— Расскажи мне, брат. В чем дело?

Барт провел по своему ежику темно-пшеничных волос. Он заговорил быстро, голос

ощутимо подрагивал. Барт практически дергался от переполняющего его тело кофеина.

— Этот сервер принадлежит армии США. Точнее, Вооруженным силам США. Я

немного беспокоюсь, если я там покопаюсь чуть дольше, чтобы разнюхать что-то еще,

они меня засекут. Хотя я сейчас нахожусь в скрытом режиме, но у меня такое ощущение,

что свеч у своей задницей каждый раз, когда пытаюсь что-то нарыть там. Исаак, я одного

не пойму. Если у нее есть, так называемый, *банный-мать-ее-секрет, который требует

такого уровня безопасности, нах*я она на него практически установила неоновый знак и

светит им направо и налево? У меня заняло три минуты, чтобы узнать, что ее история

фальшивка. Но, в данный момент, я зависаю на этом сервере уже гребаных сорок восемь

часов, и я в полной жопе. Найти информацию о ее реальной личности просто невозможно!

Ее. Просто. Нет. В сущности, она словно не существовала до того, как внезапно не

появилась три месяца назад в базе данных.

Это были, определенно, очень интересные новости. Это делало Лилли еще более

опасной, чем он полагал ранее.

— Хорошо, брат. Попридержи коней. Тебе нужно немного отдохнуть, постараюсь

узнать про нее другим способом. Не стоит испытывать удачу на этом гребаном сервере.

Х*й знает, кто охраняет ее историю.

— Когда я сказал армия США, През, я говорил не в переносном смысле. Десять из

десяти, что ее информация находиться под охраной армии. Я не знаю, что такого она

скрывает, но уверен абсолютно точно, что ей помогают именно военные. Будь осторожен.

— Понятно. Теперь, я говорю тебе серьезно. Иди и отдохни. Ты отлично поработал.

Барт благодарно улыбнулся и закрыл крышку ноутбука. Он поплелся вниз по

коридору, который вел в комнаты для отдыха. Исаак посмотрел ему вслед, прокручивая

что-то в голове.

Плавным взмахом руки Исаак подозвал ЛаВонн, одну из постоянных шлюх, что

крутились в клубе, которая делала просто потрясающий минет. Она сидела, лениво

развалившись на диване, читая журнал. Когда она увидела, что Исаак зовет её, то сразу же

поднялась на ноги, разгладила складки на юбке и одернула вязанную кофточку.

— Да, Исаак? — никто, кто как-либо относился к клубу, не называл его Айк. Тут он

мог контролировать это.

— Сделай мне одолжение, сладкая, иди с Бартом и помоги ему расслабиться.

Поначалу ему показалось, что девица выглядела немного разочарованной; Исаак

предположил, что, скорее всего, она подумала, что он зовет, чтобы она удовлетворила его

потребности. Но затем ЛаВонн быстро взяла себя в руки и ослепительно улыбнулась. Барт

41

был привлекательным парнем и определенно не отталкивающим, чтобы от него воротила

нос клубная шлюха. Исаак был уверен, что она видела отморозков и пострашнее.

— Конечно! — ЛаВонн развернулась и, слегка покачивая бедрами, направилась

вслед за Бартом.

Исаак устало вздохнул и зашел за бар, чтобы налить себе несвежего, мутноватого

кофе, который был приготовлен ранее утром. Он чувствовал себя слишком уставшим,

чтобы ждать, когда приготовиться свежий кофе, поэтому он, кривясь, потягивал мутную

жижу из кружки.

Одна проблема была урегулирована, но даже отдаленно её нельзя было назвать

решенной. Насчет следующей, которая касалась Лилли. Он надеялся, что тут ему повезет

больше.

Прошлое: 1997 год

— Мистер Аккардо, вам звонит Лилли, она на третьей линии.

— Спасибо, Энн.

Джонни поднял телефонную трубку и нажал на неустанно мигающую кнопку под

номером 3.

— Привет, Лиллибел. Чем я могу быть полезен моей маленькой любимой девочке?

Хотя не такой уж и маленькой. Она окончила старшую школу пару дней назад и

через три месяца уедет учиться в колледж. Они с матерью останутся одни.

Как только она заговорила, он понял, что произошло что-то плохое.

— Papa, мне нужно чтобы ты срочно приехал домой. Кое-что произошло с

бабушкой.

