Я наблюдал за её метаниями, как взрослый за истерикой ребенка. Насмешливо и беззлобно.

— Я не признавалась тебе в любви, я просто сказала, что всё твое бахвальство маска, а на самом деле…

— А на самом деле ты ни черта не знаешь, — начал я злиться и отвернулся к окну, чтобы не смотреть в расширившиеся от обиды глаза и слезы, мелькнувшие в их уголках.

Я не планировал обижать её, но признания, восхищение… Я не был к этому готов. Долго ли влюбится? Я не хотел этого, я просто хотел её.

— Что это было для тебя? Очередной трах. с очередной девкой?

— Я имел в виду, Аня, лишь то, что нужно понимать что именно сейчас произошло. У тебя своя жизнь, у меня своя. Это игра для взрослых. Да и правила не в твою пользу, потому что в итоге всё проигрываешь только ты, — я повернулся и облокотился на подоконник. Смотрел на неё внимательно, также и она не смела отвести глаз. — Мне жаль, Птичка, правда.

Я пыталась разобраться в собственных мыслях. Меня определённо расстраивало то, что я терзал это создание, мне действительно было искренне жаль, что по моей вине этот мотылёк подлетел так близко к лампе и застрял в её плафоне.

 Но даже сейчас эгоизм брал надо мной верх. Она сама выбрала это направление, и отвечать за своё разбитое сердце тоже придется потом ей.

— Ты жалеешь? — хрипло спросила Аня и указала рукой на кресло. Моя давняя фантазия, трахнуться в нем. Но реальность превзошла все. — Об этом?

— В данный момент и о об этом тоже. Кажется, твоя неокрепшая психика была не готова к такому эмоционально-гормональному взрыву, — это было сказано добродушно, без желания обидеть или осадить, но твердо.

Из-за своих мыслей я и не заметил, как Аня уже оделась и стояла возле двери, желая сбежать от меня. При желании до её ярости, казалось, можно было дотронуться рукой, настолько накалился вокруг воздух в помещении.

— Пошёл ты к чёрту, Сладенький, серьёзно! — её громкий голос заставил меня посмотреть в её раскрасневшееся лицо внимательнее. Её агрессия казалась забавной, но смеяться над ней я не смел, вдруг её совсем сорвало бы с катушек?


 — Я тебя не просила восхищаться мною, признаваться в любви, мог бы просто поцеловать меня в лобик, налить в уши чего-нибудь псевдо заботливого, и всё! Мой первый раз не был бы безвозвратно испорчен!

— Я просто говорю то, что думаю, только и всего. Я думал, мы с тобой оба за честность.

Она еще секунду стояла, не сводя с меня взгляда, а потом схватилась за ручку и рванула дверь на себя.

— Открой, выпусти меня отсюда! — воскликнула она.

Я прошел к ней через весь кабинет, натягивая рубаху. Хотел вставить ключ, как вдруг резко развернул Аню к себе и сжал в объятиях. И пусть она трепыхалась, но в моих руках у бабочки не было и шанса спастись.

Надо просто дать ей уйти, забыть всё это. Но разве я мог так просто отказаться от самого сладкого, что пробовал в своей жизни? Разве я мог дать ей уйти и быть счастливой? Без меня.

— Отпустите меня, Роман Алексеевич, — вырывалась она, стараясь убрать мои руки, но я тисками сжимал хрупкое тело.


— Прекрати уже дергаться и выслушай, — тихим настойчивым голосом я старался достучаться до наивного сердечка.

Она застонала, когда моя рука внезапно пролезла в штаны и нашла всё еще влажное лоно.

— Сволочь!


— Я и не отрицаю. И не надо думать обо мне лучше, чем есть. Ты меня хочешь. И это взаимно. Давай просто не будем создавать проблему на ровном месте. Будь взрослее.