Виктория Волкова - Его единственная

— Юль, — Крепс шагнул к ней. Одним рывком притянул к себе. — Я вот вспоминаю. Нам вроде хорошо вместе было. И я, конечно, не ходок. Все мои любови можно по пальцам одной руки пересчитать. У меня хоть опыта по женской части маловато, но мне кажется, я тебе не противен. Давай попробуем сначала, а?

— Алене ты что скажешь? Как ей в глаза посмотришь? Она любит тебя, и женщина вроде хорошая.

— Да, — кивнул Крепс. — Хорошая. — И тут же воззрился удивленно. — А ты откуда знаешь? Где ее видела?

— Так вы к Кирсановым приезжали в Никифоровку на Новый год. Я в окно видела. Ты вроде не страдал от ее присутствия рядом.

— Ты должна была выйти и мне все рассказать, — прищурился Крепс.

— Ага, — усмехнулась Юля, высвобождаясь из его рук. — На коленях приползти и ноги поцеловать. — Прости меня, батюшка! — протянула она с надрывом и, глядя в его обалделое лицо, отрезала. — Живи своей жизнью, Дима. А в мою не лезь.

— Даже не надейся, — прорычал он, схватив ее за плечи. — Привыкай, девочка. Я надолго вошел в твою жизнь и никуда не собираюсь уходить…

— Пусти, придурок, — прошипела она, пытаясь его оттолкнуть.

— Стерва, — усмехнулся Крепс, накрывая ее губы ненасытным поцелуем.

Крепс злился. На всех. На мать — за ее хождения по гадалкам, на Кирсанова, норовящего сунуть нос, куда только дотянется, на самого себя — из-за бессилия. А больше всех на Юльку.

«Уедет она, как же», — сжав кулаки, подумал он. Пройдя к себе, он обвел взглядом простую и скромную комнату для гостей. Его теперешнее место обитания больше напоминало дорогой отель, чем нормальный обжитой дом. Но и судить только по одному этажу не приходилось. Лестница на второй и третий этажи оказалась заперта.

— Что там? — на следующий день по приезду спросил он у охранника Жоры, высокого чуть сутулого парня.

— Хозяйские спальни. У шефа четверо детей. Все девчонки. Плюс родственники. У каждого своя комната. Тут не протолкнешься, — хмыкнул он весело. — Таисия Викторовна специально все закрывает. Ей и одного этажа хватает.

«Приютили, и ладно», — пробурчал про себя Блинников и снова вернулся к невеселым думкам. У него уже не осталось сомнений, что встречу в поезде подстроил хитроумный Бек.

— Билет он мне купит. Ага! — взъелся на шефа и самого себя Крепс. — Пакет выдал. Попросил срочно передать. А Пашка за ним до сих пор так и не явился. И позвонить нельзя.

Засунув руки в карманы, Блинников шагнул на террасу и сумрачно вгляделся во двор, потемневший в сумерках. Именно в этой комнате телефон брал плохо. И чтобы хоть мало-мальски поговорить, приходилось выходить в столовую или во двор. Зато вай-фай работал отлично. По рабочим моментам он частенько переписывался с шефом, а вот Алене не смог написать даже коротенькое сообщение. Врать не хотелось, а от внезапно свалившихся на голову новостей самого мутило.

«На задании я», — усмехнулся кисло Блинников и внезапно почувствовал, как от сырости и холода потянула старая рана.

«Фантомные боли, твою мать, — тяжело вздохнул он. — Все уже зажило давным-давно, а тело помнит ту адскую муку, когда в ляжку одна за другой ударились пули со смещенным центром тяжести. Разворотило, конечно, знатно».

Крепс потер больную ногу и, нащупав сквозь штанину выпуклый безобразный шрам, в который раз поблагодарил всех святых за то, что на пути простого пацана Димы Блинникова оказался Сергей Юрьевич Кирсанов. Батя. Бек. Старый сводник.

«Ну, и что мне теперь делать? Ты подумал?» — сжав зубы, обратился он к командиру. И зная, как поступил Бек в аналогичной ситуации, Блинников поморщился.

«Что мне сказать Алене? — раздраженно подумал он. — Прости, милая, меня как сумасшедшего тянет к матери моего сына? Или что я увидел ребенка — мою плоть и кровь — и пропал. Даже сам не понял, как душа раскрылась и сердце растаяло. И как объяснить? Какие слова подобрать? Жениться на Алене, а украдкой встречаться с Юлькой и сыном? Или рассказать, что есть ребенок и я хочу жить с ним? Воспитывать его не по воскресеньям, а ежедневно. Обнимать, приходя с работы. Дурачиться и смеяться. Вот только Алене при таком раскладе нет места. Хорошая она баба. Со мной в Германию полетела. Но мы тогда уже первый раз у нее в кабинете закрылись», — усмехнулся Крепс и, глянув на чернеющее небо, быстро зашел в комнату. Порылся в портфеле в поисках таблеток и ничего не нашел. Последние закончились еще вчера, а в город сегодня никто не ездил. Жорик с Таисьей ездили по делам, а двое других обязательно должны находиться на объекте.

