«Зачем Юле весь этот цирк понадобился? Какую цель преследовала?» — пытался найти ответ Крепс на самые главные и простые вопросы и даже к ужину не вышел, хотя Димулька несколько раз прибегал. Всю ночь проворочался без сна и только к утру забылся в тревожной и глубокой дреме. А утром, выйдя в коридор, даже не догадался ни о чем. Прислушался, подойдя к Юлькиной двери. Ни звука.

— Они уехали, — пробурчал охранник Жора, стоило Крепсу выйти в кухню. — Проворонил ты их, майор!

Жорка расхохотался и ухмыльнулся глумливо, будто знал какую-то тайну, недоступную московскому гостю. Да еще и в звании понизил.

— Полковник, — поморщившись, поправил Крепс и строго спросил. — Куда уехали? Зачем?

— Ну откуда мне знать, — пожал плечами Жорка. — Куда и зачем, не знаю, мне никто не докладывал. А вот точное время сказать могу. Вчера. В десять вечера.

— Да я и не спал вроде, — почесал Крепс затылок, досадливо вспоминая, что в это самое время переписывался со своим другом Славкой Луниным, Асисяем. — За ними кто-то приехал? — уточнил он у Жорки. — На какой машине?

— Черный Гелик с московскими номерами, — пробурчал тот и обвел красноречивым взглядом кристально чистую кухню. — Чаю попьешь на дорожку, майор? — поинтересовался небрежно.

— Нет, — мотнул головой Блинников, торопясь покинуть французскую дачу. — Тут какой-то транспорт ходит? До города как добраться?

— Я сейчас такси вызову, — кивнул Жорка. — До железнодорожного вокзала доедешь, а там сам решишь. В аэропорт экспресс ходит. Там рядом остановка.

— Хотелось бы с Таисией Викторовной попрощаться, — тихо заметил Блинников, решив напоследок расспросить хозяйку.

— Отдыхает, — снова осклабился Жорка. — Поезжай без прощаний, майор. Оно так спокойнее.

Уже из такси Дима позвонил Бессарабу. Поблагодарить и поболтать напоследок. И так человеку столько неудобств доставили! И все зря…

«Да ну? — устало осведомился внутренний голос. — Ты сам-то к чему стремился, Дима?»

— Значит, меня ты не послушался, — пробурчал Бессараб, забравший его на вокзале. Машина еле-еле тащилась через все пробки в час пик, а на заднем сиденье лежал небольшой баул с подарками Гоголю. Даже не открывая большую спортивную сумку, Дима точно знал о ее содержимом. Живые раки, переложенные льдом.

— Хоть какой-то толк от твоего приезда, — хмыкнул Бессараб и, задумчиво глядя на красный сигнал светофора, бросил отрывисто. — Я Витьку лет так с двадцати знаю. Судьба свела. Он упертый сукин сын, но для своих разобьется в лепешку.

— Друзья по жизни? — удивился Блинников. — Вы совершенно разные люди.

— Сейчас можно сказать и так. Он мою дочку крестил. Помогал ей, чем мог. Мать ее поддерживал в трудное время. Всегда рядом оказывался. Деньги, внимание, какие-то связи… Ничего для них не жалел.

— А ты? — удивленно вскинулся Крепс и рассеянно глянул на мелькавший за окном город. Старинные здания с лепниной и атлантами сменились многоэтажками новых районов.

— На меня на долгие годы болт положили, — криво усмехнулся Иван Григорьевич. — Никакой помощи принять не захотели. Света лет в пятнадцать узнала, кто ее настоящий отец. Но родным меня не считает. У нее другой был папа. И тут уже ничего не поделать. Я много дров наломал. Хотя был момент, когда требовалось просто поверить. Послать всех к чертям, Дима, и встать на сторону любимой женщины. А я этого не сделал. Посчитал себя обиженным. В армию подался, как последний дурак. Хорошо, к Гоголю попал и живым вернулся…

— Наслышан я про твои подвиги, — некстати вставил Крепс.

— Да ерунда это все, — в сердцах воскликнул Бессараб. — У меня давно уже хорошая семья. Вон, дочка младшая замуж собирается, — улыбнулся он. — Супруга — умница… Но я точно знаю, где налажал и когда. Не встань я в позу обиженного бегемота, жил бы с любимой и воспитывал собственного ребенка. Я знаю об этом, Дима. И жена моя знает. Иногда всплывает вся эта муть, и так тошно становится. Вот я тебя и предупредил по-братски, — хрипло рассмеялся Бессараб, выезжая на трассу. — У нас раньше аэропорт прямо в городе был. А теперь отгрохали махину на выселках. Пока доедешь, пока регистрацию и досмотры пройдешь, проще машиной в ту же Москву доехать…

— Так поедем, — усмехнулся Блинников. — Я с удовольствием…

— Не, братан, у меня дел полно. Давай лучше летом, бери свою Юлю и пацана и приезжайте к нам.

— Голый номер, Иван Григорьевич, — неохотно протянул Крепс, — не нужен я ей. Для каких-то своих целей использовала меня Юлия Владимировна. Но я пока сообразить не могу… Слишком много случайностей и нестыковок, Бес. Я пять лет о ней и знать не знал, и тут она в купе вваливается.

— Так не бывает, — мотнул башкой Бессараб. — Ты подумай, что за это время произошло? Наведи справки, задействуй ресурс. Ты же всегда можешь докопаться до правды. Самое простое, конечно, это спросить…

— Как?! — рыкнул Блинников.

