Грейси посмотрела на Виктора и подумала: у него такой кислый вид, что ему определенно нужна помощь свыше — кажется, он не успел позавтракать.

Николь сначала не хотела вмешиваться, но потом все-таки произнесла, повернувшись к Грейси:

— Кажется, нас здесь никто не хочет понять.

Слава Богу, доктор Кейн подал знак Виктору, и тот закончил сеанс со словами:

— Я буду в своем кабинете. Встретимся в четверг в то же время.

* * *

Джейн выпрыгнула с водительского места длинного лимузина и с ходу влетела в двери клиники Северного Палм-Бич. Ее огромные солнечные очки «Рэй Бэн» косо сидели на переносице, а на спину падала пышная грива рыжих волос.

Ее появление в холле клиники вызвало почти сенсацию. Во всем черном с ног до головы — начиная с мягких итальянских полусапожек и обтягивающих кожаных джинсов и заканчивая шелковым лифом, поверх которого был надет пиджак из шкуры пантеры от Картье, — она широкими энергичными шагами направилась к стойке регистратуры. Через руку было перекинуто серебристого цвета манто из искусственного меха. Ее наряд не совсем вязался с местным тропическим климатом, как и весь ее облик, от которого веяло буйной жизненной силой, — с духом этого учреждения. Едва выслушав слова регистратора, Джейн уже давала распоряжения озадаченного вида шоферу, который вслед за ней втащил в холл множество чемоданов от Гуччи и ворох свертков самого разного размера. Она отправила его к лифту, велев подняться на третий этаж, а сама помчалась по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока наконец в глубине длинного коридора не оказалась у двери комнаты Грейси.

Здесь она остановилась, взяла себя в руки и отдышалась, сбросив с себя маску, которая долгие годы помогала ей играть на публику. Она тихо и коротко постучала в дверь. Не услышав ответа, она наклонилась, расстегнула молнии своих сапожек и сбросила их. С заговорщическим видом она уже взялась за ручку двери, как вдруг в коридоре появился шофер, пыхтя и отдуваясь под грузом своей непомерной ноши. Она тревожно замахала на него руками, жестами прося быть потише, и, продолжая держать указательный палец у губ, на цыпочках вошла в комнату.

Шофер так и остался стоять столбом среди багажа. Очень странная женщина, думал он, какая-то помесь сумасшедшей лошади и ирландской лесной феи. Два часа назад он встречал ее в аэропорту Майами, и, вместо того чтобы отдыхать в пассажирском салоне автомобиля, выпивать и радоваться жизни, как обычно поступают все, кто перелетел океан, она заявила ему, что предпочитает сама сидеть за рулем, а ему не помешает оттянуться на заднем сиденье его же автомобиля.

Он, напустив на себя самый строгий вид, на который только был способен, с жаром старался убедить эту женщину, что политика компании, вопрос страхования и другие причины не позволяют… Но она прервала его, заверив, что когда-то классно водила грузовики и тракторы на ферме, а до этого несколько лет работала шофером в Красном Кресте. Затем она прибавила, что доставит себя до места назначения в доли секунды. Ему ничего другого не оставалось, как сесть в пассажирский салон, где он и просидел весь путь, прямой, словно лом проглотил. Конечно же, он и не думал прикасаться к бару и орешкам, как ему рекомендовала эта дама, и только молил Бога, чтобы шеф не узнал обо всем этом безобразии.

Джейн аккуратно присела на край кровати и посмотрела на Грейси, которая дремала с наушниками на голове. Она увидела в палате стул, на котором обычно сидела Энн в их детской комнате, и к ее горлу подступил комок. Все эти годы Джейн не нарушила слова, данного когда-то своей лучшей подруге. Она всегда оставалась очень близка со своими крестницами.

И Энн даже незачем было просить ее об этом.

Джейн любила Керри и Грейси так, словно это были ее собственные дети, которых у нее самой никогда не могло быть из-за неудачно сделанного в шестидесятые годы нелегального аборта. Ей всегда удавалось помочь девочкам укрепить чувство уверенности в себе, и после их встреч у всех оставались веселые воспоминания. Вся нерастраченная материнская энергия Джейн досталась им.

Лицо Грейси казалось в эту минуту таким умиротворенным. Когда у Энн было спокойно на душе, у нее было точно такое же лицо. Но все изменилось, когда она была лишена родительских прав. Декстер по крупицам отбирал у Энн то, ради чего она жила, и в конце концов Энн почувствовала себя улиткой, спрятавшейся в своей ракушке. Когда она потеряла надежду вновь обрести свою семью, эта ракушка стала совсем маленькой и раздавила ее. С этого момента, думала Джейн, красивое лицо ее подруги не выражало ничего, кроме глубокой боля.

Грейси проснулась, моргнула, и широкая улыбка появилась на ее лице.

— Ой, тетя Джейн, — пробормотала она сонным голосом.

— Здравствуй, моя дорогая, — сказала Джейн в ответ и, порывисто наклонившись, обняла Грейси так крепко, что у той перехватило дыхание.

— Ты привезла мне что-нибудь от мамы? — спросила Грейси, когда смогла снова дышать.

