Прежде чем решиться на это, Джейгер долго и мучительно размышлял, сможет ли провести время наедине с ребенком. Да, он справится, если не станет паниковать. Рэйн будет на подстраховке, как и Пайпер. Если бы Рэйн не был всего в паре минут ходьбы, Джейгер не решился бы сидеть с Тайлером.

Но он смог. Он сделал это. Шанс, что этот малыш умрет от апноэ во сне или чего-то другого, один к миллиону. Разумом Джейгер это понимал, но его сердце стучало так, будто он прыгнул с парашютом.

Отпустив Пайпер собираться, он покормил ребенка, приготовил кофе и хотел заняться беспорядком на кухне, но в этот момент Пайпер спустилась вниз, и от одного взгляда на нее он чуть не упал. Маленькое черное платье идеально облегало ее стройное тело.

Он смотрел, как она надевает пальто, и гадал, сможет ли он посадить Тайлера в манеж и прямо сейчас отнести ее наверх, в спальню. От одного взгляда на ее платье у любого мужчины случится сердечный приступ. Может быть, у него фетиш насчет девушек в обуви? Стоит подумать об этом.

Джейгер выглянул из окна и увидел, как Пай-пер села в такси. Проходящий мимо пешеход засмотрелся на ее длинные ноги.

У него вырвался вздох. Держа Тайлера на руках, он молча наблюдал за тем, как уезжает такси.

– Твоя мать ужасно заводит меня, чувак! – сказал Джейгер, садясь в кресло около окна. – От одного взгляда на нее мое ай-кью падает пунктов на двадцать.

Тайлер засмеялся, и Джейгер снова посмотрел на него.

– Я не склонен рисковать, но все же пошел на риск. Я хотел сказать, каким нужно быть идиотом, чтобы женщине, которую едва знает, дать кредит в обмен на продажу драгоценных камней? Дать эти поганые деньги. Все, лишь бы она улыбнулась. Я на грани.

Но сейчас он еще может отступить. Конечно, драгоценные камни окупят три миллиона. Если же это настоящий кашмирский сапфир, они стоят гораздо больше.

– Но я должен поверить, что она говорит мне правду. Я ведь могу ей доверять, так ведь?

Тайлер кивнул в ответ, а потом начал размахивать ручками, заметив на ковре мягкий мячик. Джейгер опустил ребенка и дал ему мяч.

Через большие окна открывался хороший вид на всю улицу. «Бруклин мне, пожалуй, нравится», – подумал Джейгер. Конечно, этот район был в тысяче миль от его роскошного, но такого холодного пентхауса. Здесь он видел из окна деревья, семьи и школы. Все было более реальным, более живым, более обычным.

– Обычное – не для меня, – пробормотал Джейгер, наблюдая за милой парой с тремя детьми, проходящими вдоль улицы.

Один из подростков выгуливал золотистого лабрадора, который, судя по внешнему виду, видал лучшие времена.

– Я дрифтую на волнах жизни. Я бродяга, счастливо живущий в дизайнерской квартире со всеми удобствами. Я заслужил такую роскошь после всех тех дыр, где мне приходилось бывать и жить.

Тайлер бросал ему мячик, и Джейгер по полу катил его обратно. Малыш кричал от восторга.

За окном собака обернула поводок вокруг ног своего поводыря, и вся семья со смехом пыталась вызволить подростка из плена. Отец семейства взял поводок в свои руки, а потом крепко поцеловал свою жену. Джейгер усмехнулся, увидев, как их сын, наблюдая это, состроил гримасу отвращения.

– На самом деле этот дом, этот район – самое подходящее место для семей. Вот только я не семейный человек. – Джейгер откинул голову на мягкие подушки кресла и прикрыл глаза. – Я хотел иметь детей, но мне не представилось такой возможности. Я уже пытался создать счастливую семью, но потеря ее меня чуть не убила. Меня такое больше не интересует. Хоть твоя мама и жутко сексуальная. Это лишь краткосрочная сделка. Это не навсегда. Так что не привязывайся ко мне, – предупредил Джейгер Тайлера, поворачиваясь к нему…

Только Тайлера не было на месте!

Джейгер чуть не умер от страха. Он присматривает за ребенком всего полчаса, но уже умудрился потерять его! Он вскочил на ноги, его сердце бешено колотилось. Разум подсказывал ему, что такой маленький ребенок не мог уйти далеко, но внутри уже царила паника. Слава богу, взгляд его упал на запертую дверь. Тайлер находится где-то в квартире. Малыш не мог просто испариться!

Джейгер увидел, как маленькие ножки мелькнули на пороге кухни. Кинувшись туда, Джейгер увидел ребенка и сделал пару глубоких вздохов. Попался! «Надо расслабиться, или я так заработаю сердечный приступ».

Пара минут, и его сердце стало биться в обычном темпе. Он смог спокойно оглядеться. К тому времени, как Джейгер добрался до него, малыш размазал овощную жижу по своему лицу, волосам и всей одежде. У него был явно талант. Да, таким можно лишь восхищаться.

Джейгер остановился в дверях, вытащил свой сотовый из кармана и, не сводя глаз с маленького нарушителя спокойствия, поднял телефон к уху:

– Линк, привет! Как ты купаешь ребенка? Ясно, мыло и вода. Вот я идиот!

