Она не знала точно, сколько пробыла в одиночестве.

Он вошел в ванную. Она видела ноги в черных штанах, но голову не поднимала.

Федор прошел к ней и опустился на корточки, отчего Нату слегка повело. Теперь она понимала, почему слишком остро реагировала на мужчину с первой встречи.

Вернее, не понимала. Знала. Тут принципиальная разница в понятиях. Принять и знать — не одно и то же. Совсем.

Мужчина действовал ненавязчиво. Не напирал. Даже говорить начал не сразу.

— Я тебе помогу во всем разобраться, — его голос звучал глухо, находя отражение в стенах просторной ванной. — Всё объясню. Расскажу.

Ната заставила себя оторвать подбородок от коленей и посмотреть на мужчину.

Сейчас он не сердился. Она не видела бушующей ярости на дне глаз. Зато была тягучая нежность, что насторожила Нату ещё сильнее.

— Кто я? Тоже… нелюдь? — едва слышно спросила она, почти не размыкая губ.

Надо же… Он сразу посмотрел на них. Перевел взгляд и шумно сглотнул, заставляя Наташу занервничать.

— Ты омежка.

— Омежка?

— Мама рассказывала про них?

— Да.

Лучше бы ничего не говорила. Лучше бы не готовила.

Сказка — ложь, да в ней намёк…

— Омежка — это же та, кто подходит всем. Бесправная и…

— Нет! — обрезал её Федор, сжимая губы. На скулах у него заходили желваки, подтверждая предположения, что мужчина не так спокоен и радушно настроен, как пытается показать. — У нас не так. У тебя больше прав, чем ты думаешь.

— Ничего не понимаю.

— Я объясню. Спрашивай.

Что спрашивать? Вот главный вопрос.

Она молчала. Там, в лесу, ей казалось, что у неё взорвется мозг от обилия вопросов, молнией проносящихся в голове. А потом — пусто. Ничего.

— Наташа, пойдем в гостиную.

Хорошо, что не в спальню…

Грудь обожгло, сдавило. Ната откинула голову назад, уперевшись в кафель на стене.

— Я теперь должна с тобой спать?

Карие глаза всё же полыхнули яростью.

— «Должна» — не то слово.

— Федор, я не знаю, чем ты занимаешься по жизни, но тебе следовало бы пойти в политику. Я не знаю никого, кто бы так ловко и искусно уходил от вопросов.

— Я не хочу разговаривать здесь. И мне не нравится, что ты сидишь на полу. Пока ты не инициирована, ты подвержена болезням.

— Инициирована… Созвучно с консуммацией.

— И это тоже.

Не было ничего странного, что они обсуждают половую жизнь и сексуальные связи. В институте каждая вторая шутка приходилась ниже штанов. Но никогда Нату не пробирало ни от интонации, ни от скрытого смысла. Там, как сейчас кажется, в другой и почти не её жизни, она твердо знала, что сама выберет партнера для секса. И это будет партнер не на одну ночь.

— Я кофе хочу.

— Пошли.

Федор пружинисто поднялся и протянул ей руку. Ната заколебалась лишь на секунду, но этого хватило мужчине. Он выругался.

— Я не тронул тебя раньше, — хмурясь и цедя воздух, сказал он. — Думаешь, сейчас наброшусь?

Ната прикрыла глаз и так же протяжно вздохнула.

— Федор, мне кажется, за эти дни я десяток раз сказала, что чувствую. Мне до чертиков страшно. И моя реакция обоснована!

Ната поднялась, сильнее впечатываясь в стену и распластывая на ней ладони. Она хотела бы, чтобы Федор отошел.

Сделал шаг назад.

Ничего подобного.

Смотрел и тяжело дышал, отчего внизу живота скручивался невидимый узел.

— Я слышал тебя. Каждое слово. Ты могла бы сделать выводы.

— Какие?.. Ты молчал.

— Я не мог говорить.

Неожиданное признание потрясло Наташу. Она догадывалась, что не всё просто.

Они стояли и смотрели друг на друга. Ванная была просторной, для маневров оставалось пространство. Наташа не сомневалась: сделай она шаг в сторону — и Федор отзеркалит её движение.

Она ему не доверяла.

Что бы он ни говорил.

Как бы ни пытался её убедить.

Федор и его подельники загнали Нату в угол, в безвыходное положение, и он не спешил помочь. Поэтому всю свою напускную свободу может оставить при себе. Она ей не нужна.

Вернее, как не нужна. Наташа её примет — деваться некуда.

На этом точка.

Она не передумала уходить отсюда.

Наташа медленно кивнула и проговорила:

— Пойдем.

Словно намекала своим видом, чтобы он освободил ей проход. Не будет же она его обходить! Эту глыбу мышц.

Федор не сдвинулся с места. Напротив, сжал челюсть сильнее. Ната заподозрила, что ко всему прочему мужчина ещё умеет читать мысли. Почему бы и нет? Хозяин дома оказался с сюрпризами.

Наконец, он посторонился, и Ната, стараясь его не задеть даже мимолетно, прошмыгнула мимо и устремилась к лестнице. А там — на кухню, где сразу же достала кофе и принялась засыпать его в кофемашину. Ей необходимо занять себя.

— Мне сделаешь?

