Джордж засмеялся:

– Тут не возразишь.

Далее Джин выступил со своей обычной лекцией о том, что женщины ищут лучший генетический материал, порой выходя за рамки супружеских отношений, а мужчины хотят оплодотворить как можно большее количество женщин и при этом не попасться. К счастью, я эти рассуждения много раз слышал, и следить за ходом мысли Джина не составляло для меня труда, хотя я заметил, что нахожусь в состоянии сильного опьянения. Джордж часто смеялся.

Дейв не засмеялся ни разу.

– Чушь. Я никогда всерьез не думал обманывать Соню.

– Ну как тебе объяснить? – говорил Джин. – Существует некая иерархия. Чем выше ступенька, на которой ты располагаешься, тем больше женщин тебе доступно. Вот наш коллега в Мельбурне возглавляет Институт медицинских исследований, и его недавно поймали со спущенными штанами – в буквальном смысле слова. А парень он отличный.

Джин имел в виду Саймона Лефевра, моего соавтора по одному исследованию в Мельбурне, и мне приятно было узнать, что теперь он считает его отличным парнем. Раньше в их отношениях наблюдалась нездоровая конкуренция.

Джин разлил по бокалам остатки вина.

– Без обид, но Дон – доцент, а я – глава факультета. В иерархии мы с Лефевром находимся практически на одном уровне, но располагаемся выше Дона. Вероятно, мне представляется меньше шансов, чем Лефевру, чья целеустремленность должна всем нам служить примером, но спектр возможностей у меня шире, чем у Дона.

– А я инженер по холодильным установкам и располагаюсь ниже вас обоих, – сказал Дейв.

– С точки зрения социальной иерархии это, вероятно, так. Но это не умаляет твоих достоинств как индивидуума. Если мне надо починить холодильник, я не стану звать Лефевра, но условный представитель твоей профессии не может рассчитывать на частый секс с женщинами, которые подсознательно – или сознательно – ставят во главу угла социальный статус партнера. Так что в этой группе альфа-самец – я.

Он повернулся к Джорджу, вновь пародируя его акцент.

– Извините за самонадеянность, уважаемый. Я исхожу из того, что вы не вице-президент Кембриджского университета и не звезда мирового футбола.

– Для первого я туповат, – ответил тот. – Хотел в свое время стать вторым, пробовался в «Норвич», не подошел.

Джордж забрал счет, принесенный официантом, положил на стол пачку купюр и поднялся.

Джин, Джордж и я добрались домой на такси. Когда мы вышли из лифта на своем этаже, а Джордж отправился выше, Джин сказал:

– Вот пожрали бесплатно. Видишь, на что способна особь, бросающая вызов альфа-самцу. Ты в курсе, чем он зарабатывает на жизнь?

– Он рок-звезда, – ответил я.

Когда я зашел в спальню, то обнаружил, что Рози уже надела пижаму, но еще не спит.

– Как вечер провел? – спросила она, и я сначала запаниковал, но потом сообразил, что обманывать не нужно.

– Отлично. Ели гамбургеры и пили вино.

– И обсуждали бейсбол и женщин.

– Ошибка. Мы никогда не говорим о женщинах в целом. Только конкретно о тебе и о Соне. Сегодня мы обсуждали генетику.

– Хорошо, что я с вами не пошла. Как я понимаю, обсуждение генетики означает, что Джин прочитал Дейву лекцию на тему «Мужчины не могут не обманывать».

– Совершенно верно. Но представляется маловероятным, что Дейв, прослушав ее, изменит свое поведение.

– Я надеюсь, никто и никогда не изменит свое поведение под влиянием того, что говорит Джин. – Рози как-то странно на меня посмотрела. – Ты мне чего-то не рассказываешь?

– Конечно. Очень многого. Иначе у тебя будет информационная перегрузка.

Я нашел блестящий ответ, но пора было сменить тему и переключиться на Рози. В такси по дороге домой я подготовил подходящий вопрос.

– Как твоя пицца?

– Я в итоге решила приготовить твой тофу. Он оказался неплох.


Не успел я улечься, как из квартиры Джорджа раздались звуки ударных. Рози предложила мне подняться и попросить его прекратить барабанить.

– Я сама пойду, если ты этого не сделаешь.

Итак, я должен был выбрать из трех конфликтов: с хозяином квартиры, с женой и между женой и хозяином квартиры.

Судя по внешнему виду Джорджа, открывшего мне дверь, он репетировал в пижаме. У меня есть теория, что наедине с собой все ведут себя ничуть не менее странно, чем я. Я, естественно, тоже был в пижаме.

– Шум мешает вам и супруге? А дону Жуану?

– Только супруге.

Я постарался сократить масштаб своих претензий на шестьдесят два процента. Удивительным образом я вдруг заговорил голосом моего деда.

Джордж улыбнулся.

– Лучший вечер, сколько себя помню. Включил мозги, футбол не обсуждал.

– Вам повезло. Обычно мы говорим про бейсбол.

– Ваша генетика – дико интересная штука.

– Джин не всегда точен в деталях.

– Бьюсь об заклад, что не всегда, – рассмеялся Джордж. – Не знаю, есть ли тут связь, но впервые за черт знает сколько времени мне захотелось порепетировать. Похоже, ваш приятель разбудил во мне альфа-самца.

