— Да... Я постараюсь, — согласилась Эдера.

Немного успокоившись и оглядевшись, она обнаружила в палате ещё одну женщину, пристроившуюся на стуле в уголке.

— Простите меня, — робко произнесла женщина, встретившись взглядом с Эдерой. — Ваш сыночек был в моём доме...

— Так это вы довели его до такого состояния?! — возмущённо воскликнула Эдера.

— Я виновата, простите меня... Я побоялась перечить той синьоре, его бабушке... Я не знала, что она украла мальчика... Она говорила, будто у него нет родителей... И не хотела вызывать врача! Но когда она уехала, я больше не могла видеть его мучения... Вы простите меня, синьора? — плача, взмолилась Аделина.

— Вы ни в чём не виноваты, — горько произнесла Эдера. — Спасибо, что хоть вы позаботились о моём сыне.



Известие из Милана стало очередным ударом для Валерио.

— Я немедленно выезжаю! — заявил он, услышав сообщение Манетти. — Нельзя сейчас оставлять Эдеру одну... Ох!.. — трубка выпала из рук Валерио.

Матильда бросилась к нему, затем побежала к шкафу — за таблетками...

— ...Я должен ехать к Эдере, — произнёс Валерио, открыв глаза.

— Выбросьте это из головы! — рассердилась Матильда. — Нет, я убью эту послиху!..

— К Эдере поеду я, — твёрдо сказал Андреа.

— Но ты не можешь ехать один, — слабым голосом заметил Валерио.

— Я поеду с сестрой Мартой, — успокоил его Андреа. — Думаю, она согласится.

Телефон настоятельницы долго не отвечал, и Андреа, чтобы не терять времени, отправился к ней на такси.

— Через минуту я буду готова, — сказала Марта, узнав, что произошло.

Дожидаясь её, Андреа рассеянно смотрел на икону Мадонны дель Джильо, и вдруг его губы сами собой начали шевелиться:

— Радуйся, Благодатная дева Мария, Господь с тобой, благословенные в жёнах и благословен плод чрева твоего, Иисус...

— Андреа, мы можем ехать, — Марта осторожно тронула его за плечо. — Что с тобой? Тебе плохо?

— Нет... — рассеянно ответил Андреа. — Странно. Кажется, я вспомнил молитву: «Радуйся, Благодатная дева Мария...»

— Сынок, — обняла его Марта. — Когда-то Эдера сказала мне, что это единственная молитва, которую ты знал с детства. Не удивительна ли доброта Господа? Он услышал, что ты хотел помолиться, и помог тебе вспомнить забытое. Вот, возьми образок Мадонны дель Джильо. Пусть он всегда будет при тебе.



Открыв дверь своим ключом, и не обнаружив Аделины, Леона вышла во двор:

— Аделина! Аделина! Где тебя черти носят? Я приехала!

— Очень рады вашему возвращению, вы — Леона Сатти?

— Не имеет значения, кто я! — с вызовом ответила Леона. — А вот кто вы и что здесь делаете?

— Резонный вопрос, — согласился полицейский. — Я здесь затем, чтобы вас арестовать. Вы обвиняетесь в похищении ребёнка и в преступном к нему отношении. По вашей милости мальчик сейчас умирает в больнице.

— Это всё козни его мамаши! — воскликнула Леона. — Вы не должны ей верить! У мальчика была только лёгкая лихорадка. Я требую вернуть мне моего внука!

— Синьора, вы вторглись в дом вашей невестки, — напомнил ей полицейский.

— Ах, моей невестки! Да я знать её не желаю! Это аферистка, каких свет не видывал. Она отняла моего сына, теперь хочет отнять внука.. Верните мне малыша.

— Синьора, вы это всё можете рассказать комиссару. А сейчас пойдёмте с нами.

— И не подумаю! Я устала с дороги. Мне надо принять ванну и лечь спать. Мой муж — мой первый муж, был послом, у меня много влиятельных знакомых. И я требую подобающего отношения!

— Синьора, не заставляйте меня применять силу, — попросил полицейский.

— Ах, силу?! Вон! Вон из этого дома!

— Что ж, я вас предупреждал, — сказал полицейский и затолкал Леону в машину.

В тот день пришлось поработать не только миланской полиции, но и римской, которая вела слежку за Францем де Марки.

— Я пришёл с доброй вестью! — радостно сообщил он Клаудии, войдя к ней в офис. — Мне удалось повидать ребёнка: он чувствует себя прекрасно!

— Спасибо, — сказала Клаудия. — Значит, с мальчиком всё в порядке?

— Да. Как только мне будут вручены деньги, похитители привезут ребёнка в одно местечко, о котором они скажут отдельно. Никаких затруднений не возникнет, надо только, чтобы полиции не было и духу!

— Разумеется, — согласился присутствующий тут же Валерио. — Мне нужен мой внук, а остальное неважно. Получите ваш миллиард. Если хотите, можете пересчитать.

— В этом нет необходимости, — Франц открыл кейс, чтобы положить туда деньги. — Через несколько часов я позвоню вам и скажу, куда приехать за ребёнком.

— Местечко Пертика, неподалёку от Милана, — произнесла Клаудия, пристально глядя Францу в лицо. — Там находилась Леона.

— Не понимаю... Что это значит? — Франц торопливо направился к двери, но на пороге его уже дожидался полицейский.

— Минуточку, синьор де Марки! Я должен выполнить кое-какие формальности.