— Конечно! — воскликнула Джейн. Она выглянула за дверь и кивнула шоферу, чтобы тот принес в комнату ее чемоданы. — Я никогда не помню, что и куда положила, но, пока мы поговорим, я перерою все это барахло. — Она открывала один чемодан за другим, расшвыривая самые непредсказуемые вещи, которые Грейси доводилось когда-либо видеть в багаже путешествующей дамы.

Книги, наброски, лекарственные растения, бирманские шелковые подушки, русский самовар, древние музыкальные шкатулки, горчичный порошок «Дижон», молоток и резец, янтарные бусы, кристаллы кварца, фарфоровая лягушка династии Мин, ягоды можжевельника, тамтамы бонго, собачьи витамины, древние гончарные изделия из Колумбии и так далее, и тому подобное. Отведя глаза от того беспорядка, который наделала Джейн в ее палате, разбросав вокруг все эти вещи, Грейси подумала, удосужится ли ее сумасшедшая крестная мать упаковать хоть что-то по-человечески, не считая, разумеется, туалетов. Грейси откинулась на свою подушку и снова улыбнулась. После недолгой паузы она поинтересовалась:

— А ты уже знаешь, что произошло?

— Конечно. Керри позвонила мне в Лондон, как только приехала в Палм-Бич. Завтра мы с ней обедаем вместе, — ответила Джейн, стоя на полу на коленях и шаря руками в свертке с небольшим гобеленом. — Я так давно ее не видела. Жду не дождусь, когда мы наконец встретимся, а о твоем отце, к сожалению, не могу сказать того же.

— Знаешь, тетя Джейн, — заговорила снова Грейси с задумчивым видом, когда мама говорила с нами об отце, в ее голосе никогда не чувствовалось ни злобы, ни холодности, ни ненависти. Она говорила так, будто рассказывала сказку. Она убеждала и меня, и Керри, что его нужно любить. А я всегда терялась, потому что где-то глубоко во мне жило какое-то мрачное чувство по отношению к отцу.

Грейси отвернулась и задумчиво посмотрела на окно.

— Не может быть, чтобы мама так ошибалась в нем. Как бы я хотела знать все до конца, — пробормотала она.

Джейн знала, что Грейси никогда не удавалось окончательно разобраться в своих чувствах к Декстеру. Да и как она могла? Господи, подумать только, что он сделал с ней, что он сделал со всеми, кого она любила. Со всеми, кто любил ее. Джейн внезапно захотелось крепко обнять дочь своей лучшей подруги и заверить ее, что отныне она будет в полном порядке.

Но она не могла дать Грейси столь обнадеживающего обещания. Во всяком случае, пока та полностью в руках Декстера.

— Нашла! — радостно завопила Джейн, вскакивая с колен. — Это тебе от мамы, дорогая, с любовью и наилучшими пожеланиями. — С этими словами она протянула Грейси светло-голубой пакет от Тиффани.

В нем лежали две серебряные рамки, в которых под стеклом изгибались светлые локоны, а в нижней части были выгравированы имена Керри и Грейси.

— Как замечательно, — сказала Грейси дрогнувшим голосом.

— А это от меня для твоей коллекции. — Джейн протянула ей золотое пасхальное яйцо Фаберже, украшенное финифтью. — Я готова удавить Декстера за то, что он испортил наши весенние планы в последнюю минуту. Мне так не хватало тебя в Эспене. — Джейн раздраженно покачала головой. Ее рыжие волосы, казалось, рассыпались по всей комнате.

— Спасибо, тетя Джейн. Ты меня так балуешь, — сказала Грейси и поцеловала ее.

— А чем ты сегодня занималась? — спросила Джейн, принимаясь запихивать свои пожитки обратно в чемоданы.

— У меня был сеанс с доктором Кейном, — ответила Грейси.

— Да, кажется, ничего не изменилось, — улыбнулась Джейн.

— А потом был сеанс групповой терапии. Темой была религия, а говорили только три человека, включая меня. А когда я возвращалась назад в свою комнату, одна из девушек шепнула мне, что вчера было намного интереснее, потому что темой беседы была мастурбация.

— О-о, мне такая тема тоже понравилась бы, — расхохоталась Джейн. Когда она будет повторяться в следующий раз, сообщи мне. Я обязательно поучаствую. У меня такой интересный и разнообразный список способов и технологий, которыми пользуются во всех частях света, что твой доктор Кейн просто с ума сойдет.

Грейси обожала Джейн. В свои пятьдесят лет Джейн выглядела от силы на сорок и была известна как хороший скульптор. Она три раза побывала замужем. Ее первый муж попытался шантажировать ее, когда она собралась развестись с ним. Он потребовал несколько сотен тысяч долларов. Джейн презрительно рассмеялась ему в лицо, зная, что ее просто нечем шантажировать. Когда он попытался затеять бракоразводный процесс, она выписала ему чек на двадцать пять тысяч долларов и попросила больше не попадаться ей на глаза. Второй муж был намного богаче, чем Джейн. Проблема состояла в том, что он был на тридцать лет старше ее и имел необъяснимую привычку выпроваживать из дома гостей в пять часов утра. Ее третий муж, как позже выяснилось, не выгонял гостей, но он любил мужчин.