– На меня теперь сука смотри, смотри, как мой член таранит твою дырку, смотри, как я тебя наказываю, – грублю, когда она пытается прикрыть глаза и начинаю свое эротическое упражнение, держась руками за бедра, пока ее руки мнут свои дойки.


Просто кайф.


Продолжаю долбить влажное лоно, чувствуя как меня уже штырит, как в глазах темнеет, как мир вокруг меркнет и только напряженное прекрасное лицо Олеси выделяется светлым пятном.


Олеся, конечно баба что надо, хоть и лживая.


С ней не надо церемониться. С ней не надо нежничать. Её нужно трахать до поросячьего визга, а за стенами спальни окружить заботой.


И за эту заботу в благодарность, она будет вылизывать член и волосатые яйца, пока я продолжаю кончать ей на лицо.


Ласкаю ее лицо руками, целую губы, пропахшие моими выделениями, и мну титьки руками, выкручивая уже покрасневшие сосочки.


Таким образом, я пользую Олесю каждый день.


Часто придумывая, что-то особенное.


Вставляю шарик – кляп, связываю ее раком, без права даже дергаться и кричать когда насухо трахаю в зад, потом зализываю истерзанную дырку и долблю уже как обычно, пока она не мычит кончая.


В другой раз наматываю волосы на кулак и пользую в рот, пока огромной резиновой елдой долблю дырку.


Каждый день был, как маленький праздник, как маленький взрыв внутри наших тел. Я наказывал Олесю за провинности, а потом ласкал под душем или вылизывал израненные места.


Изображениеclear


В какой-то момент я стал забывать кто я, кто она и просто наслаждался каждым мгновением с такой послушной и податливой, всегда готовой на все Олесей.


Тем было удивительнее на утро седьмого дня счастья видеть ее обиженное, напряженное лицо и то, как она в слезах выбегает из спальни, откуда обычно ночью уходит к сыну.


– В чем дело, – не понимаю я и уже злюсь на такое поведение своей рабыни.


– Наверное, она не ожидала увидеть здесь меня.

Глава 27. Олеся


Она мне не понравилась сразу. Может дело в том, что она забирала внимание сына, может в зависти к, от природы светлым волосам, а может в том, как она лебезила перед Прохором.


Он вроде бы и не замечал, тем более за мое невнимание очень сладко и очень часто наказывал.


Ставил в коленную локтевую, трахал в попу, в киску, в рот и все время сводил с ума ударами сначала ремня, а потом в ход пошли и другие приспособления.


Плетка купленная накануне вместе с наручниками, которыми он пристегивал мои ноги к рукам, и раскачивал членом наш порочный корабль похоти.


Он брал меня при любом удобном случае, будь то ванная, кровать, пол, подоконник. Но даже это, даже мое удовлетворение от каждого болезненного толчка в лоно не заставили меня перестать ревность Прохора к молоденькой няне Васнецовой Даше


. Она была послушна, учтива, мило опускала глазки, когда к нему обращалась, приносила завтрак и ужин, она была бы идеальной нижней. Иногда я замечаю, как Прохор в присущей всем мужчинам манере, нас сравнивает.

Её рост был ниже моего. У нее зеленые глаза и чуть золотоватая кожа и вообще по всем параметрам я ей проигрываю. Особенно учитывая груз на шее из мужа в тюрьме, огромного долга и ребенка.


Я понимаю, что я не имею права на эти чувства, не имею права обижаться. Переживать. Не имею права. Потому что я бесправное, абсолютно бесправное существо. Тряпка у ног хозяина. Рабыня, созданная для утех господина. Но, черт возьми!


Я хотела быть его рабыней, мне нравилось принимать член в себя глубоко, жестко, до боли и крика. Нравилось и я не хотела делиться.


Но судьба решила за меня и вот с утра, решив после ночевки в комнате сына вернуться за тапочкам с нашу спальню, я вижу как эта тварь лежит на моем месте, обнимает моего мужчину.


Несмотря на то, что я не должна ревновать и обижаться, я не могу сдержать боли, что ядовитой стрелой входит в мое сердце, раскрашивая его в самые разные оттенки.


Хочу отвернуться, но не могу не смотреть на мускулистое, обнаженное тело, рядом с которым лежит как объевшаяся сметанной кошка, Даша.

Улыбается еще и невинно хлопает глазками. Сука!


– Олеся, в чем дело? – как ни чем вопрошает Прохор и я не выдерживаю. Убегаю к сыну, и закрываю за собой дверь, предаваясь беззвучным рыданиям, и мыслям, что теперь моя жизнь закончена.


Только бы он не врал, что ничего не было. Я прекрасно пойму, если он просто решил от меня избавиться, нашел другую нижнюю, но я просто сойду с ума, если он станет врать.


Мысль, что Даша могла все подстроить, мелькнула в сознании, но тут же умчалась, когда дверь детской спальни беззвучно открылась и вошедший Прохор говорит, пленяя меня своим голосом на расстоянии:


– Только не говори мне, что вы в это поверила?


Это конец. Он еще и нагло, не краснея, врет, а мне что делать?


