Слов нет. Горло от боли и обиды распирает. Не могу ни говорить, ни дышать, ни кричать.

Подлецы, гниль проклятая! Сергей, тварьё! Ненавижу!

Это Сергей кругом виноват! Это он Катю сбил! Потому что она… увидела его — живого. Свободного. Трахающегося за рулём с Оксаной. В то время, когда я думала, что он бедный в плену умирает.

Я только сейчас это поняла. Но Сергей провернул дело настолько профессионально, что любая бы на моём месте поверила.

Постановка. Чёрт. Те видео, сообщения, фотографии, общение с бандитами… Проклятая постановка. Ложь. Обман.

Ненавижу. Ненавижу. Проклинаю.

Боже, как больно! Какая я глупая, доверчивая дура!

— П-пошли вы! — набираю слюны и плюю в мразей.

— Неправильный ответ, сучка!

Шлепок.

Злобин с силой бьёт меня по лицу. Голова дёргается вправо. Мне почти не больно. Я слишком зла. Ублюдки! Какие же всё-таки ублюдки бессердечные. Особенно Сергей, который так умело играл роль самого лучшего на свете парня.

— Расскажи, недоумок, когда ты задумал провернуть всю эту дрянь со мной?

Я начинаю слепнуть от обиды, от давящих на глаза слёз. Но хочу знать всю правду!

— В отеле, — отвечает Сергей. — Когда ты на шайку Моретти налетела. Он на тебя тогда так жадно покосился, понравилась ты ему, дура. Я понял, что из тебя выйдет отличная шпионка. Я долгое время не знал, как втереться в доверие к Моретти и начать сливать всю инфу о поставках, чтобы шаг за шагом разрушить в дерьмо процветающую империю льва бизнеса — Моретти, и передать владение городом папе.

Папе…

Наконец-то паззлы неясности складываются в одну крепкую и чёткую картинку.

— А тут ты как раз подвернулась так удачно. Прости, кис, всего лишь бизнес. Пришлось пожертвовать нашей «любовью», деньги вкуснее поцелуев. Но ты сама виновата, я ведь тебя просил, да? Предупреждал не шастать возле люксов!

— Какой же ты подлец… Редкостное дерьмо.

— А ты шлюха! — ревёт, топая ногой. — Держи язык за зубами, не смей болтать лишнего и не зли меня. Иначе въебашу раньше, чем придёт время.

— Ты хоть любил меня? Любил когда-нибудь? — сдавленно шепчу.

— Любил. Врать не буду. Мои чувства были серьёзны. Пока не объявился отец и не предложил мне стать его правой рукой. Я тогда в отель как раз устроился работать.

— Ты дурак Серёжа! А ты уверен, что Злобин твой отец?!

— А-ну заткни стерву! — озверев, Злобин бьёт меня по затылку.

Прикусив язык от боли, я замолкаю.

— Уверен, — отвечает олигарх, — хватит базара, тебе незачем знать больше, ты всё равно скоро умрёшь. Все умрут. Я с корнем вырежу род Моретти. Раз ты не хочешь в наши ряды, то сдохнешь. Ты, твой Леончик, твоя сестра и ваш недавно рождённый Габриэльчик.

— Не смейте! Сына не трогаете! Прошу! Делайте со мной, что хотите, но ребёнок в чём виноват?

— В том, что в нём течёт кровь Моретти, — хмыкает олигарх, закуривая сигару.

Сыночек, мой малыш. Боже, помоги нам! Не отбирай у меня дорогих людей. За что? Скажите, за что?

— Вы нелюди… Вы хуже дьявола, — вот-вот, я начну рыдать кровавыми слезами.

— Мы просто бизнесмены, милая, — Злобин выдыхает мне в лицо вонючую струю дыма. — Ничего личного. Конкуренция. Власть. Бабло. Терпеть не могу того, кто переходит мне дорогу, крадёт у меня кислород. Моретти начал воротить свои ёбанные делишки в моём городе. Понастроил отелей. Что ж, скоро всё его — станет моим.

Мой голова до сих пор раскалывается. Кажется, где-то на затылке пульсирует открытая рана. Подонок ударил меня графином по голове. Я быстро потеряла сознание. Но сейчас, начинаю вспоминать всё, что было до удара.

Сестра!

— Где Катя! Где она? — дёргаюсь на стуле как сумасшедшая, кричу до пожара в горле.

— Инвалидка твоя рядом, за стенкой валяется, — Сергей сплёвывает на грязный пол. — Если бы не увидела нас с Оксанкой, на двух ногах бы ходила, а не как лягушка ползала с перебитыми лапами.

— Не трогайте её, прошу. Она вообще здесь ни при чём! — топаю ногами.

Умереть хочется. От невозможности, беспомощности своей убогой, чтобы повлиять на ситуацию.

— Доверчивая ты, Лина, — Сергей торжествующе смеётся, резко хватает меня за подбородок. — Как же легко было легко и сладко тебя ломать… Мы с парнями ржали, когда ты с ума сходила и думала, как бы к Моретти подлизаться. Но я знал, верил, что ты сможешь. Ты ведь у меня девочка целеустремлённая и упорная…

— Подонок. Настоящая гниль поганая, — слеза медленно катится по щеке.

Сергей сильнее хватает меня за скулы, будто тисками кожу вспарывает, наклоняется очень близко, шепчет зловеще, поглаживая тыльной стороной ладони, пахнущей куревом, по свежей ране:

— Последний поцелуй, милая! Подари мне свой сладкий ротик… Последний раз. И умри.