Она знала, что Федор идет за ней. И всё же немного вздрогнула, когда услышала его голос за спиной.

— Что? — она обернулась, чудом не рассыпав кофейные зерна.

— Я про кофе. Мне сделаешь? — на его лице не дрогнул ни один мускул. Сосредоточенное. Слишком серьезное.

— Конечно.

Она хотела развернуться и поставить чашки.

Не успела.

— Что же ты у меня такая шуганная.

Наташа всё время, как только он вошел в ванную, ждала, что он приблизится слишком быстро. Ждала и оказалась неготовой. Он сократил расстояние между ними, убрал его.

Теперь они стояли почти вплотную. Ната с такой силой вжалась в столешницу, что та врезалась ей в поясницу. Девушка готова была и дальше упираться, лишь бы дать себе еще немного пространства.

— Я не у тебя, — на автомате выдохнула она, не думая о чем говорит.

— У меня, омежка. Я это знаю. И ты тоже знаешь.

Ната спорить не намеревалась. Она высказала свою позицию. Озвучила её. Услышал он или нет — его дело.

Странно даже. Иногда ей начинало казаться, что он хочет по-хорошему. Проявляет некую заботу. И сразу же перечеркивает впечатления непробиваемостью.

— Если я у тебя, то, значит, уже всё решено? — Ната не желала, чтобы мужчина приближался ещё ближе. Но её желания не совпадали с его.

Потому что он придвинулся, нависнув над ней.

А ещё…

Мужчина был возбужден.

Ната заметила выпирающий бугор в штанах сразу же. И когда только Федор успел? Пока из спальни до кухни спускались, нафантазировал, как будет иметь её на столе?

— Ты передергиваешь, Наташа, — его голос звучал мягко, хрипло. Обволакивающе. Настоящий змей- искуситель. — Всегда.

— Я? Передергиваю? — Ната ещё сильнее врезалась в столешницу. Лишь бы не соприкасаться с ним. — Разве…

Он расставил руки по обе стороны от её талии, окончательно обозначив свои намерения.

У Наташи подскочил адреналин в крови. Она вскинула руку и уперлась ей мужчине в грудь.

Черт… какой же он горячий.

— У меня постоянно перед глазами стоит наша первая встреча, — ещё глуше заметил мужчина, делая последний шаг вперед.

Всё.

Теперь бедра Федора прижались к ее бедрам, и Ната в полной мере ощутила его возбуждение.

Лучше бы он ничего не говорил про их первую встречу. Она за эти дни постоянно гнала воспоминания событий, которые навсегда изменили её жизнь. Вряд ли Наташа когда-то забудет тот дикий страх, что испытала, лицом к лицу столкнувшись с голым незнакомцем.

— Ты такая красивая была… Вся розовенькая, разопрелая… Нежная.

— Федор, — в ушах у Наты зашумело.

Называется, пришли кофе попить.

Что самое ужасное и не поддающееся логике — это возбуждение, накатившее на Наташу. Сначала легкое, тягучее. Но по мере того, как к ней прижимался мужчина, оно усилилось.

Это не её… Она не может к нему испытывать страсть… Это всё, оттого что…

— Твоё тело постоянно вижу. Голое.

Голос Федора сорвался, а губы оказались в непозволительной близости от её.

Сейчас он поцелует.

А дальше… Дальше будет только хуже.

Изловчившись, Наташа уперлась и второй рукой в его каменную грудь, как раз туда, где ритмично колотилось мужское сердце.

— У меня нет выбора, да, Федор? Или как мне к тебе обращаться? Жених? Волк? Как?.. — она говорила быстро, закинув голову максимально назад и грозясь сломать себе шею. — Как у вас там происходит? Истинные пары? Встречаются и всё? Никакого нет выбора? Так и у меня, да?

Наташа выпалила яростную тираду, не надеясь, что её услышат. Девушка готовилась к сопротивлению. Её шансы противостоять Федору были ничтожно малы, но сдаваться без боя она не собиралась.

По мере того, как она говорила, лицо мужчины менялось. Уходила нежность, что проявлялась с его признаниями. Менялись глаза. В них снова появлялась злость, сменяющая вожделение.

И Ната не знала, что лучше.

Он не сдвинулся ни на сантиметр. Так и продолжил стоять, удерживая её в плену своих рук.

Дыхание тоже сбилось. Потяжелело.

— Значит, вот как ты всё воспринимаешь, несмотря ни на что, — полные губы Федора исказила недобрая усмешка. Ната уже жалела о порыве противостоять ему. Не стоило этого делать, когда он стоял максимально близко к ней. — Думаешь, что ты жертва, а я тебя заказал? Так?

Наташа не спешила с ответом.

— Так, я спрашиваю? — рявкнул мужчина, отчего Ната вздрогнула.

— Так, — выдохнула она, не замечая, как начинают подрагивать собственные руки, всё ещё отталкивающие его.

— Я поспешу тебя разуверить, девочка, — он наклонил голову. Их глаза оказались друг напротив друга. Его карие пылали сдерживаемой яростью, грозясь похоронить под ней всё доброе и светлое, что было в жизни у Натальи. — Я тебя сюда не звал. Не заказывал. Да-да! Представь себе! Я был против — категорически против, чтобы мне привозили омежку! Хочешь ещё одно признание, невеста?