С другой стороны, кто он такой, черт возьми, этот Джеральд Гулд? Не он ли умолял ее несколько дней подряд о встрече? Не он ли просил дать ему возможность объясниться? Когда же она наконец уступила, он выгнал ее из ресторана при виде жены словно какую-то девчонку!

Ярость не дала Джеки заснуть почти всю ночь. Наутро она включила автоответчик, не желая подходить к телефону, а явившись на работу, попросила секретаршу не соединять ее с Джеральдом Гулдом, если тот будет звонить.

И вот, бледная и хмурая, она сидела у себя за столом в кабинете, проглядывая календарь встреч.

Когда раздался телефонный звонок, она непроизвольно вздрогнула, но после некоторого колебания сняла трубку.

— Да?

— Джеки, это тебя, — сказала секретарь.

— Кто?

— Леди Атертон.

— Соедини.

Раздался характерный щелчок, и на том конце провода Джеки услышала приветливый голос Селии:

— Милая Джеки, вы понимаете, я никогда бы не сделала этого, если был бы другой выход, но меня неожиданно вызвали во дворец и, боюсь, что наш ленч сегодня придется отменить.

Джеки, как ни странно, вздохнула с облегчением. Она не была готова говорить сегодня с Селией о Джеральде, а в то же время знала, что этого разговора не удалось бы избежать, так как именно леди Атертон представила их друг другу на том балу.

— Ничего, — ответила Джеки. — Тем более что у меня куча работы.

— Право, мне очень жаль, что так вышло.

— Не пережинай, — заверила ее Джеки. — Давайте перенесем на другой лень.

— С удовольствием. Что скажете по поводу пятницы, двадцать седьмого?

— Прекрасно. — Джеки пометила этот день в своем календаре. — А вы собираетесь на бал к Уитли?

Селия усмехнулась в трубку.

— Нет. Элфрида прислала нам приглашения, но у нас на тот вечер, скажем так, уже имеются другие планы.

— Понимаю. Я совсем забыла о том, что было между вами. Ну ничего, расскажу вам потом, — сказала Джеки и рассмеялась.

— О, буду ждать с нетерпением! — живо отозвалась Селия. — Мне кто-то сказал, что они устроят фейерверк.

— Если бы только фейерверк… Прибавьте к этому красную ковровую дорожку, которую постелют от ворот до крыльца, букеты цветов на десять тысяч фунтов, бархатные ливреи для официантов и фонтан в центре танцевального зала, из которого будут бить струи розового шампанского!

— Боже! Судя по всему, эта вечеринка затмит собой все балы, которые когда-либо проводились в Букингемском дворце, — усмехнувшись, проговорила Селия. — Хьюго еще пожалеет о том, что отказался.

Джеральд звонил, просил о новой встрече, и в голосе его слышалась искренняя мольба. Джеки прослушала оставленное им на автоответчике сообщение вечером, вернувшись с работы. Несмотря на все, что случилось между ними в «Савое», сердцебиение ее вновь непроизвольно участилось. Она прокрутила пленку назад и прослушала сообщение второй раз. По голосу Джеральда чувствовалось, что тут нет никакого обмана и он действительно очень расстроен.

— Почему вы убежали? — говорил он. — Почему не дали мне возможности все объяснить?

Джеки пожала плечами. Ох уж эти «объяснения» неверных мужей! Она не сомневалась в том, что и Ричард был большой мастер «объяснять». Пусть Джеральд хоть на стенку лезет, Джеки его слушать не собирается.

— Если честно, — проговорила она вслух позже, когда разделась и ушла в душ, — мне это уже вот где! — Она провела ладонью по горлу, глядя на себя в зеркало в ванной, и повторила яростно: — Вот где!

Вечер обещал вылиться в настоящее испытание. Два коктейля, прием в Мэншн-Хаус у лорд-мэра Лондона. А около полуночи еще нужно было заглянуть на один благотворительный бал в гостинице «Дорчестер». Джеки зажмурилась. Теплая вода приятно снимала напряжение, накопившееся за день. Идти, конечно же, никуда не хотелось. Вот если бы остаться дома! Какое блаженство! Приготовила бы себе яичницу с тостом, свернулась калачиком на диване перед телевизором, а потом легла бы в постель с хорошей книгой и читала до тех пор, пока сон не одолел бы ее… Перспектива была настолько радужная, что Джеки на минутку всерьез задумалась о том, что, может быть, стоит разок отменить все запланированные посещения. В конце концов с тех пор как стала вести в журнале светскую колонку, она не пропустила ни одного стоящего приема или бала, званого обеда или премьеры. Неужели нельзя отдохнуть хотя бы один вечер?

Но тут она подумала о людях, которые ждут ее сегодня и будут сильно разочарованы, если об их вечеринках никто ничего не напишет. Пока Джеки не стала светским репортером, она и не подозревала, какое огромное значение может иметь для человека сам факт появления его фамилии на страницах глянцевого журнала. Многие нарочно выбирают день проведения приема так, чтобы ей было удобнее. И соответствующим образом составляют список приглашенных. Они рассуждают так: чем интереснее состав гостей, тем больше вероятности, что Джеки напишет об этом. И они правы. Удачно подобранное место проведения того или иного события, известные гости и, возможно, хорошая тема вечера — лучший способ заинтересовать репортера светского издания.

Тяжело вздохнув, Джеки вышла из душа и завернулась в большое махровое полотенце. Она твердо решила никого не подводить, раз уж согласилась заниматься этим. Джеки села за туалетный столик и принялась тщательно расчесывать волосы. Эх, хорошо бы все-таки пораньше вернуться домой!

Но тут внутренний голос спросил ее: «Что у тебя за жизнь? Что это за безумие, когда человек вынужден не спать четыре ночи из пяти, посещая всевозможные светские рауты? У тебя никогда не хватает времени на встречи с друзьями, не говоря уже о том, чтобы завязывать новые знакомства. Тебя затянуло в водоворот, все содержание которого фальшиво и банально».

Расстроенная Джеки надела черное шелковое белье, отделанное кружевом, черные же прозрачные колготки и изумрудного оттенка атласное платье, на фоне которого кожа ее отливала мраморной белизной. Она сделала себе свободную прическу, легко прихватив волосы сзади так, чтобы отдельные локоны спускались на уши и шею. Затем Джеки принялась краситься, одновременно пытаясь настроиться на предстоящую ночь визитов.

В ту минуту она готова была уступить место самозванцу, который представлялся ее помощником.

Настроение было все еще неважное, когда она появилась на первом вечере в красивом старинном доме в Челси с окнами на Темзу. Почти сразу же она нашла глазами Билла Гласса, который снимал хозяев дома, здоровавшихся с прибывавшими гостями.

— Как жизнь? — весело спросил он, меняя пленку в фотоаппарате.

— Самозванец все еще не угомонился, а я ума не приложу, кто он такой. Не знаю даже, как он выглядит. Билл, если ты услышишь что-нибудь о нем, дай знать, хорошо?

Билл поджал губы. На минуту его лицо приняло серьезное выражение. Он обвел комнату внимательным взглядом своих добрых серых глаз.

— Разумеется, — пообещал он. — Между прочим, мне будет нетрудно заметить его на какой-нибудь вечеринке, если мы там будем оба. Люди, не принадлежащие к высшему свету, выделяются на общем фоне как белые вороны.

— Разве, Билл? — с любопытством спросила Джеки. Кое-какие стороны жизни английского благородного общества все еще являлись для нее загадкой. Но Билл варился в этой каше так давно, что для нею не было никаких секретов.

— Да, потому что их никто не знает и они никого не знают, — ответил он.

— Ты будешь снимать для нас бал у лорда и леди Уитли в четверг?

Он в притворном ужасе воздел глаза к потолку.

— Леди Уитли пригласила меня в тот самый день, когда решила, устроить бал. Теперь, если я туда не приду, за мою жизнь не дадут и ломаного гроша.

Джеки рассмеялась.

— Понимаю. Эта женщина хочет, чтобы о ее вечере написали все издания, от глянцевых журналов до бульварных листков. Не исключено, что там объявится и мой неуловимый «помощник».

Билл присвистнул.

— Тогда повеселимся, а?

— Кип! Страшно рада тебя слышать! Как ты?

Брат позвонил ей домой на следующий день, и она действительно очень ему обрадовалась.

— Нормально, если не считать того, что я злой, как черт.

— Что случилось?

— Завтра придется вернуться в Лондон. Я думал, что мне удалось свести концы с концами в одной экспортной сделке, которой я сейчас занимаюсь, но случилось непредвиденное, и я вынужден буду провести в Лондоне еще неделю. — Голос у него был усталым и раздраженным.

— Я понимаю твое состояние, но это значит, ты снова приедешь ко мне, да?

— Если не возражаешь.

— Кип, ты же прекрасно знаешь, что не возражаю. Я уже успела соскучиться по тебе. Когда ты прилетаешь?

— Завтра в девять сорок вечера по вашему времени. В одиннадцать я уже у тебя. Ты будешь дома?

— Постараюсь, — пообещала Джеки. — Вообще-то я собираюсь на премьеру «Манхэттен старлайт», но, думаю, успею вернуться.

— В прошлом году на Бродвее это шоу имело большой успех, — сказал Кип. — Я-то не большой любитель театра, ты знаешь, но старики настояли на том, чтобы я пошел вместе с ними, и, знаешь, я не пожалел.

— Еще бы! Здесь это разрекламировали как лучший мюзикл последнего десятилетия. Лично я не пошла бы, пожалуй, но куда деваться, если вся Англия буквально помешана на этом?

— Там все еще играет Кэнди Уайлдмэн?

— Да, насколько мне известно, — ответила Джеки.

— Это хорошо, потому что на ней все и держится. Без нее шоу было бы уже не то. Ну что ж, желаю тебе приятно провести время, Джеки. До завтра.

— Пока, Кип.

После звонка брата настроение Джеки резко пошло в гору.

На следующий вечер она появилась в театре «Друри-Лейн». Фойе было забито знаменитостями, представителями прессы. Приехали и две съемочные бригады с телевидения. Ожидалось, что на премьере покажется принцесса Анна, так как она была благотворительной. Среди тех, кто уже пришел, Джеки заметила Майкла Кейна с женой, Шакиру, Роджера Мура, Шона Коннери, Джейн Сеймур и Майкла Дугласа. Фотовспышки ослепляли Джеки, пока она проталкивалась сквозь толпу, отмечая про себя состав присутствующих. Сливки лондонского высшего света смешались здесь со звездами кино и эстрады. В зал никто не шел до самой последней минуты, ибо именно здесь, в холле, можно было «людей посмотреть и себя показать». В конце концов билеты на эту премьеру стоили немалых денег. Джеки знала, что перед самым приездом дочери королевы фойе очистят от гостей, но пока никто уходить не спешил.