«Не вижу ничего резкого. Я счастливо женат, а твой брак распался. Следовательно, мой подход предположительно более эффективный»

Ответ Клодии пришел лишь двадцать секунд спустя – наверное, связь была плохая.

«Возможно. Спасибо за твои усилия. Но мне надо идти. И не думай, что твой брак будет успешным всегда».

Статус Клодии в скайпе изменился на оранжевый значок «Нет на месте» прежде, чем я успел вежливо попрощаться.


Я не думал, что мой брак будет успешным всегда. Потратив неделю на поиски решения Проблемы Лидии, я решил, что могу представить это Рози как попытку посоветоваться по поводу наших родительских обязанностей. Я хотел осуществить эту идею за ужином, на котором, естественно, присутствовал Джин, но мои намерения были истолкованы неправильно, поскольку о Происшествии на детской площадке я по-прежнему предпочитал умалчивать. Рози решила, что речь идет о необходимости ей взять академический отпуск.

– Будь я студентом-мужчиной, мы бы даже не стали это обсуждать.

– С биологической точки зрения для мужчин все иначе, – объяснил я. – Процесс деторождения на нас никак не сказывается. Мы можем параллельно работать или смотреть бейсбол.

– Только попробуй. Строго говоря, ничто не мешает мне выйти на работу через несколько дней после родов. А ты берешь больничный на неделю, стоит тебе чихнуть.

– Я делаю это, чтобы предотвратить распространение инфекции.

– Да знаю я, но сути дела это не меняет. Мне просто надо решить, на сколько брать отпуск, чтобы не пропустить целый год.

– Правильно это или нет, но, если студент мужского пола не берет отпуск, подразумевается, что за ребенком ухаживает его партнер, – резонно заметил Джин. – Ты хочешь, чтобы Дон взял отпуск?

– Нет, конечно, я не рассчитываю, что Дон будет сидеть дома с ребенком.

Я тоже пока не рассматривал этот вариант, но я вообще не рассматривал многого, что должно произойти после рождения Бада. Похоже, мнение Рози о моем отцовском потенциале не сильно отличалось от мнения Лидии.

Рози, видимо, заметила выражение моего лица.

– Извини, Дон. Я просто смотрю на вещи реалистично. Вряд ли кто-то из нас предполагает, что ты возьмешь на себя бóльшую часть забот о ребенке. Я сказала – буду брать его с собой.

– Маловероятно, что это разрешено. Ты поговорила с руководительницей соцотдела?

– Еще нет.

О том, что Рози планирует брать Бада с собой на работу, я упомянул в разговоре с деканом. Он недвусмысленно заявил, что это невозможно, и вновь попросил не ссылаться на себя, как на авторитетный источник.

Рози обратилась к Джину:

– Дон в любом случае не может взять отпуск. Нам надо на что-то жить. Поэтому я и хочу закончить диссертацию. Чтобы получить работу и ни от кого не зависеть.

– Дон – не кто-то. Он твой партнер. Так устроен брак.

– Тебе, конечно, виднее.

Похвалив Джина за обширные знания, Рози вдруг попросила прощения:

– Извини, я не хотела тебя обидеть. Я сначала говорю, потом думаю.

Возник удобный момент для обсуждения темы Лидии.

– Возможно, тебе пригодится совет специалиста.

– Меня консультирует Стефан, – отозвалась Рози.

– По вопросам ухода за детьми?

– Нет, не по вопросам ухода за детьми, Дон. У меня сейчас проблем штук пятьдесят, и ни одна из них не связана с уходом за ребенком, который родится только через восемь месяцев.

– Через тридцать две недели. А это ближе к семи месяцам. Надо подготовиться заранее. Оценить нашу пригодность на роль родителей. Провести внешний аудит.

Рози засмеялась.

– Поздновато, по-моему.

Джин тоже расхохотался.

– Дон, как обычно, методичен. Не может же он приступить к новому проекту без предварительных исследований, верно, Дон?

– Совершенно верно. Думаю, короткой беседы будет достаточно. Я включу ее в расписание.

– Ты можешь беседовать с кем угодно, – сказала Рози. – Я рада, что ты об этом думаешь. Но я сама о себе позабочусь.

13

Жизнь в нашей квартире постепенно обретала упорядоченный характер. После ужина Рози отправилась к себе в кабинет, а мы с Джином занялись коктейлями.

– В чем проблема? – поинтересовался Джин. – Ты записался на какую-то консультацию?

– Ты пришел к этому выводу в результате нашего разговора?

– Только благодаря тому, что я профессионально разбираюсь в тонкостях человеческой природы. Удивлен, что Рози этого не заметила.

– Наверное, думает о чем-то другом.

– Похоже, ты прав. Итак?

Я оказался в затруднительном положении. Ответы Рози на вопросы депрессивной анкеты свидетельствовали, что пока она вне опасности, но содержали признаки текущего стресса. Должен ли я усугублять его рассказом о том, что случилось на детской площадке? На другой чаше весов лежало невыполнение требований Лидии, что грозило отрицательным отзывом для полиции, возможным арестом, заключением под стражу и, как следствие, еще бóльшим стрессом для Рози.

