проговорил это, то потянулся через стол и ласково погладил ее о руке. Ее сердце забилось

быстрее за считанные мгновения.

— Это так называемая фиксированная цена за блюдо. Когда ресторан готовит обед,

обычно из двух блюд. Они составляют меню на весь вечер, и все едят их весь вечер и при

этом платят фиксированную цену.

— Ага, но так как сейчас я получаю свой бифштекс на косточке, а ты своего

цыпленка, и всем нравится, что они получали, — он подался вперед, его зеленые глаза

блеснули отблеском мигающего света небольшой свечи. — Мы должны работать

усерднее, приучая тебя к деревенскому образу жизни, если ты хочешь остаться здесь.

— Не нужно, Исаак, — в их распоряжении было только это недолгое время, пока не

вернулся Хобсон. Она совершенно не хотела задумываться о том, что готовило или же,

наоборот, чего не было в ее будущем. — Это не деревня, это сплошное сумасшествие. Я

уверена, что так не везде.

Тень омрачила его лицо после ее слов, но в следующую секунду он уже улыбался.

— Возможно. Но в этом сумасшествии есть свои преимущества.

Когда Бет подошла, Лилли заказала цыпленка под сырным соусом, которого она уже

заказывала все три раза, что бывала тут. Исаак заказал свой бифштекс на косточке,

который был, по-видимому, его тысячным заказом. В то время, пока они ели свои

овощные салаты, Исаак поднял глаза и выражение, которое воцарилось на его лице,

заставило Лилли замереть. Она повернулась и увидела мужчину, которого до этого

момента ни разу не встречала. Он выглядел знакомо, поэтому Лилли напрягла свою

память, чтобы вспомнить его. Он был высоким и очень худым — такой тип парня, у

которого первое, что бросается вам в глаза, это его кадык, с седеющими каштановыми

волосами. Он был одет в джинсы и заправленную в них клетчатую рубашку, что было,

скорее всего, повседневной формой одежды для этих мест.

Исаак заговорил первый.

— Уилл.

Мужчина, которого, очевидно, звали Уилл, проговорил:

— Исаак, мне необходимо поговорить с тобой.

Лилли все еще продолжала капаться в своей памяти. Она знала, что вспомнит его.

Если она его видела, она обязательно его припомнит. И вот оно — он был тем самым

парнем, которого ранили ножом у Така в ее первую ночь в городе.

Исаак положил свою вилку, но никуда не двинулся.

— Я ужинаю с моей женщиной, Уилл. Тебе придется подождать.

Уилл бросил взгляд на Лилли.

— Мэм, — она улыбнулась и кивнула ему в ответ, и он вновь посмотрел тяжелым

взглядом на Исаака. — Не могу ждать.

129

Отрывисто кивая, Исаак проговорил:

— Прости меня, Спорти, — и поднялся на ноги. Он указал кивком на входную дверь,

и двое мужчин пересекли зал ресторана и вышли на улицу.

Оставшись за столом наедине со своим салатом, Лилли воспользовалась временем,

чтобы рассмотреть получше людей. Ресторан был рассчитан примерно на 20 столиков;

шесть из них, расположенные рядом с ними, были заняты. Она увидела Дона Киза и его

жену Лонни, сидящими в компании со священником Мортенсоном. Эд Фосс ел в

одиночестве. Она также узнала людей за соседними столиками — фермеры, пару

владельцев магазинов — и Мака Эванса, который смотрел на нее во все глаза. Она

улыбнулась и в знак приветствия приподняла свой бокал.

Несмотря на это, он не прекратил пялиться на нее, и Лилли это обеспокоило. Ее

инстинкты не должны были просыпаться от подобного агрессивного взгляда, но после

двух неловких секунд, она кивнула, затем отвела свой взгляд в другую сторону комнаты,

позволяя ему одержать победу в их странных, неожиданных гляделках.

Когда Исаак появился, то выглядел мрачным. Он прямиком направился к столу и

присел на стул. Лилли не спрашивала его, потому как чем бы это ни было, новости явно

были плохими, но он прекрасно знал, что если захочет рассказать, она с радостью его

выслушает. Но он посмотрел на нее обеспокоенным взглядом и проговорил:

— Что такое?

Вопрос удивил ее.

— Что? Ничего.

— У тебя такой взгляд. Что-то произошло, пока меня не было.

Лилли подумала о странностях с Эвансом. Он что, смог понять это только по ее

взгляду? Он что знал ее уже настолько хорошо? Эта мысль одновременно взволновала и

встревожила ее.

Она пожала плечами.

— Просто был странный момент с Мак Эвансом, — Исаак быстро развернулся, но

Лилли стремительно схватила его за руки и принудила его тем самым сосредоточить все

свое внимание на ней. — Ничего особенного. Просто застала его пялящимся на меня. Он

меня приглашал на свидание, когда я только перебралась в город; возможно, он просто

ревнует. Не парься насчет этого.

Но Исаак все же обернулся, его кулаки были сжаты. Лилли посмотрела на Мака и

теперь он выглядел так, будто он был не в своей тарелке

— Я чертовски ненавижу этого парня, — презрение в голосе Исаака было

угадывалось безошибочно. Лилли же была неприятно удивлена, что испытывала

совершенно противоположные эмоции, а еще она была крайне удивлена, что какой-то там

Мак Эванс, простой риэлтор, вызвал у Исаака такие чувства. Хотя она не сомневалась, что

он мог их заслужить своими действиями.

— Ага, он скользкий тип. Хотя кажется совершенно безвредным.

— Это не так.

Когда Бет принесла их горячее, Иссак немного расслабился. Он больше не сказал ни

слова насчет Мака Эванса. Они ели в тишине, казалось, Исаак был не в силах избавиться

от напряжения после новостей, что он узнал. Им следовало бы остаться дома и

приготовить ужин самим.

~oOo~

Лилли проснулась, стоя у кровати Исаака, ее сердце отчаянно стучало в груди. В

комнате было темно. Когда она пришла в себя, то посмотрел на часы, которые стояли на

прикроватной тумбочке. Время было 3:21. Затем она заметила, что Исаака в кровати не

было. Поднимая его футболку с пола и надевая ее, она оправилась на его поиски.

130

После того, как она прошла весь первый этаж, то проверила двор и нашла его

сидящим на железном шезлонге в саду — шезлонг мог бы, вероятно, показаться вам

«винтажным» и «милым», если бы не стоял примерно последние 50 лет в этом саду. Он

курил. Лилли вообще не курила, а Исаак не курил только в помещении, за исключением

клуба, потому в его действиях не было ничего необычного. Но что на самом деле было

необычно для него, что он покинул кровать для того, чтобы покурить. Он не любил

просыпаться в одиночестве, когда был с ней, и он также не делал этого, оставляя ее одну в

кровати.

Она толкнула дверь с проволочной сеткой, и та, распахнувшись, издала характерный

ей звук. Он повернулся на звук и наблюдал за тем, как она приближается к нему в

отблеске, который создавало предрассветное свечение, что придавало саду утонченное

великолепие. Воздух ощущался тяжелым и влажным. Ночные животные стихли, а

предрассветные еще не проснулись, тишина была гнетущей. Когда она подошла к нему,

он бросил окурок на землю и протянул свои руки в ее сторону. Она уселась к нему на

колени, ее рука легла к нему на плечи, легко приобнимая его.

Одетый только в свои джинсы, он прижал ее ближе к себе, положив одну руку ей на

бедро, другую на ногу.

— У тебя был кошмар, детка? — он положил голову ей на грудь, и она запуталась

пальцами в его густых волосах.

— Ага. Ты в порядке?

— Прости меня, — вместе того, чтобы ответить на ее вопрос, он задал ей свой. —

Ты когда-нибудь мне расскажешь, про что они? Про то, что произошло в Афганистане?

Она вздохнула. У нее не было желания разговаривать о них. Она хотела сказать ему

то же, что и говорила постоянно, когда он спрашивал, что она совершенно не помнит, о

чем они были, но это была бы ложь. И, в конце концов, если бы она ответила ему, то он

бы прекратил расспросы.

— Полагаю да. Я имею в виду, они начались с того момента, как я вернулась в

штаты. Но это не похоже на то, что я вновь переживаю воспоминания о том, что

произошло там. Эти сны о смерти. Мне снится, что меня убивают. Жестоко. Я чувствую,

как это происходит. Иногда эти кошмары наполнены насилием.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее, как только она начала отвечать на его

вопрос.

— Господи Иисусе, Лилли.

Страшась того, что она будет втянута в какой-нибудь любительский психоанализ, и

прежде, чем он смог бы сказать больше, она задала ему встречный вопрос:

— Что тебя беспокоит, почему ты сидишь в темноте?

Он улыбнулся, но от Лилли не укрылось, что его улыбка была не такой уж и

оптимистичной.

— Я обязательно скажу тебе, Спорти. Скоро я расскажу тебе все. Но не сейчас. На

данный момент, скажу лишь, что от меня зависят множество людей, а я не знаю, как

сделать так, чтобы не подвести их. Весь город смотрит на меня, а я чувствую себя

неспособным сделать то, чего от меня ожидают. Я не тот, кем они хотят меня видеть.

— А кем они хотят, чтобы ты был?