Оглядываюсь по сторонам, впитывая атмосферу роскошного клуба. Здесь шумно и достаточно людно. Играет зажигательная музыка. Гости клуба веселятся, отплясывая на танцполе. Сегодня в клубе Роберто присутствуют местные звёзды и шоумены. Даже я, далёкая от светской жизни, успела заметить парочку звёзд, известных в каждом уголке Италии.

Роберто приглашает нас к столику для «Vip» персон. Как только мы устраиваемся поудобнее, на сцене клуба появляется знойная брюнетка с микрофоном в серебрянном платье, мерцающем как триллиард ясных звёзд. По клубу разливается ритмичная музыка и высокий мелодичный голос заполняет зал. Гости оживают, пускаясь в пляс активней.

Живой голос. Впечатляет. Красиво поет.

О, да! Мне здесь, определённо, нравится.

Мы отлично проводим время. Мужчины общаются. Я немного отвлекаюсь на шоу-программу, теряя смысл их разговора, как вдруг до моего слуха доносится знакомое имя. Имя, которое вызывает у меня отвратительную горечь на языке.

— Кстати, Гвидо тоже здесь. Прибыл час назад. Странно, что вы не пересеклись с ним… — невзначай роняет Роберто.

— Что? — лицо Леона меняется по щелчку пальцев, обретая холод и сталь.

— Я отослал приглашение и ему тоже! — добавляет друг.

— Млять. Я надеялся, что хотя бы на пару часов не увижу смазливую рожу придурка.

— Да, он умеет выводить из себя. Но наши семьи общаются. Я хотел поддержать его в этот трудный час! Какое ужасное горе произошло с бедным Марио…

— Давай не будем об этом? — просит Леон, сжимая челюсти.

Он, как и я, хочет отдохнуть вдали от общества Гвидо Росси и не вспоминать о нём хотя бы несколько часов.

— Как скажешь. Давай наслаждаться вечером и компанией твоей прекрасной дамы. За Алину! — глядя на меня, Роберто выпаливает тост и опустошает бокал до дна, а я смущаюсь до такой степени, что у меня щёки горят.

Попробовав блюда, которые приготовили для нас лучшие повара Италии, я невольно перевожу взгляд в танцующую толпу, и… Кажется, как будто у меня начинаются галлюцинации.

Гвидо.

Да неужели!

Я присматриваюсь, и да! В толпе веселящихся я и правда вижу утырка. Он дёргается как ненормальный паралитик, зажимаясь с двумя стройными темноволосыми красотками в коротких искрящихся платьях.

Не знаю, как так получилось… но он будто почувствовал, что я смотрю на него. Гвидо резко вздергивает голову, наши глаза встречаются. Недоносок усмехается.

Он ведёт себя так, будто нанюхался дури.

И меня снова начинает тошнить.

Улыбаясь, покручивая бёдрами, Гвидо исчезает в толпе. Около пятнадцати минут я сижу за столиком на своём месте, после решаю немного пройтись, заодно и припудрить носик.

— Леон, Роберто, простите. Мне нужно отлучится в уборную, — я кладу на стол салфетку, встаю со стула.

— Лука, проводи Алину, — приказывает Моретти строгим голосом. — Детка, всё хорошо?

Я бегло киваю, извиняясь, выхожу из-за стола, направлюсь в сторону уборных. Амбал следует за мной по пятам.

Здоровяк останавливается возле нужной двери, распахивает её передо мной, а сам остается дежурить. Я попадаю в просторное помещение в котором вижу ещё две двери — мужской и женский туалет. Я открываю дверь женского туалета, вхожу внутрь. Сделав свои дела, я подхожу к зеркалу. Рассматриваю своё отражение, ставлю перед собой сумочку на раковину, копошусь в ней в поисках помады. Когда я поднимаю голову вверх, у меня едва не случается инфаркт.

— Боже! — я кричу на русском, когда вижу в отражении зеркала перекошенную рожу. Я не сразу узнаю человека, смотрящего на меня оттуда. Восставший мертвец. Не иначе. В котором я узнаю черты Гвидо Росси.

Первым делом, мне кажется, будто я слишком много выпила и опьянела, вот и привиделась всякая дьявольщина. Но это не так! Мне нельзя спиртное. Я пила лишь яблочный сок.

Я резко оборачиваюсь. Теперь я на сто процентов уверена, что это Гвидо. И он реальный. Вот только его глаза… Его зрачки. Они не похожи на зрачки обычного человека. Скорее, его зрачки напоминают кошачьи. Чернота полностью поглотила более-менее светлую радужку. Он не человек. Он — демон. Бледный, как мел.

Его волосы растрёпаны, одежда мятая. Сам Гвидо бледный и худой. Его губы сжаты в тонкую линию. Волосы мокрые от пота, как и слишком пёстрая одежда. Гвидо Росси выглядит как типичный педик, выражены в пестрящие шмотки в гавайском стиле. Но эти шмотки стоят уйму денег.

Лоб Гвидо покрыт испариной. Его глаз дёргается в тике.

— Какого чёрта ты делаешь в женском туалете? Убирайся!

Я не понимаю, что делаю. Утырок меня чуть в обморок не отправил своим внезапным появлением. Я хватаю сумочку с раковины и со всей силы бью ей урода по плечу. Вся моя косметика градом разлетается по глянцевой поверхности кафельного пола.

Ушлёпок ловко перехватывает меня за руку, очень сильно сжимает запястье. Толчок. Я лечу спиной к раковине. Грубая и шершавая мужская ладонь вонзается в мою шею, крепко её сдавливает.

