— Да, да, да. Что еще? — Киш быстро двигает своими руками, как бы говоря «расскажи мне больше».

— Во всяком случае, он сказал, что я была забавной на вечеринке, и ему понравилось со мной разговаривать. Он сказал, что я слишком хороша для него, а он недостаточно хорош для кого-то вроде меня, что было мило, я полагаю. Но что это говорит об Эми?

— То, что она подлая сучка, которая вставит другу нож в спину, поэтому неважно, что она сойдется с этим засранцем, который, вероятно, все равно бросит ее.

— Вау. Немного резко, — говорю я, удивленно. Киша выпалила слова, словно она практиковалась несколько дней. — Во всяком случае, он сказал, что хочет быть друзьями, и надеется, что все еще может разговаривать со мной, не обманывая меня. Он сказал, что со мной весело общаться, и я согласилась общаться с ним. — Я вонзаю вилку в другой бисквит и поднимаю его. — Да, все отлично.

— Ты такая дурочка, Мэгги. Так ты все еще хочешь с ним общаться? Ты уверена, что это хорошая идея?

— Почему бы и нет? — Я пожимаю плечами. — Это то, что мне понравилось в нем в первую очередь. С ним весело разговаривать. Возможно, ему просто лучше удается быть другом, чем парнем. Я имею в виду, смотри, он был так любезен позвонить мне. Большинство парней повели бы себя будто им «без разницы», а он позвонил.

Я улыбаюсь, думая о дружбе с Алексом.

— Хм. Если ты в этом уверена… но ему лучше не делать тебе больно или я надеру его милую задницу. Ты знаешь это, не так ли?

— Да, я знаю, Киш. Спасибо, мамочка. — Я хихикаю. — Знаешь, с ним было не так уж плохо разговаривать. На самом деле даже мило. Как разговаривать с тобой или Стеф. Мне показалось, что я уже разговаривала с ним миллион раз до этого. Мне просто интересно, что произойдет между ним и Эми.

— Да. Интересно, как она будет себя вести сегодня за обедом. — Киша жует внутреннюю сторону своей щеки, когда задумывается. — Как думаешь, она будет сидеть с ним или с нами?

Я делаю паузу, представляя более тесное общение между Эми и Алексом во время обеда. Мой желудок сжимается лишь при мысли об этом.

— Я думаю, мы узнаем об этом позже.

— Погоди минуту. — Киша расширяет свои глаза. — Расскажи мне про Би Джея или Бена... как там его зовут.

Ах да. По крайней мере, эта история достаточно отвлечет мое сознание от последней мысли, чтобы удержать свой завтрак внутри.

— Итак, это его настоящее имя. — Я начинаю рассказ, который все еще заставляет меня смеяться. — Я полагаю, во время его первого года обучения футболу, там было два Бена, и другой был выпускником. Так что он получил прозвище Бен Джуниор17, и ребята начали называть его кратко Би Джей. Оно просто прицепилось, и я думаю, что поскольку они кучка извращенцев, им нравится имя Би Джей также и по другим причинам. Ты понимаешь меня?

Киша ухмыляется:

— Я все поняла. Я уверена, что они любят называть одного из своих парней — Би Джей.

— Так вот, он сказал, что ребята — единственные, кто его так называет, так что я могу называть его или Бен, или Би Джей, это не имеет значения.

— Ну, должно быть, это был трудный выбор, — она хихикает.

— Да, без шуток. Можешь себе представить мою маму? Мэг, здесь Би Джей на телефоне, — я подражаю пронзительному голосу моей мамы.

Мы обе истерически смеемся. Моя мама иногда не понимает столь очевидных вещей вроде этой и она, вероятно, даже не поняла бы, что сказала.

Киш хрюкает, снова вызывая у нас истерику. Она продолжает хрюкать, и мы как будто не можем остановиться. Это даже не смешно, но мы не можем перестать смеяться. Мне удается, сделав глоток, попробовать свой напиток и успокоиться.

— Ладно, ладно, ладно, я в порядке. Я успокоилась. — Я должна протереть глаза салфеткой. Я делаю глубокий вдох, чтобы укротить еще один всплеск эмоций.

— Хорошо, больше никакого смеха. В любом случае, о чем вы говорили? — Она все еще хихикает.

— Просто об обычных вещах. Ни о чем конкретном. Но мы говорили по телефону где-то около двух часов.

Киша смеется.

— Дерьмо. Он что, гей?

— Что? Просто потому, что парень говорил со мной более пятнадцати минут, он должен быть геем?

— Эй, я просто пошутила. Но если честно, он гей? — Киша серьезна на этот раз.

— Не глупи. Он не гей. Просто милый, я думаю.

— Так вот оно что, вы просто говорили ни о чем?

— Ну, он знал, что мне нравится Алекс, но он просто говорил так, словно это не было большим делом. Я даже не чувствовала себя идиоткой.

— Хм, это становится интересным. — Киша шевелит бровями вверх-вниз.

— Черт, мы пробыли здесь вечность. — Я смотрю на время. Я делаю паузу, чтобы съесть последние пару кусочков своего завтрака. — Может, пойдем?

У нас всегда уходит вечность на то, чтобы поесть. Мы слишком много разговариваем. Наша еда обычно остывает прежде, чем мы съедим ее.

— Я думаю, да. Если мы уйдем сейчас, успеем вернуться к третьему уроку.

Мы с Кишей встаем из нашей кабинки и направляемся к прилавку, чтобы заплатить. Здесь еще остались несколько студентов, но большинство уже ушли.

 


Глава 8

Я чувствую себя намного лучше, когда мы возвращаемся в школу. Я больше не испытываю страха. Это как обычный поход утром в школу. Ничего особенного. Мое сердце бьется нормально, оно не колотится, как это было раньше.

Пока... подождите.

— Какой кошмар. Посмотри на эти тампоны, разбросанные по всему тротуару, — комментирую я валяющиеся вокруг хлопковые пробки и пластиковые аппликаторы, похожие на мелкие перископы. — Эй, помнишь, когда сестры Эми играли с ее тампонами и прокладками?

Как-то раз сестренки Эми нашли коробку с тампонами под раковиной в ванной. Они развернули их все и делали вид, что они пираты, разыскивающие клад, вглядываясь через аппликатор, двигая его внутрь и наружу. Они также нашли гигиенические прокладки, сняли бумажные ленты с обратной стороны и расклеили их по всему дому, отмечая место «Х» — то место, где был спрятан клад. Кладом был «динамит» — иначе говоря, хлопковые обертки от тампонов. Эта история заставляет меня смеяться каждый раз, когда я вспоминаю о ней.

— Да, помню. Это было так смешно. Я думала, что мама Эми умрет после этого, — хихикает Киш. Она шагает в сторону, чтобы не наступить ни на одну из них. — По крайней мере, они не были использованы.

— Жуть.

— По... подожди минутку, — говорит Киша, поскольку мы обе замечаем листы бумаги, разлетевшиеся вдоль газонов и по улице.

— Вот дерьмо. Наши рюкзаки.

— Черт. — Киша бежит к кустарнику. Я думаю, что наше секретное укрытие не являлось такой большой тайной, как мы надеялись.

Пока мы приближаемся, я натыкаюсь на одну из своих папок, некоторые записи по-испанскому, наушники и несколько маркеров. Все мое дерьмо раскидано повсюду. Я предполагаю, что куст не справился с работой по скрытию наших вещей. Этот куст уволен.

Мы собираем наши вещи и запихиваем то, что осталось, обратно в рюкзаки. У меня не хватает только калькулятора и моего ненастоящего айпода — дешевого без брендового названия MP3-плеера. Киша теперь возвращается в школу без тампонов и книги по алгебре. Похоже, кто-то хочет изучить квадратные уравнения.

Карма.

Вот снова это слово. Это то, что мы получаем за прогул — наше барахло разбросано по всей улице. Держу пари, что кто бы его не нашел, был разочарован узнать, что мы неудачницы без наркотиков, денег или даже презервативов. Мои деньги были при мне. Я не употребляю наркотики. И мне не нужны презервативы, пока что не нужны.

— Сеньорита Миллер, como se dice карандаш en espanol?18— очевидно спрашивает меня миссис О'Брайен.

Я не обращаю внимания. Я еле перевожу дыхание от бега вверх по лестнице, чтобы оказаться на уроке вовремя. Я не хочу, чтобы меня задержали за опоздание.

— Un lapis19, — отвечает за меня Эми.

Она пытается быть хорошей? Пытается помочь мне? Или она - ведьма и пытается выставить меня в дурном свете?

— Gracias, Seńora Chapman, pero la proxima vez espere su turno20, — сурово говорит миссис О'Брайен.

Лицо Эми слегка розовеет. Она не привыкла, что учителя корректируют ее ответы или поведение. В классе ее обычно расценивают как гребаную богиню…

Испанский проходит быстро. Мы изучаем основные слова и простые фразы, которые можно регулярно использовать в школе. Хорошо, что мне не нужны мои записи. Работа легкая, но я смущаюсь говорить по-испански.

Стеф самая стеснительная из всех нас. Поскольку она мексиканка, я имею в виду... американка мексиканского происхождения, ожидается, что она будет знать испанский. И предполагается, что она должна быть в состоянии говорить на нем с акцентом. Однако, испанский у Стеф примерно такой же хороший, как и у нас. Она словно из пятидесятого поколения, родившегося здесь, поэтому знает только английский. Без присущего акцента.

Уже четвертый урок? Вау, я могу привыкнуть к прогулам. Это так легко. Это, несомненно, могло бы стать привычкой, если бы не то огромное количество записей, которое я пропущу.

ОСС начинается как обычно. Полнейший хаос.

Студенты потихоньку двигаются друг за другом, кто-то захватывает обед прежде, чем войти внутрь. Поскольку первый ланч начинается в это же время, некоторые студенты предпочитают есть во время урока. Не похоже на то, что у них будут неприятности. А скорее похоже на то, что у нас есть полная свобода действий. Ну, возможно не у нас, первокурсников, но наверняка выпускники могут делать все, что им, черт возьми, заблагорассудится.

Мистер Митчелл звонит в свой звонок примерно через пятнадцать минут после начала урока. Все собираются в классе и ждут, пока назовут их имена. Мистер Митчелл всегда вызывает всех по именам, каждый день в одно и то же время. Если тебя здесь нет, когда он называет твое имя, ты отмечен как отсутствующий. Я всегда здесь, поэтому это не имеет большого значения для меня. Хотя я быстро все просекла. Как только он называет имена, студенты уходят и приходят назад, когда им захочется, а некоторые на самом деле уходят и совсем не возвращаются.