Джин был моей последней надеждой. Его социальные навыки и способность манипулировать людьми находятся на недостижимом для меня уровне. Возможно, он предложит выход из ситуации, который позволит оставить Рози в неведении и одновременно избежать тюрьмы.

Я рассказал Джину о Происшествии на детской площадке, упомянув, что начало ему положило именно его предложение.

В целом я бы охарактеризовал реакцию Джина как веселье. Меня это не успокоило: по моему опыту, веселью часто сопутствует смущение и боль.

Джин налил себе остатки «Блю кюрасао».

– Черт, Дон… Мне жаль, что из-за меня у тебя такие сложности, но точно скажу – если ты просто явишься туда с заполненной анкетой, это не поможет. Похоже, ты или признаешься во всем Рози, или отправишься в тюрьму.

Я видел, что это заключение расстроило Джина: он был ученым и нерешенную задачу воспринимал как личное оскорбление.

– Еще выпить есть? – спросил Джин, осушив стакан.

Пока я ходил в пивной погреб, Джин продолжал ломать голову над сложившейся ситуацией.

– Ладно, – сказал он, когда я вернулся. – Я считаю, надо поймать эту женщину, Лидию, на слове. В чем разница между социальным работником и ротвейлером?

Я был не в состоянии вникнуть в суть вопроса, но Джин ответил на него сам:

– Ротвейлер вернет тебе ребенка.

Это была шутка, предположительно вульгарная, но я понимал, что мы сейчас два приятеля, которые вместе выпивают, и в таком контексте подобные шутки уместны.

– О господи, Дон, что ты принес?

– Гренадин. Это безалкогольный напиток. Необходимо сохранить ясность сознания. А ты отвлекаешься. Продолжай.

– Вот в чем суть проблемы: тебе предстоит встреча с социальным работником, и на ней должна присутствовать Рози. Ты можешь найти предлог…

– Я могу сказать, что она себя плохо чувствует из-за беременности. Это вполне вероятно.

– Так ты только оттянешь время. А отчет эта тетка напишет все равно. Не стоит дразнить ротвейлера.

– Ты же утверждал, что социальные работники отличаются от ротвейлеров.

– Лишь самую малость.

Лишь самую малость. Тут у меня родилась идея.

– Можно нанять актрису. Чтобы она изображала Рози.

– Софи Лорен, например.

– Она ведь существенно старше Рози.

– Шучу. А если серьезно, проблема в том, что нужен человек, который тебя хорошо знает. Потому что социальному работнику надо ответить на главный вопрос – сможет эта женщина справиться с Доном Тиллманом? А поскольку ты…

Я закончил мысль Джина за него:

– …не вполне типичен. Правильно. Сколько времени, по-твоему, нужно, чтобы достаточно меня узнать?

– Я бы сказал, полгода. Минимум. Прости, Дон, но я считаю, что рассказать все Рози – меньшее из зол.


Я выждал еще неделю в надежде, что подсознание все-таки подкинет мне подсказку. Это была девятая неделя с момента зачатия Бада. Его изображение на плитке занимало теперь два с половиной сантиметра, и мне удалось точнее уловить изменение формы тела благодаря приобретенному опыту.

Идея с актрисой в роли Рози выглядела заманчиво, мне было трудно от нее отказаться. Выражаясь языком науки, я утратил способность видеть альтернативу. Но Джин был прав: у нас не оставалось времени на то, чтобы подготовить незнакомку к пристрастным вопросам профессионала по поводу моей личности. Только один человек еще мог мне помочь.

Я рассказал ей о Происшествии на детской площадке и предстоящем собеседовании с социальным работником. Объяснил, что моя главная задача – оградить Рози от лишних волнений и что Эдинбургская шкала послеродовой депрессии показала необоснованность опасений Лидии. Тем не менее избегать назначенной консультации было опасно.

– Мы должны пройти это собеседование как будущие родители и выслушать ее рекомендации, иначе меня осудят, депортируют и запретят мне встречаться с Бадом.

Я, скорее всего, немного преувеличивал, но не мог забыть предложенное Джином сравнение с ротвейлером. В центре боевых искусств обороне от служебных собак не обучали.

– Тварь. Это вообще из ряда вон! Как она может так делать?!

– Она социальный работник, обнаруживший в ситуации факторы риска. Ее требование выглядит обоснованным.

– Ты добрый. Это так на тебя похоже. Хорошо, я с удовольствием сделаю все, что в моих силах.

Это был невероятно щедрый отклик. Больше не надо мучиться, подыскивая аргументы, реакция ясна.

– Я хочу, чтобы ты изобразила Рози.

Насколько я мог судить по выражению ее лица, мои слова потрясли Соню. Я не обсуждал свой план с Джином, но мне было известно, что, по его мнению, бухгалтеры – мастера обмана. Я полагался на него.

– Господи, Дон. – Она засмеялась, но я заметил некоторую нервозность в ее поведении. – Ты шутишь… нет, я знаю, что ты на это не способен. Боже мой. Я не думаю, что у меня получится быть Рози.

– В силу недостатка квалификации или по морально-этическим соображениям?