Звева Модиньяни - Джулия

– Знаешь, – положив руку ей на плечо, сказал вдруг Джорджо, – зря я все-таки уехал, не надо было в праздник оставлять тебя одну.

– Ну что ты, мой мальчик. – Джулия готова была расплакаться от умиления.

– Мама, скажи, что-то случилось? Я чувствую, ты какая-то не такая.

– Какая это «не такая»? – все еще надеясь отшутиться, ответила Джулия вопросом на вопрос.

– Я уже не маленький, – сказал Джорджо серьезно. – Если что-то произошло, я должен об этом знать.

Джулия решила начать с котенка. Как он воспримет его гибель?

– Котенок убежал, – не отрывая глаз от дороги, сообщила она.

– Почему ты за ним не смотрела? – воскликнул Джорджо.

Иногда она замечала, что он становится похож на Лео: у того тоже первый порыв – обвинить ее, а потом уж разбираться, в чем дело.

– Я не думала, что он выскочит в окно, – сердито ответила Джулия.

– И что было потом?

– Ничего хорошего.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Он попал под машину, и когда мы с Амброй подбежали, он уже был мертвый.

– Нет! – в отчаянии закричал Джорджо и со всей силой ударил кулаком по приборному щитку.

– Прекрати! – строго сказала Джулия. – Я любила котенка не меньше тебя, и мне тоже его очень жаль, но в жизни иногда случаются неизбежные вещи, так что остается только смириться. Сколько ни стучи кулаками, котенок не оживет. Все, в конце концов, смертны, даже твоя мать.

– Но умер он, а не ты, – в его голосе Джулии послышался упрек.

Потрясенная такой чудовищной логикой, она чуть не наговорила ему обидных слов, но взяла себя в руки и смолчала. Мальчик искренне был привязан к котенку, его отчаяние вполне понятно. Лучше в такой момент удержаться от упреков, иначе все кончится скандалом. Амбра приготовила на обед любимое блюдо Джорджо – рис с шафраном и тертым пармезаном, но к еде никто не притронулся.

– Разогреем на ужин, – сказала Амбра, унося в кухню блюдо с аппетитным ризотто. Она не сомневалась, что через несколько часов к мальчику вернется потерянный аппетит.

Джорджо отправился в сад. Джулия сказала ему, что похоронила котенка в клумбе, на которой каждую весну зацветают синие крокусы. Поплакав там, он вернулся в дом и через десять минут уже уплетал за обе щеки свой любимый желтый ризотто.

Когда Амбра ушла, он позвонил сначала отцу, потом Матту в Уэльс, чтобы сказать, что долетел благополучно и уже дома. После этого он сел рядом с матерью и, прижавшись к ней, как в детстве, смущенно прошептал:

– Прости меня.

– За что? – тая от неожиданной сыновней ласки, спросила Джулия.

– Я знаю, ты не виновата, что котенок погиб. Ты из-за него была такая расстроенная?

– Из-за него тоже.

– А из-за чего еще?

Что-то она должна ему рассказать. Лучше про Гермеса, благо его уже выпустили из тюрьмы. Про свою болезнь она рассказывать не решалась, опасаясь испугать сына.

– Гермес находится под следствием, – сказала она спокойным голосом.

– Почему? – удивился мальчик, и в его золотистых глазах вспыхнули огоньки гнева.

– Его обвинили в том, будто он взял деньги с несчастного отца, у которого безнадежно заболел сын, и будто он лечил этого мальчика не так, как следовало, отчего мальчик умер.

– Это, конечно, все неправда, – без вопросительной интонации сказал Джорджо.

– Конечно, – все так же спокойно ответила Джулия. – Обвинения абсолютно беспочвенны.

– Он в тюрьме?

– Был несколько дней, но дело даже не в этом. Ему запретили работать, пока…

Джулия не смогла договорить и опустила голову на плечо сына.

– Не волнуйся, мамочка, – начал успокаивать ее Джорджо. – Гермес с ними справится, он сильный. Вот увидишь, все кончится хорошо. – И он, стараясь успокоить мать, погладил ее по волосам.

– Будем надеяться. Ты прав, он сильный, но отстранение от работы для него самое тяжелое наказание. Без своего дела он как рыба без воды.

– Ты его очень любишь, да, мам?

– Очень.

– Как меня?

– Это нельзя сравнивать, я люблю вас по-разному.

– А если я начну ревновать? – делая вид, что шутит, спросил Джорджо.

– У тебя нет ни малейшего основания для ревности.

– Есть, потому что с тобой мы знаем друг друга уже четырнадцать лет, а Гермес появился совсем недавно.

– А вот тут ты ошибаешься. Я познакомилась с Гермесом, когда мне было пятнадцать. Значит, сколько лет я его знаю?

– Ты никогда не рассказывала мне об этом, – растерялся Джорджо.

– Если хочешь, могу рассказать, – предложила Джулия.

– Расскажи.

Он уютно устроился на диване рядом с матерью, предвкушая длинную и интересную историю, как в детстве, когда неистощимая на выдумки Джулия каждый вечер рассказывала какую-нибудь занимательную сказку.

Простуда – вполне уважительная причина, чтобы остаться дома, особенно когда надо идти на мессу, – ничего скучнее на свете не бывает. Именно из-за утренних месс Джулия ненавидела воскресенья.

