— Надеюсь, она не приняла приглашения? — Это было сказано с блеском в глазах.

— Боже мой, конечно, нет! Шарлотта знает правила игры, — спокойно ответила леди Селси.


Полковник Кэмпбелл в конце концов дал согласие на водную прогулку и даже объявил о своем намерении лично в ней участвовать, «чтобы молодые люди вели себя разумно и не совершали никаких глупостей». Как бы племянник полковника и его друзья ни относились к этому, они выказали должное послушание и втайне были польщены, потому что именно его опыт обеспечил успех предприятия и без него они вообще вряд ли сумели бы справиться.

Мэтт, все еще не желавший покидать брата, был буквально выставлен матерью, которая заявила, что он обязан отвлечься, насладиться морем, солнцем и веселой компанией.

— Я отлично справлюсь с миссис Кэмпбелл и соседями — не знаю, сколько из них придут навестить меня. Девочки будут очень рады, если ты пойдешь на прогулку, да и мистер Роберт Селси уже несколько дней подряд осаждает дом — спрашивает тебя.

При последних словах Мэтт скривился, но все же поддался уговорам и отправился на прогулку, взяв с матери слово: если что-то случится и ей понадобится его присутствие, она пошлет верхового гонца в Лайм. Из-за многочисленных случайностей, связанных с ветром и течением, всегда существовала вероятность, что путешествие по суше будет быстрее, чем по морю.

Рейчел, ни разу не проявившая интереса к морской прогулке, в конце концов решительно заявила, что не станет принимать в ней участие: у нее предчувствие, что вот-вот пойдет кровь из носа, ей нездоровится, поэтому она предпочитает остаться дома и немного посидеть с Сэмом. Никакие доводы не смогли заставить ее изменить решение.

Джейн сразу же объявила, что тоже никуда не поедет и останется с Рейчел; ей никогда не хотелось участвовать в морской прогулке, и она могла согласиться на нее только ради Рейчел, а без нее ей там совершенно нечего делать.

— Нет, дорогая Дженни, прошу тебя, не отказывайся, сделай это ради меня! — воскликнула Рейчел. — Мэтт и Фрэнк будут очень разочарованы, если тебя не будет, и папа тоже. Мне кажется, он очень ждет этой прогулки и будет недоволен, если пропустит ее.

Поэтому с большой неохотой Джейн поддалась уговорам.

Прогулка оправдала ее худшие ожидания, и она втайне радовалась за Рейчел, оставшуюся дома.

— Это был самый отвратительный день за последние годы, — сказала она, смеясь и морщась, когда снова оказалась в комнате, которую делила с Рейчел. — Солнце было ужасно жарким, а на суденышке имелся только крошечный тенистый участок, где, конечно, расположились Шарлотта со своим зонтиком и леди Десима Уинчем.

— Какая она, эта леди Десима?

— Глупа как пробка. Двух слов связать не может. Впрочем, со мной она так ни разу и не заговорила — не снизошла. Все утро ветра не было вообще, так что судно болталось у берега часа четыре, не меньше; а ведь оно такое маленькое! На Фессалии, когда мы возвращались из Вест-Индии, у нас по крайней мере была своя каюта, да и на палубе было где посидеть. А на этой посудине палубы не было вообще; там не было ничего, кроме канатов и больших бочек, от которых воняло рыбой. Шарлотта испачкала юбку в смоле и устроила ужасный шум, а когда мы в конце концов добрались до Лайма, было уже слишком поздно, чтобы сходить на берег, и по настоянию полковника сразу повернули обратно. Разумеется, твои кузены были в высшей степени недовольны этим обстоятельством, и на обратном пути все были не в духе, кроме Мэтта и Фрэнка Черчилля, которые вели себя безупречно. Так что мы втроем пели и развлекались, а Шарлотта и ее компания злились и жаловались.

— А что там случилось? Папа рассказал, что Мэтт спас тебе жизнь? — с тревожным интересом спросила Рейчел.

Джейн засмеялась и слегка покраснела.

— Ничего страшного! Твой отец все слегка преувеличил. На обратном пути — к тому времени уже поднялся ветер и судно двигалось довольно быстро — Шарлотта неожиданно закричала, что вода заливается через вентиляционное отверстие и портит ей платье, поэтому она потребовала, чтобы я подвинулась и освободила ей больше места. Я встала, а в это время судно резко накренилось, и я чуть не выпала за борт…

— Ах, как жаль, что меня там не было! — вскричала Рейчел. — Хотя я, наверное, умерла бы от страха, увидев, что ты едва не оказалась за бортом.

— Ерунда. Ты бы, несомненно, сделала то же самое, что Мэтт, а он бросился вперед и схватил меня за рукав моего старого голубого платья, который, спасибо дорогой тете Хетти, пришит так крепко, что не оторвется, должно быть, до Судного дня. Так что не было никакого романтического спасения, и леди Десима в этот самый момент, должно быть, докладывает своей матери герцогине о возмутительнейшем факте — отсутствии кружев на моих нижних юбках.

Но Рейчел не могла относиться к происшествию с такой легкостью.

— Слава Богу, что Мэтт был там, — сказала она и порывисто сжала руку Джейн.

— О, если бы его там не было, думаю, Фрэнк Черчилль оказал бы мне ту же услугу, — сказала Джейн с едва заметной неловкостью.


