Диана Рымарь - Две по цене одной

— Я разведусь с Наринэ и женюсь на Еве, ясно тебе? И ты ничего не сможешь с этим поделать.

— А как же сваты? Они же в столовой ждут тебя за праздничным столом… Это позор, Арам!

— Вот ты пойдешь и объявишь им, что мы с Наринэ разводимся. Можешь сказать, что вырастил паршивого сына, мне плевать, — заявил он с чувством.

Вдруг двери кабинета распахнулись, в комнату влетела Наринэ и бросилась ему на шею:

— Нет, милый! Не надо…

Арам только и успел что оторвать ее от себя, как в комнату вошла мама, а за ней тесть с тещей.

Важные, одетые, как обычно, с иголочки: Ваган Артурович в идеально выглаженном черном костюме, Сирануш Айриковна в красном платье в пол, вся обвешанная золотом. Как и Наринэ, она обожала все яркое и блестящее. Оба воззрились на любимого зятя в полнейшем непонимании происходящего. Хором спросили:

— Чем же, Арам-джан, чем же тебе не угодила наша дочь?

— Я была ему хорошей женой, папа! — запричитала Наринэ.

После такого Арам закашлялся. Лишь хорошо прочистив горло, уставился на жену.

— Сама скажешь или мне? — И поняв, что Наринэ ни за что не откроет секрета, продолжил сам: — Ваша дочь игроманка, лентяйка и лгунья. И учитывая, что игроманкой она стала еще до того, как мы сходили в загс, вы знали о ее пристрастии, отдавая ее за меня замуж.

Тесть с тещей застыли, разинули рты. Впрочем, рты разинули не только они. Отец и мать Арама замерли примерно с такими же выражениями лиц. А потом все разом начали говорить. Точнее орать, кидаться обвинениями, тыкать друг в друга пальцами.

У Арама не было никакого желания участвовать в скандале, поэтому рванул на выход. Наринэ тенью проскользнула следом. Ругающиеся родители не заметили побега детей.

Жена догнала его на выходе из дома.

— Ты обещал, что ничего не скажешь им, Арам! — запричитала Наринэ. — Ты хоть представляешь, что они со мной сделают?!

— Какая у тебя короткая память… Я обещал не говорить твоим родителям про покер, если ты бросишь играть. Но ты ведь не бросила! Я держал клятву гораздо дольше твоего.

— Но ты не должен был…

— Развод будет, Наринэ.

— Я согласна принять твою дочь! — снова запричитала Наринэ. — Я изменюсь! Я буду ответственной… Воспитаю ее так, как твоя мать воспитала тебя!

Арама аж передернуло от перспективы того, что его умницу, Надю, будет воспитывать такая мачеха.

— У моей дочери есть мать, — отчеканил строго.

— Почему ты ее любишь, а меня нет? Если бы тебе не было на меня плевать, я бы, может, и не играла! — топнула она ногой, обутой в черную лодочку на шпильке.

— Ты начала играть до того, как мы поженились. И я сразу сказал тебе — не рассчитывай на любовь.

— Я надеялась, ты полюбишь со временем…

— Не полюбил, прости, — пожал плечами Арам. — Тебе лучше собрать вещи и…

— Я собрала, — призналась она. — Драгоценности, одежду, еще немного из бытовой техники…

— Ты жила у моих родителей, зачем тебе понадобилась бытовая техника? — нахмурился Арам, а потом дошло: — Ты снова играла?!

— Ты ушел… у меня был стресс! Все из-за этой Евы!

— Даже не думай подавать на раздел имущества, иначе я предъявлю твоему отцу все счета, которые оплатил за эти годы. Прощай, Наринэ.

Арам взглянул на жену в последний раз и вышел на улицу. На негнущихся толком ногах поплелся домой, где никто не ждал.

Он не понял, как добрался до собственного дома. Ноги сами привели.

Двухэтажный особняк стоял одинокий, грустный, с обвинением взирал на хозяина пустыми глазницами темных окон.

«Давненько я тут не был…» — выдохнул он и достал ключи.

Как уехал после скандала с Наринэ, так больше ни разу и не наведался. Это произошло всего неделю назад, а по ощущениям — полжизни прошло.

Арам зашел и сразу почувствовал неприятный запах. Несло гнилью! Отчетливый, непонятно откуда взявшийся запах разложения. Будто бы кто-то забрался в дом и умер. Кошка или енот… если здесь вообще водятся еноты, что вряд ли.

Поспешил проверить дом на предмет мертвых животных. Прошел в столовую и обомлел…

Наринэ не убрала стол.

Более того — после того как он ушел из дома, она, судя по всему, закатила истерику и расшвыряла приготовленный ею же ужин по всей комнате.

Такого хаоса Арам в жизни не видел.

Посредине стола стоял полусгнивший салат. И это, пожалуй, оказалось единственным целым блюдом. Остальное же, включая тарелки, было разбросано по всей комнате: в углу цвел плесенью хлеб, чуть справа гнила овощная нарезка, весь ковер оказался усыпан засохшими кусочками сыра и почерневшей картошкой. На бежевой стене, напротив которой сидела Наринэ, расплылось огромное побуревшее пятно, а внизу валялись осколки от графина. Скорее всего, именно туда она его и зашвырнула.

