– На самом деле день, но неважно.

Я посмотрела на часы. Он прав. Внезапно я ощутила себя лентяйкой.

– Над чем работаешь?

– Оборудование для студии.

– А разве ты не должен готовиться к свадьбе? – я ухмыльнулась ему. – Ты женишься уже очень скоро.

Он махнул рукой.

– Энни со всем разобралась. Честно, ты и вправду думаешь, она куда-то отпустит меня к приближающемуся «большому дню»? Я просто появлюсь в дебильном смокинге и буду молчать.

Я заметила шанс. Способ занять себя и держаться подальше от Джаксона Блу.

– Знаешь, ты позвал меня сюда пораньше, потому что тебе нужна была помощь с планированием свадьбы, а пока, всё, что я делала, это спала и писала. Так тебе надо с чем-нибудь помочь сегодня?

Он снова посмотрел вниз на провода.

– Не, Бит. Просто посиди здесь.

– Серьёзно? Ничего?

Он поморщился.

– Ну, может, с чем-то?

Я наклонилась вперёд, желая отвлечься.

– И с чем же?

– Энни хочет записать наши клятвы и прочее дерьмо, – он снова поморщился, когда ругнулся, но я махнула ему рукой. – Я не хорош со словами. А ты – да. Ты хороша в написании всякой романтичной фигни. Я надеюсь, ты поможешь написать мне клятву.

– Оу, пап! – я не смогла сдержаться и взвизгнула.

– Боже, неужели все девушки так похожи? – но он горделиво ухмыльнулся и заправил выбившую прядку волос за ухо.

– Мы можем начать сейчас. Где бумага?

– Серьезно? Сейчас? – папа с тоской посмотрел на свои провода. – Мне нужно время, не так ли?

– Лайл Чарльз Несбит, ты не будешь писать свою клятву за ночь перед свадьбой. Ты попросил у меня помощи и это моё главное условие.

– Ты очень похожа на свою мать, ты знаешь? – он посмотрел вниз, грусть затмила его грубоватость.

– Приму как комплимент.

– Так и есть. Она была потрясающей женщиной. Я был дерьмовым мужем для неё, но это была не её вина.

Моё сердце ёкнуло. Глаза наполнились слезами, и я быстро посмотрела вниз на клочок бумаги, который он положил передо мной.

– Всегда есть место для второго шанса, пап, – сказала я. Слова эхом отдавались в моей голове даже после того, как я их произнесла, повисая в воздухе как последний аккорд грустной и печальной баллады.

– Ты и вправду в это веришь? – спросил папа.

Я накрыла его руку своей.

– Да.

– Я тоже, – обратился Джакс с порога.

Глава 26.

Джакс.

Бит подпрыгнула на добрую милю и кончики её ушей покраснели. Попалась, подумал я про себя. В этот раз нет двери, чтобы спрятаться, Бит.

– И как долго ты там стоишь? – запнулась она.

– Достаточно долго, чтобы услышать, что старику нужна помощь, – я отодвинул стул от стола и закинул на него ногу. – Знаешь, мне больно, что ты не попросил помощи у меня.

– Да? Не думал, что тебе интересно, – Наилс посмотрел на меня из-под своих чертовски волосатых бровей. У стилиста, которого нанял лейбл для группы, был бы инфаркт от этих гусениц.

Я откинулся на стуле. Лили уставилась на меня убийственным взглядом и, по правде говоря, я сам был настроен на ссору. Мы собираемся обсудить пляжную вечеринку, и что за чертовщина там произошла. Так или иначе, Бит. И так будет даже забавней.

– Это моя мама выходит за тебя, старый ублюдок. Она, конечно, чокнутая, но я всё ещё хочу, чтобы ты относился к ней правильно.

Наилс тоже откинулся, сознательно пародируя мою позу.

– А разве я уже это не делаю?

Мне пришлось согласиться с этим.

– По-своему, старик.

Неужели Наилс Несбит только что посмотрел на меня… с нежностью? Я бросил взгляд на Лили и мог заметить, что она тоже это видела. Я кивнул в её направлении.

– Эй, Бит, просыпайся, у нас здесь мозговой штурм. Как на счёт этого, Наилс? Почему бы не сказать что-то вроде, как ты будешь сюсюкаться с ней, если она напьётся?

Лили изумленно уставилась на меня.

– Слышала, Бит? – прессовал её я. – Я всегда уложу тебя, если вдруг ты напьёшься. Запиши.

Нечто, похожее на огонь, вспыхнуло в её глазах. О, это повлияло на тебя, хех? У меня еще кое-что есть. Я наклонился, готовясь.

Она чопорно выпрямилась в кресле и что-то записала в свой блокнот.

– Окей, записала. А как на счёт этого, пап? Ты должен сказать что-то про верность. К сведенью, это – самая главная клятва, которую ты должен исполнить, когда ты любишь кого-то. Это должно быть первым. Имеет смысл, да?

Я влез раньше, чем Наилс успел ответить.

– Ты должен сказать, что никогда не испугаешься извиниться.

– И ты всегда первым делом пойдешь к ней со всеми проблемами, а не делится ими с прессой, – ответила Лили.

– Нафига мне вообще это делать? – буркнул Наилс.

Я уставился на Лили. Её дыхание было рваным, и я знал, она едва ли замечала отца в комнате. Я знал, что ей насрать, что он мог услышать.

