Лина Филимонова - Две полоски

И была бы неправа.

***

Мирон

Аленка смотрела на закат и вертела в руках длинную хлебную палочку, выуженную из хлебной тарелки. Я тоже пытался проникнуться красотами природы, хотя бы для того, чтобы поддержать интеллигентную беседу на эту нейтральную тему.

Но закат мне совершенно по барабану! Меня волнуют глаза Аленки, в которых отражаются малиновые отблески. А еще больше - ее губы. В начале вечера они были слегка подкрашены, а сейчас помада стерлась. Но свет заходящего солнца сделал их пунцовыми. Как они меня манят!

Особенно сейчас, когда на ее губах блуждает легкая улыбка. О чем она думает, хотел бы я знать?

- О чем ты думаешь? - выпалил я.

Почему бы не спросить? А вдруг ответит?

Аленка смутилась, начала еще активнее вертеть в руках хлебную палочку, поднесла ее к губам, замерла…

О, боги! Неужели она не специально?! Не может быть, что она случайно касается губ длинным продолговатым предметом, почти облизывает его… Дровосек, в последние пятнадцать минут притихший, дернулся, вскочил и практически заорал: хватит издеваться! Я сейчас сдохну от недотраха! Облизывать при мне хлебные палочки противозаконно!

Аленка впилась в палочку зубами и с хрустом ее откусила. Дровосек упал с ощущением, что ему перегрызли горло.

Да, я сейчас думаю преимущественно членом. Мечтаю повторить все те непристойности, что мы практиковали с Аленкой в наш феерический первый раз. И, конечно, добавить новых! У дровосека уже заготовлен список.

А Аленка, наверное, предается совершенно невинным мечтам. Думает о радугах и единорогах. Или о чем там думают скромные девочки с чистыми голубыми глазами.

Аленка так и не ответила на мой вопрос. Улыбнулась еще более загадочно, оставила, наконец, в покое хлебную палочку и попросила подошедшую официантку принести  зеленый чай.

***

Алена

Мирон как будто чувствовал, что мои мысли унесло в совершенно неприличном направлении. Спросил, о чем я думаю.

Конечно, я не скажу!

Я никак не могла отделаться от воспоминаний обо всех тех непристойностях, что мы вытворяли в прошлый раз. Как я сама сняла водолазку - ту самую, что на мне сейчас. Как он посадил меня на комод, щелчком пальцев расстегнул лифчик, задрал юбку и уже через пять минут заставил биться головой о стену в сладостных судорогах.

Я вспоминаю об этом, и мои соски наливаются тяжестью, горят и страстно хотят вырваться из плена водолазки.

- Ты любишь зеленый чай? - спросила я Мирона, стараясь унять охватившую меня дрожь.

- Что? - как будто очнулся он.

Перед этим мы, наверное, минут пять молчали. Но это было совсем не такое молчание, как в начале свидания. Тогда нам было неловко, мы не могли подобрать слов. А сейчас… сейчас молчать было вполне комфортно.

Правда, приходилось отбиваться от бесстыдных мыслей. Говорю за себя. О чем думает Мирон, я не знаю. Может, размышляет о каких-нибудь рабочих вопросах. Он упоминал, что у фирмы какие-то проблемы.

- Зеленый чай, - повторила я. - Он тебе нравится?

Официантка как раз поставила перед нами чайник и две чашки.

- Я пью все, - выдал Мирон.

И налил нам чаю.

- Ты устала? - спросил он.

- Немного.

Я еле удержалась от зевка, и он это заметил. Не то чтобы я хочу спать… Но мой организм привык в это время вырубаться.

***

Мирон

Похоже, Аленка сломала мой радар.

Она весь вечер подавала противоречивые сигналы, я никак не мог понять, как она настроена завершить наше первое свидание. Временами мне казалось, что в ее глазах тлеют искры горячего желания, и она совершенно неслучайно так соблазнительно гладит бокал или облизывает хлебную палочку.

А потом она говорила что-нибудь про закат, или зевала, или смотрела на меня абсолютно невинным взглядом. И я думал: нет, я ошибся. У нее и мыслей нет о продолжении вечера с железным дровосеком.

Всю дорогу, пока мы ехали домой, я боролся с желанием положить ладонь на ее коленку. “Это первое свидание, - твердил я себе. - Надо соблюдать правила. Я обещал Аленке не форсировать события”. Если я начну лапать ее коленки, значит, нарушу собственное обещание. А я привык держать слово.

Дровосек, между тем, активно протестовал против моего благоразумия. Он то и дело дергался, как припадочный, пытаясь поднять башку. И мне стоило немалых усилий каждый раз его утихомиривать.  

Алека сидит рядом. На ней та самая юбка, которую я в прошлый раз задрал, положив ладонь на ее горячее бедро. Я и сейчас чувствую тот жар и ту ее дрожь...

Как мне удержаться и не наброситься на Аленку, когда мы окажемся дома?

***

Алена

Надеть эту юбку и эту водолазку было плохой идеей. Похоже, они насквозь пропитались флюидами похоти. Я весь вечер поджариваюсь на огне непристойных желаний!