— Н-нет! Ты прокля….

Сукин сын впивается в мои губы. Больно. Очень. Его отец глумливо стебётся, заливаясь смехом. Я захлёбываюсь в отвращении, как будто меня в кучу мусора бросили и я тону там. Мусор везде. В лёгких, в печени, в почках, в сердце.

Скользкий язык врывается в мой рот. Я не могу вырваться, ведь я связана. Разве что… кусаю! За язык мерзавца. До вкуса крови. Наслаждаясь триумфом.

— Ах ты ж ёбаная овца!

Зажмуриваюсь. Подонок замахивается кулаком. В этот раз боль будет на грани.

— Босс, к складам несётся тонированная иномарка.

Сергей отстраняется, отпуская моё истерзанное в кровь лицо. Переключает внимание на влетевшего в комнату парня.

— Внимание! Всем приготовиться! — вопит Злобин.

Старый подонок вытаскивает из кармана ствол, клацает обоймой, перезаряжая.

Сердце в груди пропускает удар.

Сейчас это случится.

Глава 29.

Лина

Высокая и крепкая фигура появляется в проходе большого грязного помещения с замызганными окнами. Здесь холодно, сыро. Воняет мусором. Я узнаю своего любимого. По походке, по внушительному телосложению. Рыдать хочется ещё больше. От страха и радости одновременно.

Леон пришёл. Не может быть. Пришёл!

Нужна значит. Любит. Всё ещё любит.

Остыл. Теперь на помощь пришёл. Чтобы спасти.

— Леон! — я рвано кричу, дёргаюсь к любимому, захлёбываясь в истерике.

Он молчит. Взглядом насквозь душит. Нет. Не меня. Врагов своих презренных, которые причинили боль его собственности. Готов разорвать любого. За каждую выплеснутую слезу его женщины.

Верзилы — бандитские наёмники, обступают меня со всех сторон, закрывая широченными спинами.

— Суки, — Леон тихо рычит, сжимая кулаки.

Он не может подойти ближе. Я хнычу, на разрыв души, начинаю раскачиваться на долбанном стуле, но меня мгновенно осаждают.

— Не дёргайся, иначе пулю всажу в лоб. Сначала тебе, потом чпокарю твоему, — холодное дуло пистолета втыкается в центр спины, между лопаток.

Замираю. Слёзы сами по себе скрапывают с щёк. Пустым взглядом я смотрю на любимого и молюсь, чтобы Боже нас пощадил. Свои взглядом я без слов демонстрирую Леону все свои чувства. Извиняюсь перед ним. В сотый, нет, в миллионный раз подряд.

Простил? Простил, же! Иначе бы не пришёл.

Леон. Леон. Леон.

Как же сильно, безмерно, безумно, неистово сильно я тебя люблю.

— Девчонку отпустите, — грозно приказывает Моретти. — Я один пришёл. Безоружен, — руки вперёд выбрасывает.

— Вот это да? Что, Моретти реально из-за девчонки рискнёшь всем? Даже своей шкурой? Это тупо.

— Это чувства, — спокойно возражает Леон. — Их не за какие деньги не купишь. Я жизнь за Лину отдам. Тебе, жирному мешку это не понять.

Слова Леона бьют в самое сердце.

И снова меня совесть раздирает на клочки.

Как я могла предать? Как?

Не он был чудовищем. О, нет! А тот, от кого я никогда не ожидала ножа в спину. Чудовищем оказался Серёжа. Тот, с которым мы вместе выбирали обручальные кольца и собирались пожениться.

* * *

— Значит, ради спасения её шкуры ты готов… на всё, — глумливо говорит Злобин. — Что ж… Давай, — машет стволом в сторону стола. — Мои юристы всё подготовили.

Из толпы прихлебателей Злобина отделяется высокий, крепкий мужчина с залысинами на голове. В правой руке зажата ручка дорогого кожаного портфеля. Он подходит к столу, начиная раскладывать бумаги. Наверное, это юрист. Он никуда не торопится, раскладывает бумаги ровными стопками и только потом, осуществив задуманное, выпрямляется.

— Всё готово, Борис Глебович, — произносит мужчина с лёгкой отдышкой, промокает платком пот, выступивший на лбу. Он с опаской косится на обилие оружия и заметно нервничает. — Можно подписывать бумаги.

— Хорошо. Далеко не уходи, Чащин. Проверить надо будет, чтобы итальянская рожа всюду, куда надо, подписи поставила… — диктует Злобин.

— Что это? — шепчу еле слышно.

Сергей присаживается рядом со мной на корточки, нагло кладёт свою лапу мне на колено и продвигает пальцы выше по ноге. Леон стремительно оборачивается, бросившись в мою сторону.

— Убери от неё свои лапы! Или сделки не будет! — рычит, словно зверь, сверкает тёмными глазами.

Его останавливают в ретивом броске, удерживая вчетвером. Сергей глумливо просовывает руку дальше между моих бёдер.

— И что ты мне сделаешь, если я трону её за куночку?

При этих словах Сергей щиплет меня за промежность. Больно становится так сильно, что я вскрикиваю очень громко.

— Сергей! — прикрикивает Злобин. — Потом развлечёшься.

— Убью. Всех! — обводит тяжёлым взглядом собравшихся Леон. — И тебя. И тебя… А тебя, — выплёвывает в сторону Сергея. — С особым удовольствием.

— Ты не в том положении, чтобы командовать!

Сергей неохотно выпрямляется, но напоследок лапает, будто невзначай, меня за грудь.