– Тебе надо упомянуть, как ты вытатуировал её имя на своём сердце.

Лили выглядела испугано, а Наилс растеряно.

– Да?

Я не посмотрел на него. Я был слишком занят, рассматривая на Лили.

– Это метафора, – я замолчал.

– Может, я сделаю это на самом деле, – размышлял Наилс.

– Да, ты определенно должен. Девушки обычно ведутся на такую демонстрацию любви, – я намерено сделал паузу. – Хотя, я думаю, это всё же зависит от девушки.

– Говоришь, будто из собственного опыта, – протянул Наилс.

– Кто, я? – я снова откинулся. – Нее. Мои тату просто картинки. Они ничего для меня не значат, – наглая ложь, но, я думаю, я всё же полный придурок. Этого она и ожидает.

Лили издала болезненный звук, и я сразу захотел забрать свои слова назад.

– Пап, знаешь, может быть, ты должен сказать что-то о сдержанности.

– А? – Наилс растерялся. Я – нет.

– О том, что любовь – это улица с двухсторонним движением и иногда нужно отпустить собственное эго?

Он вздохнул и опустил свои плечи.

– Да, конечно, запиши.

Удар ниже пояса, Лили.

– Тогда и это тоже запиши, Лилиана. «Я торжественно клянусь, что всегда буду слушать слова, которые тебе говорят, а не приходить к собственному, недоделанному выводу».

– Ага, – Лили презрительно усмехнулась. – Я также запишу клятву, что ты никогда её публично не унизишь.

– Ну, может не так, – проворчал Наилс. – Я всегда лажаю на публике.

– Ты стараешься, – проскрежетала она, уставившись на меня.

– Конечно, – Наилс нагнулся над кусочком листочка, на котором писала Лили. – Могу сказать, что это очень странные клятвы, дети.

Лили хлопнула ладонью по столу.

– Это начало. Я пойду и напечатаю всё для тебя. Мы сможем отрепетировать клятву в следующие пару дней.

– Я тоже помогу, – произнёс я, вставая на ноги.

– Нет, я сама, – сказала она сдержанно, вырывая листок.

Но мои руки длиннее.

– Я настаиваю, – я забрал его из её рук.

– У меня от вас голова уже болит, – пожаловался Наилс. – Идите и запишите это дерьмо, и оставьте мои глупые старые мозги на эти схемы.

Лили вылетела из комнаты как ракета.

– Эй, Лил, ничего не забыла? – я махнул клочком бумаги. Она подбежала ко мне и выхватила его из моих рук, дергая так сильно, что между моих пальцев остался крошечный оторванный кусочек. Я смеялся, но это был не добрый смех. Это был сдержанный, напряжённый смех на грани какой-то истерики. Она снова отскочила от меня, взлетая по лестнице, но пока она делала один шаг, я делал три и сократил расстояние между нами в кратчайшие сроки. Я схватил её за руку, разворачивая и помещая её в то самое место, где я целовал Лил три дня назад. А чувствовалось, будто прошла вечность.

– Ты хочешь перестать прятаться от меня и рассказать, что за херня произошла на пляже? – зарычал я на неё, сердце колотилось как бешенное.

Она посмотрела на меня, паникующе. На мгновение мне показалось, я достучался до неё. Её рот открылся и закрылся, пока все эмоции в мире мелькали на её лице. Моя хватка ослабла.

– Лили, – умолял я.

Тогда она тряхнула головой и открытая книга её лица захлопнулась.

– Не-а, – сказала она. Она нырнула под мою руку и побежала в свою комнату. И захлопнула дверь перед моим лицом.

Глава 27.

Лилиана.

Я подбежала к своему лэптопу и бросила его на кровать. Мои пальцы уже печатали даже раньше, чем документ полностью прогрузился.

Я всегда буду верен тебе. 

Я буду любить тебя вечно. 

Это моя клятва. 

Всегда чтить тебя и на публике, и в уединении. 

Признавать свои ошибки и стремиться стать лучше. 

Любить тебя так, как ты заслуживаешь. 

Быть твоим лучшим другом и смешить тебя. 

Лелеять твое тело и твое удовольствие. 

Медленно злиться и быстро прощать. 

Никогда не держать обиды и вины, было ли это умышленно или нет. 

Всегда уважать твои желания и никогда не игнорировать твою боль. 

Быть твоим спутником и в горе, и в радости, и не позволять бедам разлучить нас.

Капля воды упала на клавиатуру, и я посмотрела на неё в изумлении, прежде чем поняла, что это слеза. Я отстранилась и уставилась на текст на экране, на слова, которые лились из меня…

Я писала не клятву для отца. Я писала фантазию. Как и мои книги с идеализированной версией Джаксона, и я писала всё, что я хотела, чтобы он сказал мне.

И всё, что я хотела сказать ему.

Время ускользало, как обычно, когда я была погружена в мир слов. Когда живот заурчал, я посмотрела на садившееся солнце и поняла, что не ела сегодня вообще. Отлипнув от лэптопа, я осознала, что головная боль только ухудшилась и я была в опасной близости от мигрени, если немедленно не запихну в себя какой-нибудь еды.

Дома было странно тихо, когда я вышла. Внизу, фигура, закутанная в платки и звенящие браслеты, ходила по кухне и посмотрела на меня.

– Лилиана, как ты себя чувствуешь? Джакс сказал, у тебя мигрень.