Задумавшись, я не сразу почувствовала чье-то прикосновенное к моей ноге. Вздрогнув, я повернулась и увидела хитрые глаза Максима. Он провёл кончиками пальцев по моему бедру и улыбнулся краешком губ, будто кайфуя от этого. От его прикосновений по коже пробежал электрический ток, хотя я сидела в лосинах, и он заметил мою реакцию. Хитрый лис.

— Убери, - прошептала я, хотя сама желала, чтобы он продолжил.

Но мои слова не были услышаны, Фролов придвинулся ближе и обхватил мое бедро своей лапой.

От неожиданности я подпрыгнула на месте, встретившись с затуманенными глазами Максима. Ему нравилась эта игра, и он не собирался останавливаться...

Дорогие мои, спасибо, что ждали. Обещаю вернуться к старому графику и выпускать главы каждый день. Как вы думаете, близко ли мы к концу или не все так просто?

Глава 35

Катя

Его рука начала подниматься выше. Кинув на Максима злой взгляд, я сжала ноги, чтобы этот засранец отстал от меня наконец, но Фролов поступил хитрее. Он отвернулся от меня и продолжил разговор с Оливией:

— А как у тебя с учебой в Лондоне?

От новых ощущений я заерзала на стуле и, не подавая вида, вцепилась в руку Фролова и попыталась убрать ее с моих ног. Он же, поддавшись мне, спустил ладонь к моему колену, но до конца не убрал, начал обводить подушечками пальцев, не прерывая разговора.

Вдруг послышался шум. Никто не обратил особо на это внимание, ибо были заняты или разговором, или своим телефоном. Одна я. Обведя взглядом стол, я заметила, что Никита, мой брат, сдвинул бровки и полез под стол. А зачем он полез туда? У него упало яблоко, точно, я помню, что он его держал. Пока до меня все дошло, Никита уже был под столом. И тут у меня в глазах потемнело, я вспомнила, что рука Фролова все еще покоиться на моем колене.

Словно услышав мои мысли, Максим, не отвлекаясь от диалога с Оливией, убрал ладонь. Моргнув пару раз я поуспокоилась. Кажется, не я одна заметила что-то неладное.

Расслабившись, я закинула ногу на ногу, чтобы шаловливые пальчики Фролова не добрались до меня. Закрыв глаза, я вздохнула пару раз с облегчением. Я была счастливицей. Не только потому, что Никита чуть нас не поймал, но и, что Максим оставил меня в покое. То, как он прикасался ко мне, пугало меня и вызывало новые пугающие меня чувства. Наш диалог в библиотеке все еще не вышел у меня из головы. Я не могла понять, говорил ли он правду... Не то, чтобы я хотела ему довериться и окунуться с головой во все это дерьмо, просто было интересно... Да, именно так.

Взгляд невольно упал к длинным ногам Максима, небрежно расставленные под столом. Глаза стали потихоньку подниматься вверх, к его накаченному телу, которое облегала белая, полупрозрачная футболка, и широким плечам. До чего же хорош красавчик... Прикусив губу, я, наконец, добралась до его лица, и застыла от неожиданности. Он наблюдал все это время за мной и продолжает делать это прямо сейчас. Он видел, как я пялилась на него! В прямом смысле пялилась.

Вот блин!

На долю секунды встречаюсь с его хитрыми, но одновременно весёлыми глазами, которые будто смеялись надо мной и говорили: «Я знаю, ты меня хочешь».

Быстро отворачиваюсь от него, чуть не свернув себе шею. В голову лезут мысли, что нужно извиниться, попытаться объясниться, почему я пялилась на него, но идей-то нет. Да и будет странно это, что ни с того ни с сего начну оправдываться перед ним. Увольте! Ещё и перед Фроловым.

Вечер подходил к концу. Ничего особенного не произошло, не считая неловких взглядов со стороны Фролова и его «случайных» касаний ногой под столом моей ноги. Обычно в такие случаи мне хотелось спрятаться в уголке и не высовываться. Вообще это было все странно, мы с Максимом уже два раза целовались, хотя обычно это делают только парочки. Мы же не пара? Да не, нет. Для него это что-то типо игры. И даже ведь я не могу упрекнуть его в том, что он делал это насильно. Сама ведь отвечала, и мне это, как ни странно, нравилось... Нет, мы точно больные. Он псих, а я... а я дура. Полная дура раз велась и попала на все его уловки.

— Очень хорошая семья, - озвучил отец по дороге домой, - Никита даже наше себе друга, правда?

— Да! - невинно воскликнул брат, сидящий на заднем сиденье.

Я лишь улыбнулась и прислонилась к окну машины, наблюдая за ночной Москвой. Папа должен был отвезти меня в нашу квартиру с Никой. Завтра надо было в универ, и оставаться у отца был не вариант.

— А ты подружилась с ребятами?

Я озадаченно взглянула на отца.

— Па, мы не в первом классе, чтобы «подружиться», - по-детски отреагировала я, - все было нормально, - ответила я.

Вопрос отца был с подвохом, и я ожидала его.

— Как тебе Оливия?

Стерва...

— Милая, - сказала я вместо правды.

Отец посмеялся, но, сделав небольшую паузу, продолжил:

— А что вы делали с Максимом перед ужином? За вами ходил Стив.