В этот день по заведенному раз и навсегда порядку семья де Бласко в полном составе отправлялась в церковь. Фальшивые улыбки приветствующих друг друга прихожан, последние сплетни, передаваемые шепотком, пока священник талдычит с амвона свои прописные истины, потом опять сладкие улыбки при прощании, потом бар на углу, где учитель латыни смакует свой неизменный кампари, Бенни с Изабеллой потягивают молодое вино, а Джулия, как самая младшая, довольствуется лимонадом. Перед уходом глава семьи просит завернуть ему с собой пять трубочек с кремом, которые будут поданы на десерт к воскресному обеду. Нет, уж лучше жестокая простуда, чем этот надоевший ритуал.

Джулия заболела скорее всего из-за резкой перемены погоды. Стоял июнь, но вдруг сделалось по-осеннему холодно, задул ледяной ветер, пошли дожди. Джулия и в самом деле чувствовала себя плохо: у нее слезились глаза, текло из носа, она беспрерывно чихала, но перспектива остаться в доме одной и в течение нескольких часов наслаждаться полной свободой радовала ее.

Она сунула руку под матрац и вытащила книгу. Это был запрещенный в Италии роман Генри Миллера «Тропик Рака», который вчера ей дала подруга. В школе Джулия не отличалась особым прилежанием, зато к чтению у нее была настоящая страсть. Благодаря деду и вопреки отцу она прочла всего Сальгари, Жюля Верна, Рафаэля Сабатини и Джека Лондона. Чтобы не уснуть во время воскресной мессы, она под монотонный голос священника воображала себя то спутницей Красного корсара, то попадала в плен к пиратам в бурном Карибском море, то обедала с легендарным капитаном Немо на его «Наутилусе». Когда она подросла, на смену приключениям пришли французские и русские романы, которые были в их домашней библиотеке. Год назад она открыла для себя американскую литературу, правда, Генри Миллер писал уж слишком смело, некоторые места романа приводили ее в смущение.

Закутавшись в теплую шаль, Джулия открыла книгу и нашла место, на котором вчера остановилась. Углубившись в чтение, она как раз дошла до очень откровенной сцены, когда услышала какой-то непонятный шум. Она закрыла книгу и прислушалась. Шум доносился из сада. Значит, она не одна, кто-то остался дома.

Спрятав роман под подушку, Джулия вылезла из теплой постели и подошла к окну. Стук повторился, на этот раз гораздо громче. Откинув занавеску, Джулия увидела по пояс голого молодого человека, который, легко взмахивая тяжелым топором, рубил сосну. Сосна недавно засохла, и Витторио де Бласко вынес ей смертный приговор. Похоже, что этот сумасшедший, скинувший рубашку в такой холод, как раз и приводил этот приговор в исполнение. Склонная к фантазиям, Джулия уже начала входить в роль леди Чаттерлей, но любопытство взяло верх, и она стала гадать, кто этот храбрый вояка, который сражается в их саду с бедным беззащитным деревом.

Когда молодой человек повернулся лицом в ее сторону, она узнала его: это был Гермес, сын женщины, которая изредка, когда в семье появляются лишние деньги, приходила к ним помогать по хозяйству. Фигура у Гермеса была просто потрясающая. Их школьная учительница по рисованию наверняка сравнила бы его с Аполлоном Праксителя.

Джулия стояла и смотрела на красивое сильное тело, и в ней поднималась волна раздражения. «Ну и тип, – с неприязнью подумала она, – размахался тут топором у всех на виду!» Ее даже передернуло от отвращения.

Кутаясь в шаль, она вернулась в постель, намереваясь продолжить чтение и больше не отвлекаться на всякую ерунду. Она открыла книгу, стараясь вникнуть в мелькавшие перед слезящимися глазами строчки, но ей трудно было сосредоточиться. Голова гудела, как пустой котел, дышать было трудно, в глазах появилась резь. Она прикрыла воспаленные веки, и тут же перед ее закрытыми глазами возник Гермес, совершенный в своей красоте, как греческий бог.

Джулия снова встала и подошла к окну. Мысль, что она может смотреть на мужчину, оставаясь при этом незамеченной, взволновала ее. Гермес время от времени прерывал работу и вытирал с лица пот.

Несколько дней назад он заходил к отцу, после чего Витторио де Бласко устроил за обедом разнос ее старшей сестре Изабелле.

– Стыдись, лентяйка! – с пафосом говорил он. – Аристократка по крови, ты живешь в культурной среде и не можешь одолеть латынь даже в рамках школьной программы! А вот юноша из нищей, неблагополучной семьи, сын простой малограмотной служанки выучил древние языки так, как я их не знаю, всю жизнь проработав в школе. Вот с кого надо брать пример!

– Если он все знает, зачем же ему с тобой заниматься? – язвительно спросила Изабелла, которая готовилась к экзаменам на аттестат зрелости спустя рукава.

– Затем, что он хочет поступить в университет и получить стипендию – у него ведь нет денег на обучение. А за мою помощь он расчистит наш сад.

Глядя из-за занавески на Гермеса, Джулия вспомнила этот разговор слово в слово, хотя тогда за обедом и не придала ему большого значения. Сердце ее вдруг бешено заколотилось, она поняла, что Гермес ей нравится.