— А вам известно, сколько смертей от банальных падений в домашних условиях случается каждый день? — парировал адвокат.

На повторном допросе Андреа сказал, что не только не толкал Мелоди, но даже и не прикасался к ней.

— Однако вы видели, как она упала и ударилась о столик? — подсказывал ему Веньери.

— Нет, этого я не видел, — честно ответил Андреа.



Уже всё было готово к операции Эдеры, когда выяснилось, что погибшая женщина, у которой предполагалось взять для трансплантации печень, ещё при жизни завещала свои органы какому-то исследовательскому центру.

Эдере не говорили, какая именно операция её предстоит, но она не слишком верила в то, что сможет поправиться.

— У меня нет страха, — сказала она Марте, вернувшейся из Африки и теперь не отходившей от Эдеры ни на минуту. — Я лишь чувствую, как силы постепенно покидают меня.

— Доченька, ты не должна сдаваться раньше времени, — внушала ей Марта. — Я уверена, Господь поможет тебе.

— Матушка, мне жаль расставаться со всеми вами, с моим сыночком, но я спокойно вверяю Господу мою душу. Единственно, о чём я иногда думаю: мне не следовало уходить из монастыря.

— Нет, девочка моя! — горячо возразила Марта. — Я правильно поступила, отпустив тебя в мир. Судьба приготовила для тебя суровые испытания, но они лишь укрепили твой дух. Ты стала матерью... Эдера, тебе надо помнить о Лало! Он нуждается в тебе.

— Возможно, Лало только и держит меня ещё на этом свете, — грустно произнесла Эдера. — Андреа больше нет со мной, и я его никогда не увижу.

— Доченька, Андреа раскаялся. Он уже осознал всё, то зло, которое причинил тебе. Когда с него снимут обвинение в преступлении, он непременно придёт к тебе. Ведь он любил тебя! Такая любовь не могла пройти вот так сразу. Андреа любит тебя, Эдера.

Джулио попросил свидания с Андреа и прямо сказал ему, что Эдера умирает.

— Если донора не удастся найти в течение двух-трёх дней, то никакая трансплантация уже не поможет.

— Но неужели ничего нельзя сделать? — в отчаянии спросил Андреа. — Джулио, скажи! Что я могу сделать для Эдеры? Я должен спасти её!

— Ты ещё многое можешь, но сначала ответь мне прямо... — Джулио пристально посмотрел на Андреа. — Это ты убил Мелоди?

— Джулио, ты же знаешь меня с детства. Скажи, я способен убить человека?.. — Андреа осёкся и добавил: — Конечно, я убил Эдеру, ты прав. Но сейчас я готов отдать всё, только бы спасти её! Мне не нужна моя жизнь!

— Прости, если обидел тебя, — сказал Джулио. — Надеюсь, донора мы всё же успеем найти, а вот твоё присутствие очень помогло бы Эдере.

— Ты забываешь, что я в тюрьме, будь она проклята! — в отчаянии воскликнул Андреа. — Есть только один способ выйти отсюда...

— Оставь эти мысли! — строго произнёс Джулио. — Ты нужен Эдере живым! А у меня есть другое предложение. Я пришёл, чтобы несколько освежить твою память...

Из тюрьмы Джулио отправился прямо к прокурору и заявил, что может засвидетельствовать алиби подозреваемого Андреа Давила.

— Я возвращался из клиники, — рассказывал он, — когда увидел идущего мне навстречу Андреа Давила. В первую минуту я, признаюсь, хотел пройти мимо — наши отношения с некоторых пор были весьма напряжёнными... Но как врач я понял, что Андреа находится в каком-то странном, ненормальном состоянии. Поравнявшись со мною, он посмотрел на меня так, словно не знал, кто перед ним... Я обеспокоился: ведь в прошлом Андреа перенёс тяжёлую амнезию.

— Пожалуйста, опустите подробности, которые нам уже известны, — попросил прокурор.

— Мне казалось важным воссоздать психическое состояние пациента... Простите, подозреваемого.

— Да, разумеется, это важно. Продолжайте, — не стал спорить прокурор.

— Мы находились неподалёку от моего жилища, и мне удалось уговорить Андреа зайти туда со мной. Я пытался выведать у него, что случилось, но он был заторможенным и отвечал с большим трудом. Кое-как я сумел понять, что та синьора, которой он так увлёкся, дожидалась его в студии. А он не хотел её больше видеть и потому не мог пойти домой.

— Очень интересная история, — сказал прокурор. — А не могли бы вы ответить, доктор, почему решили рассказать её нам только сейчас?

— Я думал, что Андреа всё это и сам сообщил, и ждал вызова от вас, чтобы подтвердить его рассказ.

— Если я не ошибаюсь, вы просили разрешения на свидание с вашим другом и получили его, — напомнил прокурор. — Полагаю, вам нужно было с ним сговориться?

— Нет! — возразил Джулио. — Но если хотите знать правду, то я действительно пришёл спросить Андреа, почему он не сообщил вам, что провёл у меня три утомительных часа. Так вот: он начисто об этом забыл! Лишь после того, как я подробно изложил ему всё, что с ним было в эти три часа, он кое-что вспомнил.

— Я должен принять это свидетельство, — прокурор пристально посмотрел на Джулио, — но вы, надеюсь, понимаете, насколько закон суров к тем, кто лжесвидетельствует?