Сейчас Мирон сидит рядом, его руки на руле. А мне хочется, чтобы его ладонь была на моей коленке. Я мечтаю, чтобы он задрал юбку, я дрожу от желания и возбуждения, мне приходится стискивать зубы, чтобы унять эту дрожь.

А ведь обычно в это время я хочу спать! Сейчас же сонливости как не бывало. Я думаю только о том, что будет, когда мы приедем.

Неужели мы просто разойдемся по разным спальням?

Вот мы и дома. Мирон щелкает пультом, ворота открываются, автомобиль въезжает во двор. Мирон успевает выйти раньше, распахивает мою дверь, подает руку. Прикосновение к его ладони бьет меня током. Не знаю, чувствует ли он этот удар. Но мне кажется, что не почувствовать мою дрожь просто невозможно. Поэтому я быстро отпускаю его руку.

Иду к двери. Вхожу в дом. Поднимаюсь по лестнице. Мирон следует за мной, я чувствую его дыхание за своей спиной. На самом верху лестницы я на секунду замираю, он налетает на меня, одна его рука оказывается на моей талии, второй он успевает провести по попе… и резко отдергивает обе руки.

Я спешу к двери спальни.

- Подожди! - слышу за спиной голос Мирона.

С бешено колотящися сердцем я останавливаюсь. Оборачиваюсь назад.

- Мне кажется, первое свидание принято завершать поцелуем, - произносит Мирон.

И делает шаг ко мне.

Я бросаюсь ему навстречу. Закидываю руки на плечи, обнимаю его шею. Он обхватывает меня за талию, прижимает к себе, приподнимает. Наши губы встречаются. Он целует нежно, даже как будто нерешительно. Что за дела? Не узнаю необузданного дикаря Мирона!

Я не могу удержаться, впиваюсь в его губы, жадно целую, требовательно покусываю. Прижимаюсь к нему, приподнявшись на цыпочки, зарываюсь пальцами в его жесткие густые волосы. Чувствую, как его руки скользят по моим ягодицам, а между нами растет и твердеет что-то очень большое и нахальное.

***

Алена

Мирон, давай уже отмораживайся!

Давно пора. Я целую минуту терзаю его губы, не в силах справиться с диким неконтролируемым возбуждением. А он странно нерешителен, раздражающе осторожен.

И восхитительно нежен.

Бережно целует, деликатно использует язык, мягко и ласково гладит меня по попе. Но не задерживается на пятой точке, его руки скользят вверх, скромно остаются на талии. И, хотя он сжимает ее с немаленькой силой, все равно во всех его действиях чувствуется нерешительность.

Даже когда он приподнимает меня и прижимает  себе, в этом движении нет той бешеной страсти, какой я от него ждала. Страсть сейчас пульсирует лишь в одном месте - там, где из джинсов Мирона рвется на волю его нахальный и нетерпеливый друг.

Я с ним знакома. Я его помню. Я его хочу!

***

Мирон

Всю дорогу я занимался самовнушением: надо держать себя в руках, надо успокоиться и приготовиться к тому, что мы с Аленкой будем спать в разных спальнях. Надо усмирить дровосека, требующего продолжения банкета.

И я прекрасно справлялся! Поднимаясь по лестнице за Аленкой, я не хватал ее за выпуклую, игриво виляющую попу. Я не задирал ее облегающую юбку и не срывал с нее водолазку.

Это все делал дровосек. Мысленно и яростно.

Я даже отдернул руки, которые сами полезли ее лапать, когда Аленка притормозила. Но от напоминания о поцелуе я удержаться не смог. Правила есть правила! Секс на первом свидании запрещен, зато прощальный поцелуй настоятельно рекомендован. Откуда я это знаю? Да из тех самых романтических комедий с заморышем Хью Грантом, которые мы смотрели с Аленкой в один из выходных.

Робко прося поцелуя, я не ожидал, что Аленка резко развернется и буквально прыгнет в мои объятия. Она сама на меня набросилась, клянусь! Повисла на шее, впилась в губы, запустила пальцы в волосы. Она нетерпеливо меня покусывала, страстно прижималась всем телом.

А я каждую секунду ждал, что она отстранится и скажет что-нибудь вроде: “Ну все, спокойной ночи. Мы поцеловались, идти дальше на первом свидании нам запрещает Хью Грант”.

Я боялся отпустить свои чувства, буквально держал себя и дровосека за шкирку, чтобы не наброситься на нее диким зверем. Если бы я дал себе волю, Аленка через секунду была бы голой и с дровосеком внутри!  

***

Алена

Мирон что-то пробормотал, я не расслышала.

- Что? - спросила я, отстранившись.

- Первое свидание должно закончиться просто поцелуем? И все?

Ах, вот, значит, какие у него мысли! Ну что ж, поцелуем так поцелуем. Раз ты так… То я сейчас покажу тебе и твоему железному другу!

- Да, конечно, - произнесла я. - Только поцелуй и ничего больше.

Я оторвала руки от шеи Мирона, сделала шаг назад. Не знаю, может, мне показалось… Но я почти уверена, что его железный друг дернулся вслед за мной. Как будто хотел выпрыгнуть из штанов и догнать. В нем гораздо больше страсти, чем в его хозяине!