~oOo~

Джонни прошел через переднюю дверь с тяжелым сердцем. Уже во второй раз в

недолгой жизни его дочери он приходит в дом, где она осталась наедине с бездыханным

телом родного любимого человека. Сначала это была ее мать, тогда его дочери было

десять. Теперь это его мать, только сейчас Лилли уже восемнадцать. Её любимая бабашка,

её обожаемая nonna (Прим. с итал. — бабушка), женщина, которая заменила ей мать.

Ллли сидела в гостиной на красном в цветочек диване, который так тщательно

выбирала Мена, когда они переехали в новый дом. Они редко пользовались гостиной,

поэтому было необычно видеть там её, одетую в джинсы и футболку с одного из

концертов, на котором недавно была, её волосы были распущенными и ниспадали на

лицо, словно занавес, а на лице сохранялось безучастное выражение. Он подошел к ней и

присел на диван.

Он взял в руки её ладонь, что безжизненно покоилась на коленях.

— Лилли поговори со мной.

Она повернула к нему голову. Он ошибался: у нее не было отстраненности на лице.

В её взгляде бушевало множество эмоций.

— Она все еще лежит на полу в кухне. Я позвонила 911, и когда они приехали и

сказали, что она мертва, то сразу же уехали обратно. Теперь я жду кого-нибудь, в чью

компетенцию входит забрать её.

Джонни даже не мог горевать о потери своей матери, его прекрасной, шумной,

окружавшей их заботой матери, которая заполняла их жизни восхитительным ароматом

итальянской любви. Ему необходимо было отодвинуть горе в сторону, как и в случае с

Меной, отгородиться от него. Его дочь была единственным человеком, который прямо

сейчас вызывал беспокойство. Он притянул ее к груди и крепко обнял.

— Расскажи мне, что произошло, cara.

42

— Она была на кухне, а я смотрела телевизор в своей комнате. Она пела во все

горло. Она так ужасно пела, а я не могла расслышать ничего по телевизору из-за её

ужасного пения. Я только подумала «Да заткнись же ты, бабуля!». И затем... и затем, это

произошло. Я услышала звук падения и когда вбежала на кухню, она неподвижно лежала

на полу. Её глаза были распахнутыми и остекленевшими. Последняя вещь, о которой я

подумала, — чтобы она, наконец, замолчала.

Лилли начала всхлипывать. Джонни был несказанно счастлив, что на этот раз она

проявляла живые эмоции; отрешенное безмолвие не устраивало его. После смерти Мены у

него ушло несколько недель, чтобы вывеси дочь из состоянии безмолвия и молчаливого

затворничества.

— Ох, cara mia. Это не было последней вещью, о которой ты подумала. Ты думаешь

о ней прямо сейчас. Она пела. Она умерла счастливой.

Он знал, что это абсолютная правда. И это утешение — знать, что это правда.

Глава 5

Лилли подъехала к гаражу арендуемого ею дома. Пришлось прокатится до самой

окраины Сент-Луиса, чтобы наведаться в небольшой мини-маркет и купить всё, что ей

было так необходимо. Потому что в « 7 Eleven», что находился в Сигнал Бенд, даже не

было овощного отдела. Но теперь, после пары часов и потраченных двух сотен долларов,

у неё были все необходимые ей вещи и полный запас продуктов. Она приобрела

необходимые вещи для дома, такие как кофеварка, тостер и прочее. Затем она также

купила вещи, которые были необходимы, чтобы обустроить одну из спален дома под её

кабинет, где она бы могла работать.

Она отрыла багажник и начала заносить покупки в дом. Лилли подумала, что могла

бы припарковаться на небольшом газоне, который был расположен ближе к дому, для

более удобной разгрузки продуктов и всех вещей, но когда она ещё только подъезжала,

эта мысль даже не пришла ей в голову. Она не обладала мышлением, свойственным

людям небольших городков и деревень.

Как только все вещи были занесены в дом, она потратила примерно около часа,

чтобы расставить их по своим местам, затем загрузила новые простыни в машинку (слава

Богу, в съемном доме были и стиральная машина, и сушилка), установила купленные

вещи и разложила продукты на кухне, стараясь изо всех сил сделать это место более

уютным и пригодным для жизни.

Затем девушка направилась в небольшую спальню и занялась там перестановкой,

чтобы эта комната хоть немного выглядела похожей на кабинет, комфортный для ее

работы. Она сдвинула двуспальную кровать и прикроватную тумбочку в сторону и

разложила небольшой дешевый раскладной столик, который также приобрела. Когда все

было более-менее расставлено по местам, она принесла один из стульев от кухонного

гарнитура — это отлично смотрелось вместе. Она немного сомневалась по поводу того,

что делать с мусором и прочим хламом, который отложила, но подумывала его сжечь, так