Джонатан рассматривал возможность заночевать в офисе, свернувшись в углу переговорной. Он рассчитывал, что собаки пустят его на свои удобные подстилки. Состояние алкогольного опьянения прочистило его мозг, и он вдруг осознал, как сильно свернул с пути. Даже забавно, насколько быстро все утекало сквозь пальцы. Почему нельзя найти работу, не вызывающую желание сделать себе смертельную инъекцию? Почему не жениться на женщине, похожей на Клеменс? Почему Клеменс замужем? Почему Джули не замужем? Но он же любит Джули. Любит. Любит ведь?

– Грили? Грили!

Еще никогда в жизни Джонатан не нуждался в духовном наставнике так сильно, как сейчас. Он знал, что Грили практикует цигун, разбирая расходы Эдуардо. Он также знал, что Грили ест макробиотические овощи, мастерски управляясь с офисным расписанием. У Грили был ключ к правильной жизни, а Джонатану как раз очень нужен был ключ. Не просто ключ. Ему нужен был гид, гуру. Но Грили не было нигде, включая кладовку, где хранились запасы офисных принадлежностей и где Джонатан провел больше времени, чем нужно, не в состоянии справиться с дверной ручкой.

На четвереньках он дополз до офиса Эдуардо, повертел головой на высоте колен и обнаружил, что босс сидит за своим массивным столом в стиле ар деко и смотрит порно.

– Привет, Джонатан, – любезно поздоровался он. – Что ты здесь делаешь? Уже поздно.

– Но ведь не слишком поздно? – к ужасному головокружению добавилась еще волна паники. – Мне так нужна помощь, что я даже не знаю, с чего начать. Я все-все в жизни делаю неправильно. Мне нужен Грили. Или, может, ты знаешь еще какого-нибудь сверхмудрого человека, с которым я могу посоветоваться? Или психотерапевта? Я в отчаянии, Эд. И я так устал. У меня, наверное, нервный срыв. И я-таки женюсь. Ты теперь лишишь меня прибавки?

– Какой еще прибавки? – недовольно спросил Эдуардо. – Думаю, должен честно тебе сказать, что ты совершенно не справляешься, Джонатан. Я рискнул, взял тебя на работу, потому что Макс сказал, что ты классный. Но ты не классный. Ты странный. Боюсь, тебе придется теперь сильно отмотать назад, чтобы восстановить мое доверие.

На фоне его речи в компьютере кто-то стонал: «Ах, ах, ах».

Обессиленный и сбитый с ног бренди, Джонатан лег на ковер и закрыл глаза. Комната стала вращаться вокруг него с головокружительной скоростью, и ему пришлось вцепиться в пол из страха провалиться в бездну.

– Я очень хочу вернуть твое доверие, Эд, очень. Но прямо сейчас я вообще не могу мотать, – было очень приятно прижаться щекой к мягкому ковру. – Прости меня.

Эдуардо перестал обращать на него внимание и снова провалился в экран компьютера.

– Конечно.

– Я хочу завоевать твое доверие. Но как же я ненавижу это место. Тебя ненавижу. «Бродвей Депо» ненавижу. Я увольняюсь.

По иронии судьбы, высокая концентрация алкоголя в организме исказила единственное в его жизни честное заявление до такой степени, что разобрать смысл его слов было невозможно.

Эдуардо посмотрел на своего сотрудника, валяющегося у него в ногах, и уже собрался было высказаться сам, но тут на помощь пришел Данте, начавший сталкивать Джонатана с места, пока тот окончательно все не испортил и не исторгнул содержимое желудка на начальственный ковер.

Джонатан вернулся на четвереньки и медленно пополз к двери в сопровождении Данте.

– Пока! – сказал он, но получилось что-то вроде «ооа».

Сисси тем временем положила голову на колено Эдуардо и изобразила самый трогательный вид щеночка с огромными глазами. Мысль «Надо не забыть уволить этого придурка» постепенно перетекла в «Ой, какая милая собачка».

Под чутким надзором своих питомцев Джонатан забрался в такси, а дома упал, не раздеваясь, в кровать и пролежал там без сна до самого утра. Джули прислала смс, сказав, что ночует на работе, поскольку завтра сдавать в печать номер.

Джонатан далеко не сразу вспомнил, кто такая Джули. А, точно. Эта Джули.

19

Когда он зашел в «Le Grand Pain» на следующий день, Клеменс все еще была замужем за Люком.

– Разве ты не видишь, как сильно я тебя люблю? – голова очень болела и, скорее всего, он все еще был пьян.

– У тебя же есть девушка, – нахмурившись, ответила Клеменс. – Сделаю тебе кофе, сейчас он нужен тебе больше, чем любовь.

– Неправда, – настаивал Джонатан. – Если бы ты любила меня, ты бы приложила мне ко лбу холодный компресс, шептала бы на ухо ласковые слова, и за кофе мне бы платить не пришлось.

Клеменс рассмеялась.

– Не пришлось бы?

– Нет.

– Ты уверен?

– Абсолютно уверен.

– А почему ты шепчешь?

– А что, Жан-Пьер не здесь?

– Люк в Париже.

– В Париже? Может, ты тогда поцелуешь меня? Он не увидит.

Она вложила ему в руку стакан с кофе и проводила его до двери.

– Пока, дорогой. И не пей больше так много.