— Что здесь происходит? — закричал Франц, обернувшись к Клаудии.

— Позволь представить тебе лейтенанта Вицци и его помощников, — охотно ответила Клаудия.

— Это недоразумение! — воскликнул Франц, апеллируя к полицейским. — Я только хотел помочь им, а они благодарят меня таким образом. Я адвокат де Марки.

— Вы обвиняетесь в мошенничестве и вымогательстве, — строго сказал лейтенант.

— Я ничего не вымогал. Разве что меня самого обманули, подставили, — пытался оправдаться Франц.

— Мы нашли Леону и ребёнка, — объяснила ему Клаудия.

— И похитительница арестована, — добавил лейтенант.

— Так ты хотела меня уничтожить? — в гневе Франц бросился к Клаудии, но тут же был остановлен лейтенантом.

— Я предупреждала тебя, чтобы ты оставил свои грязные затеи против семьи Сатти! — напомнила Клаудия.

— Шлюха проклятая! — выругался Франц.

— А ты мошенник, и даже не очень хитрый, — парировала Клаудия. — Лейтенант, окажите любезность: уведите его отсюда немедленно.

— Ты мне за это ещё заплатишь, запомни! — бросил Франц уже с порога.

— Иди, иди, — подтолкнул его лейтенант.



Эдера ни на минуту не хотела отлучаться от больного сына, и все уговоры Марты и Андреа были напрасны.

— Если он умрёт, я тоже не хочу жить, — говорила она глухим, почти беззвучным голосом.

Все слезы, кажется, уже были выплаканы, а вместе с ними ушли и последние силы. Эдера стала похожей на тень, неподвижно застывшую у постели ребёнка.

— Нет, дальше так нельзя! — не выдержал однажды Андреа. — Эдера, ты слышишь меня? Очнись! Сейчас матушка Марта отвезёт тебя к Дальме, а с Валерио побуду я!

У Эдеры не осталось сил даже на то, чтобы сопротивляться, и Марта с Дальмой увели её к машине, поддерживая с двух сторон под руки.

— Валерио, малыш, — сказал Андреа, оставшись в палате с сыном. — Ты меня не знаешь. Но я — твой папа. Прошу тебя, открой глазки! Услышь меня!

В этот момент мальчик сделал слабое движение веками.

— Ты меня услышал? Дитя моё, радость моя! Ты отзываешься на мой голос?

Малыш чуть-чуть приоткрыл глазки, а затем резко их зажмурил и снова провалился в свой тяжёлый болезненный сон.

Когда Эдера утром появилась в палате, Андреа уже почти не верил в то, что видел воочию.

— Не знаю, может, мне померещилось, но он откликнулся, — говорил Андреа Эдере.

— Я думаю, что всё это было на самом деле, — уверенно заявила Эдера. — Ведь твой голос ему знаком! Он слушал его, ещё, когда был здесь, в чреве. И потом, когда родился. Я постоянно включала запись с твоим голосом.

— Эдера, ты обещала рассказать, как мы с тобой познакомились, как подружились. Я хочу побольше узнать о нас двоих.

— Не теперь, Андреа...

— Отчего же не теперь? — возразил Андреа. — Мы ничем не можем помочь Лало, кроме того, что будем сидеть рядом с ним и разговаривать. Пусть он тоже узнает кое-что о своих маме и папе. Может, ему станет от этого немного легче.

И Эдера рассказала Андреа счастливую и одновременно грустную историю их встречи, любви, разлуки и снова встречи.



Состояние Валерио между тем то улучшалось, то вновь ухудшалось. В один из таких критических моментов Андреа, не зная, что ещё предпринять, положил у изголовья сына образок, подаренный Мартой.

— Мадонна дель Джильо всегда оберегала твою маму. Может, она и тебя убережёт. Сынок, ты не можешь умереть, ты должен жить! Чувствуешь мою руку? В ней — жизнь. Если нужно, возьми мою жизнь, только не умирай!..

К утру мальчику стало вроде бы чуть полегче, и Андреа в полудреме откинулся на спинку стула.

— Андреа, как он? — волнуясь, спросила Эдера. — Спит? Зря ты уговорил меня уехать сегодня ночью. Я всё равно не сомкнула глаз.

— Ночью у него был кризис, а к утру наш Лало открыл глазки и посмотрел на меня как-то, я бы сказал, осмысленно.

— Правда? — обрадовалась Эдера. — Сыночек мой, радость моя! — она дотронулась до лобика мальчика и в ужасе отдёрнула руку. — Он холодный! Он умер!.. Ай!..

На крик Эдеры прибежал врач, и ему стоило больших усилий втолковать ей, что опасность, наоборот, миновала:

— Прикасаясь к мальчику, вы все эти дни ощущали жар. А сейчас температура, наконец, упала. И упала почти до нормы! Посмотрите, он стал ровнее дышать.

— Простите меня, доктор, — сквозь слёзы улыбнулась Эдера. — Спасибо вам! Валерио, сыночек, иди к маме! Прижмись ко мне, мой маленький. Ты слышишь, как стучит там, в груди? Это сердце, которое ты слышал, когда был внутри меня. Дитя моё, любовь моя, сыночек мой!



Буйство, которое продемонстрировала Леона при аресте, заставило полицейских передать её в руки врачей-психиатров. Но в клинике она тоже не сразу успокоилась, и какое-то время ей даже пришлось побыть в смирительной рубашке.