Верить или подчиняться очередному приказу верить.


– Олеся.


– Это ваш дом и ваша постель, я вряд ли имею право делать какие-либо умозаключения.


Прохор скрипт зубами, долго смотрит на меня, оценивая мой спальный шелковый костюм, потом переводит взгляд на все еще спящего сына и снова на меня.


– Если ты в это поверила, то ты дура, – говорит он и развернувшись уходит, а я невольно любуюсь задницей в синих боксерах и думаю, что он тоже мне не поверил.


Между нами есть страсть, похоть, обоюдное желание быть в теме.


Но нет доверия. А без доверия не будет счастья. У меня с Прохором точно не будет счастья, сколько бы я об этом не мечтала, сколько ночей не спала, представляя, как мы с Прохором растим Вову. Как у нас появляется новый малыш. Но реальность быстро расставила все на свои места. Я рабыня в гареме. Правда в том, что теперь не единственная.


А убеждаюсь я в этом, когда он вдруг возвращается и выводит меня из спальни, заталкивая в ближайшую ванную.


– А знаешь ты права, ты ни на что не имеешь права. И отчитываться я перед тобой не намерен, – рычит он и толкает меня на раковину, сразу сдергивая мои брюки, свои боксеры. – Ты просто вещь и сейчас ты будешь принимать мой член как вещь! Поняла?! – низко говорит он и всаживает член до упора, смачно шлепнув попу своей мошонкой.


Глава 28. Олеся


Ничего.


Абсолютно ничего не чувствую, когда Прохор меня целует, когда медленно ласкает кожу груди, целует соски, врывается с остервенением быка.


Он требует кончить, а я не могу. Не могу получить удовольствие в объятиях мужчины, который не мой.


Да, он никогда и не был моим.


Я просто раба, просто растекшаяся грязь под ногами своего господина. Он требует быть податливой, а я пассивна, он требует кончить и я имитирую, как когда-то с мужем.


Удовольствие женщины в постели глубоко зависит того эмоционального фона, в котором она существует.


Того фона, что создает мужчина. Он держит меня в плену, окружает богатством, в том числе Вову. Этому шалопаю точно все нравится. Он в восторге носится по дому, радуется игрушками и няне.


Ох уж эта Даша.


Она вроде ничего не говорит, ни на что не намекает, но ее взгляд полон горделивого превосходства. Она знает, что уже победила. А я и не соревновалась. Смысл бороться, если это не твое?


– Олеся, – спустя неделю после происшествия отталкивает меня Прохор и рычит: – Мне не нужно бревно! Мне нужна женщина!


Я отползаю к краю кровати, прижимаю ноги к груди и, сквозь слезы смотрю на раздраженного, но такого мужественного и красивого Прохора. Его кожа блестит от испарины, он так старался меня возбудить, его член все еще возбужденный покачивается как толстая ветка на ветру, в такт его дыханию.


Он смотрит задумчиво, сначала оглядывая мое обнаженное тело, а затем и спартанскую спальню, в которой я познала настоящее удовольствие и настоящую печаль.


Видно, по его лицу, что он что-то задумал. Его взгляд полон разочарования и гордости.


– Я….


Он резко поднимается и уходит в ванную, бросая:


– Можешь уходить.


Сказано – сделано.


Я делаю глубокий вдох и с тоской взглянув на приоткрытую, словно приглашающую войти, дверь ванной, поднимаюсь на ноги. Хочу к нему, хочу снова получить удовольствие от его сладкого унижения, а получаю лишь неприязнь.


Ухожу из комнаты, одев халат на истерзанное, но не удовлетворенное тело.


Сегодня ухожу из комнаты Прохора, а завтра из жизни. Он отпускает меня, смотрит из окна, когда я вместе с Вовой сажусь в машину. Мы долго не можем оторвать взглядов, я обиженного что он меня обманул, он обвиняющего что не поверила.


Пора. Пора прощаться.


Александр, его финансист удостоверил, что с меня сняты все обвинения, а на моем счету довольно приличная сумма.

Я должна радоваться, ведь правда? Должна просто верещать от восторга, но мне хочется выть.


А может я была не права. А может быть стоило забыть о том инциденте с Дашей, может стоило не думать об этом, тем более, что они больше не разговаривали.


Я краем уха слышала, что он дал ей неделю, чтобы найти новое место. Но даже это не помешало моей ревностной обиде.


И теперь я еду в электричке в свой город и жалею себя, что отказалась от собственного счастья. От любви, что никогда больше не познаю в своей жизни. Но у меня есть сын, сыночка.


Теперь я вложу всю свою заботу в него. Всю радость, что во мне еще осталась. Если осталась.


Несмотря на то, что за эту неделю я не испытала ни одного подлинного оргазма, тело вдруг вспоминает, как старался Прохор его возбудить.


Он вылизывал мои соски, рукой трахая киску, потом глубоко проникал языком в рот, сжимая в объятиях. Он шептал, какая дура, что не верю ему, что он впервые познал в моих объятиях настоящее удовлетворение.