– Но как же быть с детьми? С Уиллоу и Раулем? И с малышкой Алуэт? Как же ты можешь отказываться от собственных детей?

Клеменс скрылась в пекарне.

Похороны Джонатана должны были состояться менее чем через месяц. Он набросал небольшой список гостей со своей стороны, в который вошли мама, отец, Джеймс, парочка знакомых из колледжа, а также Макс и Грили – с работы. Больше приглашать было некого. Остаток гостевой толпы обеспечила Джули, у которой и друзей с родственниками было больше, и, помимо них, она пригласила всех сотрудников «Невесты-360», задачей которых было выглядеть молодо, беззаботно и фотогенично для разворота журнала. Джеймс прислал мейл, из которого следовало, что билеты он забронировал, его контракт в Дубае заканчивается, и он ждет не дождется, когда сможет забрать своих собак.

Забрать своих собак? Своих? Джонатан уже и забыл, что собаки принадлежат Джеймсу. В грустные моменты ему казалось, что им было бы лучше с другим хозяином, который сможет водить их в лес каждый день, где они получат возможность побегать за грызунами и покопаться в земле. Вместе с тем невозможно было не заметить, что им довольно хорошо живется и на пятом этаже многоэтажки. От одной мысли о том, что брат может забрать собак, Джонатан пришел в отчаяние.

А вдруг они выбегут навстречу Джеймсу, демонстрируя свою любовь и чувство облегчения, и, как только Джонатан выйдет за дверь, начнут рассказывать ему на ухо о том, какой его брат тряпка, и что прошедшие месяцы были адом? Он чуть не плакал, представляя себе такую перспективу. Он так привык к их волосатым хитрым мордам, что больше не представлял себе жизни без этих собак. Но «Дорогу домой» он читал. Может, они просто терпеливо ждут возможности сбежать и начать путь в 11 000 километров к своему хозяину. Ужасаясь, он представлял себе, как они доползают до Дубая, хромые и истощенные, подходят к четырехсотэтажному дому, но консьерж не впускает их, потому что они недостаточно породистые.

По лицу у него потекли слезы. Верность собаки из книги поражала его в самое сердце. Хотя, возможно, его собаки такой верностью не обладали.

Тем временем родители, имея время обдумать его свадебные планы, начали проявлять беспокойство.

– Джули беременна, да? – спросила мама почти шепотом, чтобы не услышал – кто? Бог? ЦРУ?

– Нет, мама, она не беременна. И почему все про это думают? Я ведь говорил тебе – это рекламная акция журнала, нашу свадьбу будут транслировать онлайн на аудиторию в миллион человек.

Но она уже передала трубку отцу:

– Джонатан, неужели, кроме Джули, больше никого нет? Очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Хотя, конечно, ты никогда не давал нам повода думать, что это так.

И он повесил трубку, а Джонатан уставился в экран телефона, и лицо его исказила гримаса раздражения.

Место для свадьбы выбрали без его участия. Событие в весенних тонах должно было состояться в Бруклинском Ботаническом Саду, в Пальмовом доме. Меню составили, поставщиков еды выбрали. В какой-нибудь жаркой и засушливой африканской стране сейчас ускоренными темпами взращивались североамериканские полевые цветы, чтобы успеть переместиться через полмира и оказаться на ужасной, противоестественной журнальной свадьбе.

Он остановился, купил еще один кофе, в котором очень нуждался, и заказал фирменный завтрак, который кусок за куском скормил Данте и Сисси.

– Что-то надо делать, ребята, – сказал им он, осознав, что его жизнь утекает сквозь пальцы и перетекает в руки цифровой PR-команды. Он любит Джули – конечно, любит, но поиски прямой дороги в жизни только завели его в непроходимые дебри.

Собаки напряженно вслушивались и размышляли над судьбой Джонатана. Или они просто огорчились из-за опустевшей тарелки?

– Знаю, дело плохо, – продолжал он. – Но, может, сейчас просто нужно пережить свадьбу, а потом уже все встанет на свои места? Я получу повышение и прибавку к зарплате, и мы с Джули будем жить счастливо после всего этого, – он глубоко вздохнул. – Если бы вы только могли нарушить свою клятву не разговаривать с людьми, или какие там еще обещания с вас берут, и научили меня, как все наладить.

Он отвел взгляд. Сисси положила лапу ему на колено и ободряюще смотрела на него. Джонатан снова вздохнул.

– Ладно. Пойдемте на работу.

И остаток пути он прошел прямо, аккуратно ставя одну ногу перед другой, чтобы не портить отношений с гравитацией.

В офисе он первым делом увидел норвежский свитер с серебряными пуговицами и килт. На лице Грили он сфокусировался в последнюю очередь.

– Ты в порядке?

– Да, я отлично. Лучше всех, – Джонатан остановился, чтобы восстановить баланс и сфокусировать взгляд. – Мне нравится твоя одежда. И, раз уж ты спросил, я не в порядке. Я ненавижу свою работу. Я ненавижу всю мою жизнь.

Грили задумчиво смотрел на него.

Наверное, это было слишком. Джонатан скривился в улыбке: «Ничего страшного. Все отлично. Пойду работать». По пути к столу он скрутил губы трубочкой, воображая семь гномов, свистящих за работой и игриво махающих лопатами. Почему-то это ему помогало.