Вишня на торте — опрокинутое прямо на стул со светлой атласной обивкой блюдо с мясом. От него-то и исходил этот дико зловонный запах.

Арам прошелся по комнате, похрустел осколками разбитой посуды, почесал затылок.

Обошел дом, пытаясь понять, какую технику забрала Наринэ. Очень скоро понял, что бытовой техникой она назвала его ноутбук — новейшую разработку, заказанную в Америке за бешеную сумму. Аппарат, в котором даже еще разобраться не успел. Посчитала его своим. И его большой планшет прихватила. Еще из спальни исчез плоский телевизор.

Зато чайник, пылесос, микроволновка и прочее — все нашлось на своих местах. Стервятница поживилась самым дорогим, прихватила вещички и сбежала.

Эта женщина хотела, чтобы он к ней вернулся? Где ее мозг?

Не таким уж паршивым мужем он ей был. Ни разу не изменил, не ударил, не отказал в важной просьбе. Не в его правилах, да и вообще. Уважительно относился, пусть и холодно.

Хотя…

В том, что пригрел на груди горгону Медузу, сам виноват. Ведь никто под дулом ружья в загс не тащил.  Тогда подумалось — почему не Наринэ? Добрая, ласковая. Нужно же на ком-то жениться. Женился на свою голову.

Сам себе посадил на шею, спровоцировал ее игроманию. Ведь откупался деньгами за то, что уделял ей слишком мало времени. Скучно ему с ней было. А ей казалось так нормально — деньгами вместо мужа.

Первое, чему учишься, став взрослым, — брать ответственность за все, что происходит в твоей жизни. И он готов к этой ответственности.

Как же сильно отличались друг от друга Наринэ и Ева... Вот она бы ни за что не оставила после себя такой «подарок» бывшему мужу.

Аккуратная, работящая, умная… Арам видел в Еве столько граней, сколько ни в одной другой женщине никогда не разглядит. Она и только она должна стать его женой, жить в его доме, греть его постель, с ней он готов разделить жизнь.

Арам вернулся в гостиную, еще раз обвел взглядом творившийся там беспредел — м-да, в его жизни ровно такой же бардак. Будто иллюстрация… И главное — сам допустил!

Почему в свое время не догадался проверить родственников Евы? Да, она никогда не говорила ему о двоюродной бабушке, но ведь он мог проверить. Как не догадался? Столько месяцев ходил к ее отцу, блуждал по родному городу в поисках любимой — и все зря. Ведь не хотел верить в ее вину! Но поверил… от безысходности поверил.

У Арама все складывалось хорошо, пока не уехал в Москву и не выпустил Еву из виду. Потом все, больше ничего нормального не было. В будущем он такой ошибки не допустит, ни за что не выпустит любимую из поля зрения.

Нос меж тем продолжал атаковать запах гнили.

— Надо прибраться… — вздохнул Арам тяжело.

Нашел в телефоне номер женщины, которая помогала матери делать в доме генеральную уборку. Он тоже пару раз пользовался ее услугами. Вот и теперь написал с просьбой завтра утром заняться его домом и прихватить с собой для верности пару горничных с крепкими нервами.

Араму в этот дом еще новую жену приводить. И дочку. Все должно быть идеально.

Решил внести и свою лепту. Пошел на кухню, нашел там перчатки и мусорные пакеты, а потом целый час ходил по гостиной, собирая разбитую посуду и пропавшую еду.

Пора навести порядок и в доме, и в жизни, все и всех расставить по местам.

«Бетонная плита. Она сравнила меня с бетонной плитой. Почему?» — задавался вопросом Арам, ожидая Еву на улице.

На следующее утро он с полседьмого караулил любимую возле подъезда. Вырядился в белую толстовку и джинсы — в такую рань не хотелось влезать в костюм. Звонить не стал, мало ли, разбудит, вдруг в кои-то веки решила выспаться. Просто ждал, выйдет же она когда-нибудь.

Все гадал, с чего Ева решила, будто он такой жесткий, ведь на самом деле это не так. Наринэ очень даже вольготно с ним жилось. Хотя будущая бывшая жена —  не лучший пример. Араму было глубоко безразлично, где она и что делала. Однако с любимой он вел бы себя совсем по-другому.

Да, возможно, Арам и принялся бы чересчур контролировать Еву, стремиться влезть во все сферы ее жизни. Но это же из любви! Потому что ему важно! Это ведь чего-то да стоит, верно? К тому же он постарался бы сделать так, чтобы в отношениях было комфортно им обоим. Не такой уж он и тиран… почти.

«Эх, как бы мне аккуратно с ней поговорить? Где найти нужные слова?» — ломал он голову.

Составлял слова в предложения, да все казались неподходящими, пресными, не способными показать глубину чувств. И так крутил фразы и эдак, уже хотел записывать в телефоне, чтобы по шпаргалке. Почему экзамены часто сдают со шпаргалками, а с любимыми объясняются по памяти? Это же непрактично! Что важнее? Какой-то там экзамен или любовь?

Никогда в жизни Арам еще так не переживал, хотя из-за Евы систематически терял массу нервных клеток.