– Вы играете на барабанах, чтобы доставить неудобство Джину?

– Люди за эти звуки деньги платят, а вам они достаются даром.

Я затруднился с поиском контраргумента. Тут Джордж вновь улыбнулся.

– Сейчас сыграю ему на прощание, и отбой.

11

Для того чтобы обмануть Рози на следующее утро, понадобились дополнительные усилия.

– Что происходит, Дон?

– Мне снова нездоровится.

– Тебе тоже?

– Надо, наверное, сходить к врачу.

– Есть идея получше. Выпьешь со мной апельсинового сока? Вчера вечером от тебя несло, как от пивоварни.

– Вероятно, пиво опять пролилось.

– Дон, нам надо поговорить. По-моему, ты уже не выдерживаешь.

– Все в порядке. Сегодня во второй половине дня я уже буду на работе и вернусь к привычному расписанию.

– Хорошо. У меня тоже забот хватает. С диссертацией просто беда.

– Тебе надо избегать стрессов. На завершение диссертации у тебя осталось восемь недель. Я бы советовал поговорить с Джином. В любом случае ты должна обсуждать свою диссертацию с научным руководителем.

– Сейчас мне надо обработать статистику, что к Джину отношения не имеет. Мне было трудно отчитываться перед ним, даже когда он еще не жил в моем доме и не был в курсе моих проблем. И не спаивал, кстати, моего мужа.

– Я специалист по обработке статистики. Ты какой метод используешь?

– Ты хочешь помочь мне словчить в присутствии моего научного руководителя? Нет уж, это я должна сделать сама. Я просто никак не могу сосредоточиться. Только сяду за работу, как внезапно обнаруживается, что я думаю о совершенно других вещах, и все приходится начинать сначала.

– Ты уверена, что это не начальная стадия болезни Альцгеймера или другой формы деменции?

– Я беременна, если до кого-то еще не дошло. И вообще много чего свалилось. Я сегодня проходила мимо нашей главы соцотдела, и она говорит мне так, между делом: «Я слышала новости. В любой момент можем поговорить». Черт, у меня в голове текущие дела не держатся, а она хочет обсуждать то, что произойдет через несколько месяцев.

– Вероятно, она разбирается…

– Все. Оставим пока эту тему. Когда Джин съезжает? Ты ведь поговорил с ним вчера?

– Разумеется. И сегодня еще раз поговорю.

Формально оба сообщения не противоречили истине. А подробности могли заставить Рози волноваться.

Вторая попытка записаться к психологу в «Бельвю» закончилась катастрофой. Брендан, как называл его старший полицейский, взял отпуск в связи со стрессом, присоединившись тем самым ко мне, Рози и, предположительно, большинству жителей Нью-Йорка, которым необходимо понизить уровень кортизола до безопасных значений. На ближайшие восемь дней записаться к нему было невозможно. Тогда я решил прийти лично в надежде, что кто-нибудь отменит визит или не явится к нужному времени.

Клиника находилась на той же широте, что и наш дом, но на Первой авеню в Восточном Манхэттене. Я отправился через весь город на велосипеде, чтобы по дороге выработать план действий. К моменту прибытия в психиатрическое отделение речь моя была готова. Я подошел к зарешеченному окну с надписью «Регистратура».

– Приветствую вас. Меня зовут Дон Тиллман, и я подозреваюсь в педофилии. Я хотел бы записаться в список ожидающих.

Женщина за решеткой на мгновение оторвалась от своих бумаг.

– У нас нет списка ожидающих. Нужно прийти в назначенное время.

Я был готов к такому ответу.

– Я хотел бы поговорить с вашим начальником.

– К сожалению, она сейчас занята.

– Когда освободится?

– Извините, мистер… – Она выдержала паузу, будто ожидая, что я что-то скажу, затем продолжила: – Вам все же придется заранее записаться на прием. Таковы правила. А велосипед надо оставлять на улице.

Я еще раз изложил доводы в пользу моего немедленного освидетельствования, на этот раз подробно. На это ушло некоторое время, и женщина несколько раз пыталась меня прервать. Наконец ей это удалось:

– Сэр, вы задерживаете других людей.

Она была права. У меня за спиной уже собралось немало слушателей, которые, как мне показалось, с сочувствием отнеслись к моим доводам. Я коротко изложил им свои соображения:

– Согласно статистике, сегодня утром кто-то из пациентов не придет в назначенное время, и тогда психолог за деньги налогоплательщиков будет пить кофе и рыться в интернете, а потенциальный маньяк-педофил в это время будет разгуливать по улицам Нью-Йорка необследованным…

– Вы педофил? – спросила женщина лет тридцати, ИМТ примерно сорок, одетая в спортивный костюм.

– Обвиняемый в педофилии. Меня арестовали на детской площадке.

Женщина обратилась к регистраторше:

– Пусть кто-нибудь осмотрит этого парня.

Остальные люди в приемном покое ее поддержали.

Регистраторша заглянула в свои бумаги и взялась за телефон. Минутой позже она сказала: «Мисс Аранда примет вас через час, если вы готовы подождать» – и дала анкету для заполнения. Разум победил.