После чая к Кэмпбеллам пришли Фрэнк Черчилль и Мэтт Диксон, чтобы справиться о недомогании Рейчел и убедиться, что с Джейн после неприятного происшествия все в порядке. Обе юные леди заявили, что чувствуют себя нормально и даже пребывают в хорошем настроении, поэтому с удовольствием согласились прогуляться по берегу — вечер, наступивший после столь жаркого дня, был удивительно приятным. Полковники миссис Кэмпбелл изъявили желание сопровождать молодых людей, и вся группа медленно пошла по эспланаде, иногда останавливаясь, чтобы переброситься несколькими словами со знакомыми.

Через полчаса Джейн обнаружила, что оказалась — специально или случайно, она не могла решить — вместе с Мэттом Диксоном на некотором расстоянии от других членов группы.

— Мисс Фэрфакс — Джейн! Правда ли, что сегодняшний прискорбный инцидент прошел для вас без последствий? — возбужденно заговорил он.

— Ей-богу, мистер Диксон, все в полном порядке. Только благодаря вам. Так что спасибо за своевременные действия. Всю оставшуюся жизнь я буду помнить, что ваше присутствие духа, вероятнее всего, спасло мне жизнь. Я понимаю, что в долгу перед вами…

Она собиралась продолжить изъявления благодарности и необычайно встревожилась, когда Мэтт ее перебил.

— Это такая чепуха, — поморщился Мэтт. — Мне бы хотелось иметь возможность сделать для вас в будущем много больше. Мисс Фэрфакс — Джейн! Этот случай открыл мне глаза! Думаю, вы не могли не заметить, что мои чувства к вам далеко не праздный интерес.

Он бережно взял ее за руку и повернул лицом к себе, так чтобы в сгущающихся сумерках лучше видеть выражение ее лица. Но Джейн прервала его чувственную речь почти непроизвольным возгласом — предостерегающим и грустным:

— Мэтт! Мистер Диксон! Прошу, умоляю вас, не говорите мне ничего, о чем вы впоследствии будете горько сожалеть, не делайте этого!

Мэтт застыл в изумлении.

— Что вы имеете в виду? Как я могу пожалеть о своих словах любви и восхищения, уважения и преданности? Все, что я прошу, — это…

— Нет! Не надо! — настойчиво повторила Джейн. — Считайте, что вы ничего не говорили, а я забуду о ваших словах. Нет, — поправилась она, — забыть я их не смогу, да и не захочу, но я никогда в жизни вам о них не напомню.

— Но, мисс Фэрфакс, моя дорогая Джейн, я действительно вас искренне люблю! — Мэтт находился под властью сильных эмоций, и ирландские интонации в его голосе стали заметнее.

«Я запомню этот момент, — подумала Джейн, — до конца своих дней — то, как он говорил, как держал меня за руку».

Она непроизвольно на мгновение закрыла глаза.

— Я ничего на свете не желаю так сильно, как сделать вас своей…

— Послушайте меня, Мэтт… мистер Диксон. Пожалуйста, послушайте меня. Я всегда очень высоко ценила нашу дружбу, настолько высоко, что, полагаю, у меня есть право сестры говорить с вами с абсолютной честностью. Прежде чем вы продолжите свою страстную речь и сделаете мне предложение, скажите, это правда, что вы должны Роберту Селси крупную сумму?

— Да, это так, — ответил Мэтт. Он был явно сбит с толку. — Но Роберт сказал, что ему не к спеху, да и какое это имеет отношение к…

— Самое прямое, дорогой Мэтт. Я чувствую к вам такую теплоту… — ее голос заметно дрогнул, — и не хочу, чтобы вы ставили себя в неловкое положение. Все равно это ни к чему не приведет. Скажите, может быть, случайно, до вас тоже дошел слух о том, что полковник Кэмпбелл намерен дать мне приданое в случае замужества?

Последовало длительное болезненное молчание. Джейн сделала глубокий вдох и продолжила говорить со всей решимостью, на какую была способна:

— Полагаю, ваше молчание можно считать согласием. Вы тоже об этом слышали. Я не знаю, кто пустил этот слух, хотя и догадываюсь; но могу заверить вас, что он абсолютно ни на чем не основан. Полковник Кэмпбелл действительно испытывает ко мне отцовские чувства, но он сам мне сказал, что не в его силах помочь мне таким образом. Когда я выйду замуж, мистер Диксон, я не принесу своему мужу ни единого пенни. Состояние полковника должно перейти — и перейдет — его собственной дочери, и я рада, что это так, потому что люблю Рейчел, как сестру. Теперь вы меня понимаете?

Опять последовала длительная неловкая пауза. Тронув Мэтта за руку, Джейн заставила его повернуться, и они продолжили прогулку.

— На самом деле, дражайший Мэтт, я люблю вас, как сестра, — снова заговорила она, — я очень тронута вашими словами и благодарна за те чувства, которые вы ко мне испытываете; вот почему я взяла на себя смелость сказать вам все это. Простите меня, если можете.

— О, Джейн! — По лицу Мэтта струились слезы.

Джейн быстро потянула его за руку в узкий переулок, где их никто не мог видеть. Мэтт остановился, привалившись к стене.