет ее баловать, ездить с ней на УЗИ, слушать сердцебиение своего ребенка. Мечтал, как отделает спальню для маленькой армянской принцессы или принца, накупит игрушек, будет воспитывать.

Вместе с Евой.

В своих мечтах Арам всегда был вместе с Евой.

А получилось… Не так.

Все в его жизни давно шло не так. И теперь его удел — тайком узнать, отец ли. А после драться за право участвовать в жизни собственного ребенка. И с кем драться? С Евой?

Как она могла не сказать ему о беременности? Зачем сохранила? Очевидно, ребенка любила, в отличие от его мамаши-кукушки. Уже одним этим, конечно, заслуживала уважения. И все же Арам будет с ней драться, накажет как следует за то, что скрыла ребенка. Он имел право злиться!

Даже черт с ними, с его чувствами, которых Ева не пощадила… Но Надя!

Разве девочка заслужила расти без отца? Ева поступила жестоко не только с ним, но прежде всего с собственной малышкой, и за свою жестокость расплатится. Не такой уж Арам и ужасный человек, чтобы столько лет прятать от него его же плоть и кровь.

Прошло минут двадцать, прежде чем из школы высыпала ребятня возраста Нади. Среди них оказалась и она, та, кого видел лишь мельком, но навсегда сохранит в сердце.

— Надя, — позвал он девочку. — Подойди, пожалуйста.

Имя-то какое у девочки — Надежда… знаковое.

Она обернулась, улыбнулась какой-то совершенно невероятной, божественной улыбкой и подошла.

— Здрасте, — весело прощебетала.

И, кажется, узнала? А ведь видела его всего каких-то несколько минут. Произвел на ребенка впечатление?

— Привет, малышка. Можно тебя кое о чем попросить? — Арам опустился перед ней на корточки, достал маленький продолговатый контейнер с ватной палочкой на крышке. — Проведи вот этой ваткой у себя во рту за щекой, ладно?

— А зачем? — удивилась девочка и тут же посерьезнела.

— Ничего не бойся, милая. Я просто возьму образец слюны для анализа, и все. Ты же знаешь, что такое анализ?

— Знаю, — кивнула Надя чуть менее настороженно. — Вы доктор?

— Да, я доктор, беру у детей анализы на всякие вирусы…

Он вручил девочке крышку контейнера с ватной палочкой на конце.

— Вот, проведи вот так, — показал он пальцем в воздухе, имитируя, как нужно потереть щеку изнутри.

И она сделала то, что просил.

Арам забрал палочку с величайшей осторожностью. Тут же закрутил контейнер.

— Спасибо тебе, Наденька, ты умница. Иди играй с друзьями.

— Ага, — кивнула она и уже на бегу бросила: — До свидания.

Арам поднялся и с улыбкой наблюдал, как подпрыгивали ее хвостики во время бега. Красивая, здоровая девочка. Надо же, как на Еву похожа!

Он положил пластиковый контейнер в карман и только собрался уйти, как из школы выскочила кудрявая рыжая фурия весом в сто килограммов, не меньше.

— Вы кто такой? Что вы здесь делаете? — вперила она в него бешеный взгляд.

Учительница, наверное.

«Поздно ты спохватилась, при желании уже весь класс украсть смогли бы».

— Расставляю все по своим местам, — ответил Арам с усмешкой и поспешил прочь.

— Где этот Павлин Неощипанный?! — вдруг услышал Арам из собственной приемной голос Евы.

Ждал, что явится, но не думал, что покажется прямо с утра.

— Здесь нет никаких птиц! — еле нашлась с ответом секретарь.

Арам угрюмо усмехнулся и поспешил в приемную. Тут же велел Еве:

— Зайди.

Та одарила несчастного секретаря убийственным взглядом и прошла в его кабинет с высоко задранным носом. Сразу наградила таким же убийственным взглядом и Арама, видимо, в порыве щедрости.

Арам смотрел в ее огромные глазищи, метавшие сотни молний разом, и гадал, какие кары она для него выбрала и представляла в своей хорошенькой головке? Мысленно четвертовала? Расчленила на мелкие кусочки? Изрезала ножом? Подвесила за галстук на люстре? Очень похоже, что все это вместе и даже больше.

— У тебя есть такое понятие, как границы, Барсегян? — прошипела она, едва Арам закрыл дверь.

— О чем ты?

— Не прикидывайся! — Ева топнула каблуком. — Я знаю, что ты ходил к Наде и брал образец слюны! Я не давала на это разрешения!

Арам тяжело вздохнул и ответил:

— Стоило дать. А лучше сразу сказать правду!

Ева охнула, прикрыла рот рукой.

— Ты получил результаты? Так быстро?

— Получил. Экспресс-тест делается всего сутки, — проговорил Арам делано спокойным голосом, хотя внутри всего трясло от переизбытка чувств.

Вот вроде бы и понимал заранее, каков будет результат, а получив его, жутко разозлился на Еву и... обрадовался. Как два таких противоречивых чувства могут уместиться в одной душе одновременно?

Арам сжал руки в кулаки и процедил:

— Требую объяснить, какого хрена ты скрывала от меня дочь?

Воинственности в ней после такого вопроса в лоб резко поубавилось.

Ева громко сглотнула, немного опустила голову и ответила сдавленно:

— Я не собиралась скрывать, Арам… Но ты уехал, и…

— Я учиться уехал, — напомнил он резким тоном, а то вдруг забыла. — Наше будущее строить.

И тут Ева снова будто взбесилась. Лицо ее превратилось в ехидную маску, а голос сделался ядовитым:

— Ну да, ну да! А с кем строил, не уточнишь? Много помощниц было? Вот какое будущее у тебя получилось!

Ева выставила вверх большой палец, показывая класс.

Арама от ее наглых речей чуть не перекосило.

— Только не пытайся себя оправдывать придирками к моему поведению, — резко отчеканил он. — Я на это не поведусь.

Но Ева не успокоилась, уперла руки в боки и продолжила возмущаться:

— Ага, это же так удобно — обвинить меня во всех смертных грехах. Дочку от него скрыла, коза какая нехорошая, а ты весь такой добрый и пушистый…

Он не понял, на что она намекала, и не хотел понимать. Не собирался устраивать разборки по поводу дел, давно потерявших свою актуальность. Разговоры о прошлом ничего, кроме боли, не причиняли. Да и неважно уже, что случилось тогда.

— Что было, то было, Ева, — отмахнулся он. — Ругая друг друга, мы ничего не добьемся. Давай сконцентрируемся на настоящем. А в настоящем у нас с тобой общая дочь.

Но нахалка его доводам разума внимать даже не собиралась.

— Ты понимаешь, что твой тест в суде не будет иметь никакого значения? Я консультировалась и уже нашла себе адвоката!