— С-сумасшедший! Ты ч-что делаешь? Кретин больной!

Я начинаю дергаться и вырываться. Больно. Он давит моё горло как будто пытается задушить.

— Сучка-а-а-! — наклоняется на очень близкое расстояние от моего лица. В ноздри бьёт едкий запах спирта и травы.

Я понимаю, ублюдок под кайфом, да ещё и пьян. Страх сковывает всё тело. Не пошевелиться.

— Леон! Лео-о-н! — я пытаюсь кричать, но лишь хриплю.

— Затк-нись! Шлюха! Я хочу тебя! И получу! Прямо сейчас! Раз ты не хочешь по-хорошему, то будет по-другому.

— Прек-ра-ти — слёзы льются реками по щекам.

Неужели никто не поможет?

Я мельком слышу как хлопает дверь. Но никто не заходит в уборную.

— Идём! Р-развлечёмся, чика! Всегда мечтал выдрать русскую шлюху! Раз ты беременна, то, чтобы не навредить вашему огрызку, я буду драть тебя в жопу. По-взрослому. Леон жарил тебя когда-нибудь в зад?

— Леон! Помо…

— Заткнись! — грязная ладонь Росси падает на мои губы, запечатывая крик. — Меня бесит твой писк! Башка и без того трещит…

— Нет. Прошу! Не-е-е-т! — мычу, вырываюсь.

— Закрой пасть! — шлепок. Голова поворачивается вправо. По губам растекается вкус металла.

Подонок одной рукой держит меня за шею, второй хватает за волосы, оттягивает прядь назад и сильно встряхивает. Из глаз брызгают слёзы. Он отрывает меня от пола, я становлюсь на носочки. Хриплю, задыхаюсь. Я будто возвращаюсь в тот страшный день, когда я едва не утонула в бассейне. Ощущения одинаковые.

— Раздвигай ноги! Давай! Иначе следующий удар будет кулаком!

Он опять бросает меня на раковину, теперь уже садит на ее край, пытается широко развести мои колени, вклиниваясь между ними бёдрами. Ублюдок. Он рвёт и задирает платье до талии. Ткань трещит. Я борюсь изо всех сил. Пинаю его и царапаю, но он будто не в себе, будто не обращает ни на что внимания. Я боюсь… Понимаю, если буду сопротивляться ещё резче, он снова меня ударит. Уже сильнее.

Главное, не в живот. Только не живот…

Главное, не в живот. Только не живот…

Молюсь я, прекращая брыкаться.

— Ты спя-тил! Леон здесь… Он убьёт т-тея!

— Срать мне на Леона! Не уьбёт! Ссыкун он. Папочку моего боится. Да нихера он мне не сделает, — хрипит на английском.

— Ошибаешься.

Бах!

Я вздрагиваю. Слышу знакомый голос. И грохот. Удар!

Это не голос. А рык. Разъярённого зверя.

Леон! Боже! Он здесь!

Сопляка Гвидо буквально отбрасывает от меня как какой-то резиновый мяч.

— Тварь.

Хлопок. Треск. Я рефлекторно зажмуриваюсь. Слышу глухие удары и грубую ругань. А когда открываю глаза, вижу, как Леон с сумасшедшей яростью молотит на полу кулаками тело извращенца Росси.

Росси. Он просто лежит на кафеле. Как мешок с соломой. Не сопротивляется. Не двигается. Как будто… Только не это!

— Стой. Леон. Стой! Хватит. Достаточно.

Я оживаю. Заставляю ноги и руки работать. Я хватаю Леона за спину, тащу на себя, крепко обнимая. Он чувствует моё тепло и возвращается в реальность. Его руки дрожат. На них кровь. Костяшки разбиты до мяса. Леон сам весь трясется и рычит как дикий зверь. Он напоминает мне монстра. Адская машина убийств.

В уборную врывается Нико. Он видит жуткую картину и быстро реагирует — напирает спиной на дверь, удерживая её, чтобы никто из посторонних не вошёл в уборную.

Леон немного приходит в себя. Он дышит. Со свистом и хрипом. Смотрит на неподвижную фигуру Гвидо. И я на него тоже бросаю мимолётный взгляд. Кровь… Лицо подонка, намеревающегося меня осквернить и обесчестить, тонет в крови.

— Не бей его больше. Не б-бей… — шепчу, как мантру, прижимаясь щекой к могучей спине, захлёбываясь. — Дос-таточно.

Страшный. Какой же Леон опасный в гневе. Чума. Ядерная война. Он с одного удара отправил ублюдка в нокаут. И молотил как боксёрскую грушу. Ярость ослепила моего Леона. Мужчина провалился в аффект.

Он разжимает мои ледяные руки на своей талии. Делает три шага вперёд. Приседает не корточки и кладет руку на область шеи Гвидо, нащупывая сонную артерию.

— Maledizione! Не дышит…

(пер. Проклятье!)

Что? Ч-что?!

— Передоз.

Я не успеваю полностью осмыслить слова Леона. События разворачиваются рекордно быстро. Мужчина хватает меня за руку, тащит к двери.

— Что д-делать? Что же д-делать, Леон?

Боже. Боже! Боже!

Второй сын Фабио Росси мёртв. Сердце. Наверно у него сердце остановилось из-за передозировки! Не выдержало. Удары Леона лишь усилили эффект быстрой кончины.

— Что же теперь будет? Война, да? Война? Теперь они меня точно заберут? Мамочки…

— Тихо, Лина, молчи!

Леон замирает. Он крепко сжимает мою руку. До хруста. Трёт переносицу, закрывая глаза. А когда открывает — смотрит на охранника, Луку: