– Всего-то? – воскликнула Джуди Джеймс. – Из меня он вытянул двести пятьдесят тысяч!

Цифры посыпались одна за другой, достигнув внушительных сумм. Гордон очаровал их всех, выманил у них деньги, и каждая из них слишком стыдилась того, что попалась на его удочку, и не хотела оказаться причастной к скандалу, так как всем известно отношение Лиги к подобным вещам.

– И теперь, леди, я спрашиваю вас, – продолжила Никки, – что мы собираемся с этим делать?

Этот вопрос заставил всех замолчать. Дамы снова сели прямо на своих местах, ноги вместе, руки на коленях.

– Вы хотите сказать, что позволите уйти ему безнаказанным?

Воцарилась тишина, хотя Джуди Джеймс знала, что скоро другие члены начнут прибывать в «Брайтли», и она не знала, чего от нас ожидать, принимая во внимание наш решительный вид. Я бы, конечно, не стала показывать фотографии кому-нибудь еще. Я же леди, в конце концов. Но никто из членов комитета не мог быть в этом полностью уверен.

Прошла еще одна долгая минута, прежде чем Энналайз встала.

– Что нам нужно делать? – спросила она. Никки кивнула и обернулась ко мне:

– Фреди, давай.

Я довольно долго говорила. К тому времени, как мы покинули «Брайтли», я располагала хорошей толстой папкой, которую затем передала Говарду. Просмотрев содержимое, он присвистнул. Потом взглянул на меня и улыбнулся:

– Дорогуша, я знал, что мне понравится ваша Лига.

Глава тридцатая

После триумфального выступления в Комитете по новым проектам мы с Никки сидели в столовой у Граутов. Говард здесь же просматривал страница за страницей мою банковскую отчетность за последний год. Пилар могла бы помочь, но мне не хотелось, чтобы она знала детали моих финансовых дел.

– Вся фишка в том, – объяснил Говард, – чтобы найти в банковских документах Фреди записи, которые соответствуют записям дам из Лиги избранных.

Мы просматривали строчку за строчкой, чек за чеком, операцию за операцией. Это растянулось на целые часы утомительной работы, но мы так ничего и не обнаружили. Должна признаться, что от меня требовалось все больше усилий, чтобы сохранять самообладание и уверенность; я начала подозревать, что моему оптимизму предстоит выдержать еще не один удар.

Эти не свойственные мне мысли заставили меня почувствовать, что я изменяюсь, но изо всех сил стараюсь этого не замечать. Возможно, мои глаза и были открыты, но на них по-прежнему была пара старых добрых розовых очков. Сколько раз я говорила себе, что моя жизнь снова будет такой же прекрасной, как раньше, стоит мне только вернуть деньги. Но почему-то я перестала в это верить – и еще меньше понимала, откуда взялось это чувство. Кика взяла на себя командование на кухне, разжаловав кухарок Граутов в поварят, готовила еду, следила за тем, чтобы мы были сыты, организовала бесперебойную подачу кофе и не ложилась спать, несмотря на отяжелевшие веки.

– Кика, иди спать, – сказала я.

– Нет! Я останусь.

Я как раз взялась за новую распечатку. Никки едва держалась, чтобы не уснуть, Говард глотал кофе, будто у него был стальной желудок. Внезапно мои глаза зацепились за одно слово.

– Нашла!

Все подняли головы.

– «Биокаст»!

– Теперь мы напали на след, – сказал Говард, подскакивая и заглядывая мне через плечо. – Я знал, что должна быть какая-то связь.

От дам из комитета мы узнали, что Гордон уговорил каждую из них вложить деньги в «шанс, который выпадает раз в жизни» под названием «Биокаст». Он сказал, что эти инвестиции настолько эксклюзивны, что они должны подписать соглашение о неразглашении. Однако, получив деньги, он терял к дамам всякий интерес. И хотя обманутая леди из Лиги избранных жаждет мести не меньше, чем любая другая, ни одна не готова принести в жертву свою репутацию, даже если замешаны деньги. Так что, когда в отчетах из «Биокаста» стали появляться огромные убытки, никому и в голову не пришло что-либо предпринять. Они думали: деньги потеряны, тайна сохранена, репутация спасена. Я понимаю их логику.

– Пора провести расследование в отношении «Биокаста», – сказал Говард.

На следующий день, довольно поздно, Говард вошел в кухню, где уже были мы с Никки и Кикой. Выглядел он усталым, но весьма решительным.

– Что ты нашел? – спросила я, пытаясь выглядеть спокойной.

– Фирма «Биокаст» зарегистрирована в Мексике и ведет операции только через банк в Нуэво-Лоредо. Но я не смог больше ничего выяснить. Почти невозможно получить подробную информацию, когда финансовые операции проводятся за границей. Кроме того, я не верю, что «Биокаст» реально существует.

– Не существует?

– Да. Но мне нужно найти доказательства. Так что я еду в Мексику, чтобы выяснить еще что-нибудь.

Запиликал мой мобильник. На дисплее высветилось: «Неизвестный», что последнее время часто случалось и означало очередное инкассационное агентство. У меня уже вошло в привычку игнорировать подобные звонки. Но тут зазвонил телефон Граутов. Никки подошла:

– Алло?

Послушав, она посмотрела на меня.

– Вы ищете Фредерику Уайер? – Она с сожалением улыбнулась и произнесла одними губами: – Сборщик долгов.

Я попыталась не выдать волнения, но Никки все заметила.

– Извините, вы ошиблись номером, – сказала она и повесила трубку.

Молчание (с оттенком смущения) установилось в комнате. Кика что-то проворчала. Говард выругался и направился вон из кухни, но я его остановила:

– Знаешь, я тут подумала про эту поездку в Мексику...

Он взглянул на меня.

– Я поеду с тобой.

Это сумасшествие, я знаю, но мне не хотелось думать о предательстве, скандалах или невыплаченных долгах и агентах, неподвластных моему обаянию. Я хотела думать лишь о том, как наладить жизнь. И хоть я и старалась не отчаиваться, было все тяжелее сидеть сложа руки и наблюдать, как мой муж ведет шикарную жизнь. Еще хуже было слышать о мышиной королеве. Самое время, чтобы уехать из города, даже если это всего лишь короткое путешествие в приграничный мексиканский городок.

– Как хочешь, – сказал Говард. – Я уезжаю рано утром.

На следующее утро на рассвете мы с Говардом в жутком автомобиле, которого я никогда раньше не видела, летели по шоссе.

Размышляя над своим положением, я подвела невеселые итоги своих проблем: репутация испорчена, деньги исчезли, художник не звонит. Это что касается минусов.

В колонке плюсов значилось следующее: репутацию свою я восстановлю, как только разберусь со всем этим; деньги вот-вот получу назад; встречусь с художником и заставлю его выслушать мои объяснения.

Все будет хорошо. Как может быть иначе? Все мои размышления о розовых очках, вероятно, были вызваны гормонами, или низким уровнем сахара в крови, или... Я не могла придумать действительно правдоподобной причины и рада была отвлечься: мы как раз доехали до границы и встали в длинную очередь. Пока что можно было не думать о неприятностях.

Наконец мы оказались в Мексике. Проехали по узким людным улицам через центр города, мимо желтого с белым фасада церкви Младенца Христа, высокая колокольня которой возвышалась над центральной площадью. У Говарда были какие-то путаные указания, куда ехать, но он чувствовал себя уверенно – видно было, что он здесь не впервые.

Чем дальше мы ехали, тем менее цивилизованным становилось все вокруг. Но я была слишком поглощена мыслью о том, что вот-вот совершится моя долгожданная месть, чтобы задуматься об этом. Но когда мы свернули на участок дороги, покрытый гравием, и Говард нажал на тормоз, мне стало как-то не по себе.

– Приехали.

Было почти одиннадцать утра, когда мы въехали в очень плохую часть города и остановились перед мрачным шлакобетонным строением, в котором почти не было окон. Солнце нещадно палило, раскаляя грязь и гравий, окружающие постройку. По виду здания вполне можно было подумать, что там находится организация, ставшая источником огромных убытков, которые, по словам Гордона, понес «Биокаст». Однако кто-то на этом все-таки кое-что зарабатывал, так как у фасада был припаркован новенький «линкольн».

В любом случае, успешный это был бизнес или нет, но на фронтоне висела броская вывеска «Биокаст», а сбоку располагалась стоянка для автомобилей сотрудников. Говард смотрел на вывеску так, будто не верил своим глазам. Самоуверенность, конечно, вещь хорошая, но у нее есть обратная сторона: таким людям ужасно сложно поверить в то, что они могут ошибаться. Видимо, сейчас, уставившись на вывеску «Биокаст», мой юрист переживал именно такой момент,.

– Похоже, что «Биокаст» все-таки существует, – зачем-то сказала я.

Он промолчал.

Я точно не знала, каким образом существование «Биокаста» может повредить мне, но по выражению его лица я поняла, что это так. Настроение от этого у меня не улучшилось, и я пожалела, что не осталась дома, осаждаемая сборщиками долгов.

Но Говарда невозможно было остановить. Он подъехал к «линкольну» и выключил зажигание.

– Ты идешь? – спросил он, открывая свою дверцу.

Я обвела глазами полупустой ужасно бедный район. Иду ли я? Разумеется.

Мы вошли в здание через единственную металлическую дверь с облупившейся краской и оказались в старомодной приемной, в которой было предостаточно живых и настоящих служащих. Еще одно доказательство того, что «Биокаст» существует.

– Hola[25], – сказал Говард.

– Здравствуйте, – ответила ему служащая по-английски с сильным акцентом.

– Я бы хотел получить информацию о «Биокасте».

Женщина протянула ему четырехцветный буклет с фотографиями симпатичных людей в хирургических масках, поглощенных какой-то работой. Я представить себе не могла, чтобы в столь антисанитарных условиях могло происходить что-то связанное с медициной, но кто я такая, чтобы делать подобные выводы.

– Что ж, – сказал Говард, пролистывая буклет, – выглядит заманчиво. Могу я поговорить с менеджером?