Глава 8

Пайпер вошла в неосвещенный коридор своей квартиры и посмотрела на часы. Была уже полночь. Она собиралась вернуться назад намного раньше, но новые работы Латимора были настолько завораживающими… Она провела в галерее гораздо больше времени, чем планировала.

«Какой же это был вечер!» – подумала Пай-пер, разуваясь.

Примерно в десять часов скульптор, невероятно горячий и сексуальный, наконец-то вышел к ним, подошел прямо к Сейдж и, не произнося ни слова, впился в ее губы страстным поцелуем. Сейдж со всей силы влепила ему пощечину. Как два вихря, они умчались прочь из галереи. Ни один из них не вернулся к публике, к ужасу организатора выставки и ее гостей. Латимор и Сейдж стали единственной темой для разговоров до конца вечера.

Пайпер с первой минуты знакомства подружилась с тихой, но очень остроумной Сейдж, и теперь ее раздражала толпа, увлеченная обсуждением того, к чему не имеют никакого отношения. Она старалась отвлечься от окружающих ее сплетен, погрузившись в мир прекрасного искусства Латимора. В скульптурах сохранялись деревянные и стальные элементы, но теперь они стали не такими тяжелыми и брутальными, как ранние работы. В его творениях появилась грация и неожиданная женственность, которую она не встречала в предыдущих творениях.

Латимор, возможно, был подонком – он заслужил такую пощечину от Сейдж не просто поцелуем, – но, боже, он, безусловно, был блестящим художником.

Пайпер положила свой клатч на столик в прихожей и вздрогнула, когда сумка с грохотом упала на пол. Черт побери, она все еще не привыкла к пустоте там, где целых тридцать лет стоял синий мраморный столик.

Пайпер подняла глаза на пустоту на стене. Любимая картина мамы, ранняя работа Фриды Кало, тоже исчезла. Та же участь постигла ее любимый столик восемнадцатого века и бронзовую статуэтку балерины. Предметы искусства покинули ее квартиру, чтобы быть проданными и покрыть лишь малую часть долгов ее отца.

Слезы хлынули из ее глаз, и Пайпер положила руку на грудь, пытаясь справиться с волной боли. Как несправедливо! Это вещи ее матери. Единственное подтверждение любви отца к ее матери – он иногда покупал ей дорогие подарки.

Но было ли это любовью? Пайпер обвила себя руками и уставилась на опустевшие стены и пол, ощущая пустоту в своем сердце. Можно ли считать проявлением любви то, что не было сделано от всего сердца? Эти подарки, как и любовь отца, были лишь уловкой. Он пользовался такими, чтобы использовать ее мать.

«В этом весь Мик, – подумала Пайпер. – У него всегда был план, чтобы прикрыть свою задницу. Эгоистичный ублюдок».

Пайпер могла смириться с потерей картин и мебели, но справиться с потерей дома не могла. Благодаря Джейгеру ей удастся его отстоять. Нужно вернуться на чердак, а потом переговорить с родственниками матери и узнать, что они знают об этом дяде – конечно, не упоминая о сапфирах. Возможно, у них сохранились семейные бумаги. Пайпер повернулась и вошла в темную гостиную.

Тусклый свет, лившийся из зала, осветил фигуру Джейгера, развалившегося на диване. Одна нога свисала на пол, вторую он согнул и положил на подушки. Ее сын – их сын – растянулся на широкой груди Джейгера. Одной рукой он придерживал маленькую спинку Тайлера, второй – держал его под попку.

Пайпер села рядом и посмотрела на сына и отца.

«Два сапога пара, – подумала она, рассматривая их лица. – Надо все рассказать Джейгеру».

Он имеет право знать правду. Если бы она была более храброй, она бы разделила чудо появления малыша с этим человеком.

Но… было столько но…

Если она решит все рассказать Джейгеру, ей придется разобраться в своих чувствах и понять, почему она хотела сохранить рождение Тайлера в секрете от него. Ей бы пришлось рассказать о Мике, о своем статусе незаконнорожденной… Пришлось бы признать, что ее мать была любовницей ее отца, а Пайпер – лишь нежеланной дочерью.

Если выяснится, что она – дочь Мика Шаттла, его плохая репутация бросит тень на нее и сильно повредит ее карьере. Она потеряет доверие клиентов, ведь, как говорится, яблоко от яблони…

Она решится рассказать ему о Тайлере, только если будет доверять ему во всех смыслах. Верить, что он сохранит в секрете ее отца. Джейгер ей очень нравился – черт, да она уже почти влюбилась в него! Он был веселым, умным, щедрым и очень сексуальным. Любая женщина сразу же упала бы в его объятия. Возможно, ему будет безразлично, что она – дочь Мика. Может, он поймет причины ее молчания и полюбит Тайлера. Но ничто не изменит одного факта – Джейгер не хотел детей.

Когда Джейгер оправится от шока, каким отцом он станет? А если он будет игнорировать Тайлера всю оставшуюся жизнь? Или станет воскресным папой, который будет навещать его по желанию? Или будет откупаться от сына, чтобы не проводить с ним время?

Тайлеру нужен отец, который будет любить его и посвятит ему все свободное время. Он должен стать самым важным человеком в жизни Джейгера. Она не позволит Тайлеру терзаться сомнениями, любит ли его отец. Ее сын не будет постоянно думать, что его отец выбрал карьеру и свободу.