Сообщение о смерти Мелоди привело Ральфа в бешенство. Гром и молнии сыпались на головы профессиональных убийц, стоявших перед Кариотисом навытяжку.

— Вы не выполнили мой приказ! Оставили убийцу Мелоди на свободе! Подонки! Мразь! Вас всех надо пустить в расход! И я сделаю это с каждым из вас, если Франц де Марки не будет доставлен сюда в течение суток! Живым или мёртвым!

— Но... Давила признал свою вину... — робко вставил Соммер.

— Молчать! — гневно оборвал его Кариотис. — Я не нуждаюсь в подсказках идиотов! Разве этот пустой манекен мог кого-нибудь убить? Подумай, пошевели своими куриными мозгами! Нет! С Мелоди расправился Франц де Марки, а потом подставил недотёпу-художника...

В указанный срок Франц, едва держащийся на ногах от побоев, предстал перед Ральфом.

— Ты вздумал от меня скрываться? — угрожающе начал Ральф. — Да я раздавлю тебя как червяка! Скажи, зачем ты убил графиню де ля Фуэнте? Хотел бросить мне вызов?

— Я не убивал её! Клянусь!

— Ганс, вправь ему мозги, — приказал Ральф. — У него неладно с памятью.

Ганс сильно ударил Франца по голове, и тот, потеряв равновесие, упал. С трудом пытаясь подняться, он продолжал твердить своё:

— Я не убивал!

Следующий пинок в спину не дал ему встать на ноги, и Франц оказался перед Ральфом на коленях.

— О, я вижу, ты учишься хорошим манерам, — поощрительно произнёс Кариотис. — Молодец! Ты должен стоять на коленях, когда говоришь со мной. Итак?..

— Графиню убил не я! — Франц ещё раз попытался подняться с коленей, но Ганс был начеку и нанёс очередной удар.

— А кто же? — язвительно спросил Кариотис, не поверивший клятвам Франца.

— Мать Андреа Давила! Она сумасшедшая. Её держат в клинике для душевнобольных... Эта женщина испугалась за своего сына... Она ревновала его к Мелоди...

— Мелоди? — грозно спросил Ральф. — Ты называешь так графиню?

— Я оговорился, — поспешил исправить свою ошибку Франц.

— У тебя всё? — Ральфу надоело вести этот бесполезный допрос, не открывший ему практически ничего ранее не известного.

— А теперь я расскажу тебе, как всё было. Сперва ты пытался обработать этого идиота Давила, но вышла осечка. И тогда ты отправился к его сумасшедшей матери и натравил её на Мелоди. Так?

— Но я не мог предположить, что она убьёт графиню! — воскликнул в отчаянии Франц.

— Перестань корчить из себя невинность! — прикрикнул на него Кариотис. — Ты всё предусмотрел! Это одно и то же, как если бы ты убил графиню своими руками. Довольно! — Ральф перевёл взгляд с Франца на Соммера. — Завтра мы сбрасываем цемент в пилоны моста Альменды...

— Нет! — истошно закричал Франц.

— Но прежде чем один из пилонов станет его гробом, — продолжил Ральф, не обращая внимания на Франца, — дайте понять этому ничтожеству, что никто не смеет становиться поперёк моей дороги!

— Нет! Нет! — кричал Франц, из последних сил сопротивляясь дюжим головорезам Кариотиса. — Н-не-е-ет!..



Манетти продолжал неустанно биться над загадкой смерти Мелоди де ля Фуэнте и пришёл к выводу, что Андреа, безусловно, известен убийца, которого он почему-то покрывает. Почему? Боится возмездия? Не похоже. Ведь он соглашается с обвинением не в каком-нибудь мелком преступлении, а в убийстве! Нет, тут что-то другое... Так может вести себя человек только в одной ситуации: когда убийца ему очень дорог. Да, именно в этом дело! Но, кто же, настолько дорог Андреа, что он готов понести страшное наказание, взяв вину на себя? Эдера? Нет, это абсурдное предположение. К тому же у неё — бесспорное алиби. Мелоди тоже отпадает — она мертва. Матильда, Валерио? Нет, это и вовсе чушь. Неужели Леона? Да, больше некого защищать бедному Андреа. Однако Леона заперта в сумасшедшем доме...

Своими размышлениями Манетти поделился с Матильдой и неожиданно получил ответ на мучивший его вопрос.

— Ну и ну! — воскликнула Матильда, кое-что припомнив. — На следующий день после убийства синьору Валерио звонил доктор, который лечит послиху. Кажется, она, то ли пыталась убежать из больницы, то ли даже ненадолго убегала. А потом у неё был тяжёлый приступ. Манетти, нам надо немедленно ехать к ней! Наверняка она не знает, что Андреа в тюрьме.

Однако приехав в клинику, Леоны они там уже не застали. Врачи и медсестры сбились с ног, разыскивая её повсюду. Лечащий врач принёс посетителям свои извинения:

— Это наша вина. Одна из медсестёр нечаянно оставила в её палате газету, в которой сообщалось об аресте Андреа Давилы... Но вы не волнуйтесь. Мы сделаем всё, чтобы найти синьору Сатти. Я уже позвонил в полицию...

Когда Манетти рассказал обо всём Валерио, тот произнёс:

— Бедная Леона!

— Да уж, совсем бедняжка! — не разделила его мнения Матильда. — Сначала укокошила графиню, а теперь, когда узнала, что Андреа арестован, и вовсе скрылась.