«Придется терпеть, — самому себе велел он, потирая больное место. — Может, душ принять? И в теплой воде помассировать? — подумал Крепс, вспоминая, что так обычно советовала Алена. — Вот кого благодарить нужно! И уж точно, не Юлю! Деньги она выбила! Спасибо, конечно, — скривился он. — Но их бы и так нашли. Батя бы меня на больничной койке не оставил. А если у Яныча-старшего денег было как у дурня фантиков, и он постоянно жертвовал на благотворительность, то и уговорить его наверняка труда не составило. Спасибо, конечно, Юленьке, — дернулся Крепс. — Но многие люди меня с того света выцарапали и выходили, и никто ни разу не заикнулся о благодарности. А эта фифа с порога, — вздохнул он, усаживаясь на кровать и снова растирая ногу, — будь благодарен, Крепс! Да и какой я ей Крепс? — разозлился он. — Это мой позывной, а не погоняло какое-то!»

Он попробовал вытянуть ногу, но мышцы, с таким трудом собранные и сшитые профессором Иванниковым, стремились скрутиться в жгут. А боль застилала глаза. Сжав пальцы в кулак, Дима принялся растирать кожу вокруг шрама и неожиданно понял, почему так сильно рассердился на Юльку.

«Пренебрегла красавица бравым полковником, — заметил внутренний голос с интонацией Кирсанова. — Сначала она за тобой бегала, во всех подворотнях караулила, а скоро ты начнешь!»

«Если так разобраться, — вздохнул Крепс, — сначала она гонялась за генералом. Все пыталась выведать какую-нибудь сенсацию. Зато теперь мы богатые и знаменитые, — пробурчал недовольно Блинников и сморщил гадкую гримасу. — Хватит ныть. Эта женщина не от сквозняка забеременела. И ребенок твой. Если не нравилась тебе, зачем в койку тянул? В любом случае, Дима, — опять заговорила совесть с по-Кирсановски, — исправлять ситуацию тебе. Вот, только, что сказать Алене?» — потер башку Блинников.

От сумбурных мыслей его отвлек шум. В ванной полилась вода. Юлькин строгий голос позвал сына.

— Димулька! Быстро купаться и спать!

— Мама, — заныл малыш. — А где Дима? Я только на минуточку к нему загляну. Пожелаю спокойной ночи и приду, — затараторил он.

— Он, наверное, спать лег, — нерешительно заметила Юля. — Не стоит беспокоить человека.

— Ну, мама! — засопел маленький привереда и толкнул дверь. — Дима-а, ты спишь?

— Нет, малыш, — превозмогая боль, улыбнулся Крепс. — Просто нога болит.

— Сильно? — сочувствующе поинтересовался сын.

— Нет, — успокаивающе ответил Блинников, не желая пугать ребенка.

— Сильно, — знающе покачал головой Димон. — Дедушка Валера так же морщился перед тем, как его положили в деревянный ящик и закрыли крышкой. А бабушка Люся…

— Дима, — раздался сзади негодующий голос матери. — А ну, сейчас же иди сюда.

— Мама, я разговариваю с дядей тезкой, — невинно заметил сынок. — У него сильно болит нога…

— Что с тобой? — ради приличия осведомилась Юлька, входя в комнату. Равнодушно глянула на поморщившегося от боли Крепса.

— Да фантомные боли, — отмахнулся он. — У тебя есть что-нибудь из анальгетиков?

— Нет, — покачала головой Юля. — Мы очень быстро собирались, и я обычно не беру лекарства с собой.

— Почему? — удивился он, вспомнив, как Алена вечно тянет с собой на отдых полную косметичку таблеток.

— Если понадобится, можно купить. Аптеки везде есть, даже в Африке, — усмехнулась она. — Ну, и важно ощущение, что все будет здорово.

— А теперь у тебя какой настрой? — поинтересовался он. И Юлька, всмотревшись в зеленые глаза бывшего любовника, почувствовала в его словах подвох и двойной смысл.

— Сейчас я немножко паникую, Дима, но это пройдет. Я как между двух огней. С одной стороны, за мной гонится Яныч. Как с цепи сорвался, честное слово. Даже Санечке звонил, идиот, — печально вздохнула она. — А с другого бока ты давишь. И я, конечно, тебе благодарна. Сама бы я ни за что не удрала от Коли Будкина и его людей, но сейчас мне нужно подумать. Потерпи немножко.

— И сколько ждать? — отрывисто бросил он.

— Не знаю, — вздохнула Юлька. — Кроме нас троих есть еще Алена. И нужно принять такое решение, чтобы никто не пострадал, — тихо заметила она, обнимая подбежавшего сына.

— Я сам разберусь, — рыкнул Блинников, потирая ногу. — Твое дело — понять, что я предлагаю самое лучшее для тебя условие. Ты всегда будешь под защитой.

— Пойдем, Димулька, к Таисии Викторовне, — ушла от разговора Юля. — Может быть, у нее найдется лекарство для Димы?

«Чертова кукла! — мысленно взвыл Крепс, как только Юлька ушла и увела сына. — Ну, вот как с ней по-хорошему договариваться? Может, украсть ее? Увезти к матери в деревню? Заделать еще одну ляльку и поволочь в ЗАГС за шкирку?»

— Дима, — тихо позвал его предмет размышлений. — Ты спишь?

— Нет, Юль, — еле сдерживаясь, пробурчал Крепс.

— У Таисии есть какое-то сильное обезболивающее. Она даст ампулу. И если ты не боишься уколов, мы можем тебя уколоть.

— Кто это мы? — опешил он и даже на локте приподнялся.

— Я умею ставить уколы, а Таисия Викторовна всю жизнь проработала хирургической медсестрой. Так что выбирай, кому задницу покажешь. Я пока ребенка искупаю, а ты определись, — усмехнулась она, выходя в коридор и аккуратно закрывая дверь.