Так вот, где подвох.

Тебе лучше не знать, папочка, что мы делали. Было бы неплохо, если бы я тоже не знала. 

— Он показал библиотеку отца, - сглотнув, начала я врать.

Залившись румянцем от воспоминаний, я отвернулась снова от отца к окну и молилась, чтобы этот разговор как можно скорее закончился.

— И как библиотека?

Горячая и опьяняющая...

— Красивая, - пропищала я, пытаясь вернуть свой голос.

— Ну и хорошо, - успокоился отец.

Больше вопросов он не задавал, и я была рада этому. Последнее о чем мне хотелось, так это болтать с отцом о Максиме и о... поцелуе.

Вечером я так и не рассказала Веронике ни того, что произошло, ни о всех моих мыслях, которые были все смешаны в кучу. Не то, чтобы я ей не доверяла, отнюдь нет. Просто я сама не могла принять тот факт, что я целовалась с Фроловым. Знаю, веду себя и рассуждаю как ребенок, но почему-то образ Максима, его растрепанные волосы, лицо, полное раскаяния, не могли выйти из моей головы. Где правда, а где ложь? Вот в чем вопрос... Я так же боялась призрения от Ники. Да я сама себя призирала за минутную слабость, за то, что позволила Максиму играться со мной. Свалив все на головную боль от выпитого шампанского, которое, прошу заметить, не пила, забралась в ванну и начала рассуждать. Алкоголь я в принципе больше не пила после того случая.

 Такое чувство, что за всё, что я делаю, мне стыдно. За то, что выпила - стыдно, за поцелуй - стыдно, за враньё - стыдно, да даже за то, как на меня смотрит Максим - стыдно, хотя это он делает, а не я.

Я прекрасно понимала, что поделившись с подругой, мне станет легче. Особенно, когда мамы не стало, у меня осталась только Ника. Ну а вдруг она воспримет все не так? Подумает, что я еще одна очередная дурочка, которая бегает за Фроловым. Помню, когда Ника рассказывала про него, я ручалась, что таких типов как он,  не переношу. И к чему это привело? Я, зажатая между полками в библиотеке его отца, целовалась с ним. С тем, кого больше всех ненавижу, с тем, кто портил мою жизнь с первых же дней в Москве.

И почему жизнь такая сложная штука?

С этими мыслями я добралась до спальни и сразу же уснула.

 Завтра будет лучше...

— До свидания!

— Мартынова, задержитесь, - крикнула мне Лариса Александровна, преподаватель по Английскому.

Развернувшись, я подошла к ее внушительному столу и подняла вопросительный взгляд. Что же ей понадобилось от меня? Лекция вроде закончилась. Она выглядела уставшей. Под глазами залегли мешки под глазами, да и вид соответствовал ее состоянию. Может, что-то произошло?

— Катя, я посмотрела твою презентацию, мне очень она понравилась. Ты наверняка знаешь про конкурс, который проводится среди всех университетов, наш тоже принимает в нем участие.

Я сдвинула брови. Что-то не припомню, да и Ника не рассказывала ничего про этого конкурс.

— Если честно, - замялась я, - ничего не слышала.

Закусив губу, Лариса Александровна оглядела меня с ног до головы, будто решая что-то в своей голове, но все же продолжила:

— Особо ничего тут знать не надо, но наш университет каждый год выигрывает в нем. У нас учатся одаренные люди, но в прошлом году выпустился мальчик, с которым мы на протяжении двух лет готовились и выигрывали. Он пошел работать в одну очень популярную организацию, связанную с дипломатией, и этот конкурс как раз ему помог туда попасть. На данный момент он занимает очень хорошое место...

Она остановилась и опустила взгляд. Я все ещё не понимала, зачем она говорит мне об этом конкурсе и об этом мальчике.

— А причём тут я?

Взглянув на мое озадаченное лицо, она спохватилась, будто только сейчас поняла, что я ещё тут.

— Я хочу, чтобы ты и твоя презентация, которую мы подправим, приняли участие в этом конкурсе.

Только я хотела возразить и сказать, что я далеко не самая умная в нашем универе и, думаю, полным-полно желающих поехать на это мероприятие, как она меня перебила:

— Отговорки не принимаются. Я все решила, ты едешь. Пока только тебя я вижу на это место, ну и ещё кое-кого...

Тут она замялась. Обдумывая, продолжать или нет, она, скорее всего, выбрала второй вариант и продолжила:

— Не важно, мы попросту не можем не принять участие, особенно не выиграть. Наш университет уже как десять лет выигрывает, и мы не должны терять авторитет среди всех абитурентов, которые хотят к нам попасть, и не только...

Все же я хотела возразить, но увидев это, Лариса Александровна махнула рукой и сказала:

— Иди, у меня лекция.

На ватных ногах, находясь все ещё в шоке, я пошла к двери, пока меня не откликнул ее голос:

— И да, приходи в три, обсудить что да как.

И не дождавшись моего ответа, она перевела все своё внимание на учебник, лежащий рядом с ней, показывая, что разговор окончен. Все же она что-то не договаривала, будто это была тайна, и если я ее узнаю, то не соглашусь.  А я все же вышла из кабинета, полная лишь только догадок «зачем?» и «почему?».