— Ртом. Открываешь его, шевелишь языком. Это называется артикуляция.

— Прикалываешься?

— Даю ценный совет.

— Мне нечего у нее спрашивать. Я даже не понимаю, куда она делась! Улизнула втихаря да еще хозяйку против меня настроила. Та даже попрощаться не вышла.

— Таисия Викторовна? — удивился Бессараб, резко сворачивая на мост и задумчиво глядя на показавшееся по правому борту огромное современное здание аэропорта. — Она замечательная женщина. Я ее от всей души уважаю. И у нее, как и у Витьки, на все собственное мнение. Ты, видать, сильно облажался, Крепс…

— Да ничего я не сделал, — раздраженно бросил тот, наблюдая, как машина плавно тормозит около входа.

— Бывай, — протянул руку Бессараб. Задержал на мгновение. — Я тебе счет за привокзальное шоу на Ватсап пришлю. А ты мне деньги на карту кинешь. Идет?

— Конечно, — кивнул Крепс, выходя. И поймал себя на мысли, что единственный, кто остался в выгоде, это цыганский хор. Ну, еще и медведь.

Сразу вспомнились Димулькины причитания, а перед глазами встала маленькая любопытная физиономия.

Крепс почувствовал, как больно кольнуло сердце, рикошетом зацепив душу.

«Стерва, — сжав зубы, подумал он о Юле. — Сама удрала и ребенка увезла. Остается гадать, куда делась?»

— Она могла и в Приморск податься, — сварливо заметил внутренний голос. — Почему именно Москва, Дима?

Еще можно было перед вылетом позвонить Кирсанову, попросить навести справки. Но, честно говоря, впервые в жизни Дима Блинников сердился на своего командира.

«Втянул меня в дурацкий водевиль! Тоже мне, сваха, — подумал он недовольно. — Пакет нужно передать Пашке… Только за ним никто так и не приехал».

И сколько ни бился Крепс, никак не мог уяснить, какую цель преследовала Юля.

«Наверняка попросила генеральшу помочь встретиться. Вот только зачем? Думала, что я ничего не узнаю? Обычно такие планчики сыплются на мелочах. Кто же знал, что там, в Бордо, ошивается Ган. Краб ему в печень! — довольно усмехнулся Крепс, прислушиваясь. Объявили посадку.

А проходя контроль, отчетливо вспомнил, как тянул на себе раненого Севу Гаранина. Не оставил подыхать между сопок. Да еще и первую помощь оказал и тем самым спас ему жизнь. Вот тут Юлька и прогорела со своими погонями и наемниками.

«А я, дурак, поверил, — скривился Блинников, входя в салон самолета. Аккуратно разместил чувал с раками на багажной полке и, усевшись в кресло, позвонил своему водителю.

Всю дорогу он пытался отогнать от себя странные сомнения. Чуйка вопила, надрываясь, «все не так, как тебе кажется!», но мозги упрямо гнули свое.

«Да клубись оно все конем, — раздраженно отмахнулся от навязчивых мыслей Блинников и решил отложить на время раздумья. — В одном Бессараб прав, нужно навести справки. Собрать побольше информации о Юле и ее муженьке. Попытаться сложить дважды два и получить хотя бы пять или три, — подумал он устало. И как только самолет приземлился во Внуково, решил не тратить время и ехать сразу в Секиру.

Домой он вернулся поздно вечером и, войдя в темную квартиру, понял, что Алена еще не вернулась. Сняв ботинки, лениво прошелся по всем комнатам, заглянул в кухню. И внезапно осознал, что за время его отсутствия ничего не изменилось. Все так же стояли немытые тарелки в раковине, две чашки. Его огромная и Аленкина маленькая. В темноте спальни зияла белым пятном неубранная кровать.

— Ты где? — рыкнул он в трубку, как только Алена ответила. — Я вернулся, тебя нет дома.

— Я ушла от тебя, — тихо, но твердо проговорила она. — Я все знаю, Дима. Про ребенка твоего и женщину любимую…

— Что за бред? — пробурчал Блинников. — Откуда? Что ты плетешь, Алена?

— Макраме, — слабо вздохнула она. — Мне звонила твоя мама и все рассказала.

— Это бред, — эхом повторил Крепс. — Возвращайся, давай поговорим. Скажи, где тебя забрать, и я приеду.

— Нет, Дима, — отрезала Алена. — Мне было очень хорошо с тобой, и я так старалась тебе понравиться. Но так ни разу и не услышала даже слова любви. Ты все принимаешь как должное. Мою любовь и заботу.

— Алена… — попытался остановить ее Крепс.

— Подожди, Дима, — цыкнула она. — Спасибо тебе, что не лгал. Не обещал золотые горы. Только вот про задание наврал, правда? Я звонила Бердянкиной, уточнила. Она сказала, что ты в отпуске по собственному желанию. Хорошо, когда можно прикрыться государственной тайной. Но я так жить не могу. Думать, где ты? Подозревать каждый раз. Придумывать тебе оправдания и закрывать глаза. Делать вид, что не слышу, когда ты меня во сне называешь Юлей.

— Да я ни разу, Алена! — заорал Крепс. — Меня Кирсанов попросил съездить. Мы случайно встретились… Где ты? Я сейчас приеду, и мы поговорим. Ребенок есть, я не отрицаю. Но я не собираюсь жениться на его матери. И вступать в отцовство не планирую.

— Почему? — устало поинтересовалась Алена. — Я думала, что вопрос решенный…